Графиня Де Шарни - Дюма Александр - Страница 61

Наконец она протянула бывшей подруге руку со словами:

– Добро пожаловать, сегодня, как и всегда, Андре. Как бы ни была Андре внутренне подготовлена к своему визиту в Тюильри, теперь настал ее черед затрепетать: в словах, с которыми к ней обратилась королева, она услышала прежние ласковые нотки Марии-Антуанетты.

– Надо ли говорить вашему величеству, – отвечала Андре со свойственными ей искренностью и прямотой, – что если бы вы всегда говорили со мной так, как сейчас, то когда бы я вам понадобилась, вам не пришлось бы искать меня за пределами своего дворца?

Королеве было на руку такое начало разговора, и она решила воспользоваться минутой.

– Увы, вам следовало бы это понимать, Андре; вы красивы, чисты, целомудренны, вам не знакомы ни любовь, ни ненависть; грозовые облака не могут вас заслонить, словно звезду, стоит подуть ветру, и она еще ярче заиграет на небосводе! Все женщины на свете, даже занимающие самое высокое положение, не могут похвастать вашей непоколебимой безмятежностью, а еще меньше других – я; ведь я попросила у вас помощи, и вы меня спасли…

– Королева говорит о времени, которое я давно позабыла, – отвечала Андре. – Я полагала, что и королева о нем больше не вспоминает.

– Суровый ответ, Андре, – заметила королева, – однако я его заслуживаю, и вы вправе меня упрекнуть; нет, это верно: пока я была счастлива, я не вспоминала о вашей самоотверженности; возможно, это потому, что отплатить вам за то, что вы сделали, не в силах ни одна женщина, будь она хоть королевой. Вы, должно быть, сочли меня неблагодарной, Андре, но то, что вы принимали за неблагодарность, было, возможно, в действительности лишь бессилием.

– Я могла бы вас обвинять, ваше величество, – молвила Андре, – если бы я когда-нибудь чего-либо желала или просила, а королева воспротивилась бы моему желанию или отвергла просьбу; на что же я могу пожаловаться, раз я ничего не хотела и ни о чем не просила?

– Хотите, дорогая Андре, я скажу вам всю правду? Что мне в вас претит, так это равнодушие, с которым вы относитесь к окружающему миру. Да, вы мне кажетесь существом необыкновенным, занесенным к нам с другой планеты подобно очищенным огнем камням, падающим не знаю с какого солнца… Вот почему первое, что испытываешь, сталкиваясь с вами, это ужас от сознания собственной слабости; а потом постепенно понимаешь, что безупречное существо обладает даром всепрощения; что это чистейший родник, в котором можно очистить свою душу; а в минуту страдания можно прибегнуть к этому существу, как сделала это я, Андре: можно послать за этим необыкновенным существом, осуждения которого я так боялась, и попросить у него утешения.

– Увы, ваше величество, если вы действительно просите у меня утешения, я боюсь, что не оправдаю ваших ожиданий, – отвечала графиня.

– Андре! Андре! Вы забываете, при каких ужасных обстоятельствах вам удавалось меня поддерживать и утешать! – воскликнула королева.

Андре заметно побледнела. Видя, что она закрыла глаза и покачнулась, словно ей изменяют силы, королева протянула руку, чтобы усадить ее рядом с собой на диван. Однако Андре справилась со слабостью и продолжала стоять.

– Не угодно ли будет вашему величеству сжалиться над своей верной служанкой и не напоминать мне о том, что мне почти удалось забыть: плоха та утешительница, если сама она не просит утешения ни у кого, даже у Бога, Потому что сомневается, что Господь в силах ей помочь в ее горе.

Королева внимательно посмотрела на Андре.

– В горе? – переспросила она. – Неужто вам довелось пережить еще что-то такое, о чем вы мне не рассказывали?

Андре промолчала.

– Настал час нашего решительного объяснения, – молвила королева, – за этим я вас и пригласила. Вы любите графа де Шарни?

Андре смертельно побледнела, но не проронила ни звука.

– Вы любите графа де Шарни? – повторила свой вопрос королева.

– Да!.. – пролепетала Андре.

Королева зарычала, будто раненая львица.

– Так я и думала!.. Как давно вы его любите?

– С той самой минуты, как я его впервые увидала. Королева в испуге отпрянула, поразившись тому, что у мраморной статуи, как оказалось, есть душа.

– И вы молчали?

– Вам это известно лучше, чем кому бы то ни было, ваше величество.

– Почему же вы молчали?

– Я заметила, что его любите вы.

– Не хотите ли вы сказать, что любили его больше меня, раз я ничего не видела?

– Вы ничего не видели потому, – с горечью отвечала Андре, – что и он вас любил, ваше величество.

– Да… А теперь я прозрела, потому что он меня больше не любит. Это вы хотели сказать? Андре опять промолчала.

– Отвечайте же! – приказала королева, вцепившись ей в плечо. – Признайтесь, что он меня больше не любит!

Андре не отвечала ни словом, ни жестом, ни взглядом.

– Нет, лучше бы умереть!.. – вскричала королева. – Убейте же меня, скажите, что он меня не любит!.. Ну, он меня не любит, так?..

– Любит граф де Шарни или нет – это его тайна. Не мне ее открывать, – отвечала Андре.

– Его тайна… Не только его!.. Вам-то, я полагаю, он ее доверил? – с горечью заметила королева.

– Никогда граф де Шарни ни единым словом не обмолвился со мной о том, любит он вас или нет.

– А нынче утром?

– Я не видела сегодня графа.

Королева взглянула на Андре так, словно пыталась прочесть самые сокровенные тайны ее сердца.

– Вы хотите сказать, что вам ничего не известно об отъезде графа?

– Я этого не сказала.

– Как же вы узнали о его отъезде, если не виделись с графом де Шарни?

– Он сообщил мне об этом в письме.

– Он вам написал?.. – обронила королева. Подобно Ричарду III, вскричавшему в решительную минуту: «Полцарства за коня!», Мария-Антуанетта была готова закричать: «Полцарства за письмо!» Андре поняла, о чем страстно мечтает королева. Однако она позволила себе жестокую радость, заставив свою соперницу немного помучиться.

– У вас, разумеется, нет при себе письма, которое граф написал вам перед отъездом?

– Вот тут вы ошибаетесь, ваше величество, – проговорила Андре. – Это письмо при мне.

Достав из-за корсажа письмо, еще теплое и пропитавшееся запахом ее кожи, она подала его королеве.