Утраченный идеал - Дункан Дэйв - Страница 49

Отличное утро или нет, лето закончилось. Завтра наступает Девятая луна.

Бомон помог подопечному спуститься вниз, на большой Ренной корабль.

– Даже если все так, время поджимает, мой господин.

– Нам нужно пересечь границу не позже, чем в середине этого месяца, чтобы добраться до Фитании до того, как начнется плохая погода. Нам следует избегать скиррианской зимы, но мы не должны искать легкой дороги. В Кинске мы можем задержаться на четыре-пять дней, не больше.

Вассайла усадили на мягкую подушку, предназначенную для именитых гостей. Он посмотрел на груду вещей посреди корабля и на дюжину или более мускулистых парней, многие из которых разделись, вспотев от работы. В некоторых из них посол узнал стрельцов, другие пристроились на Звоне. Он не хотел слушать Аркелла, будто их длительное путешествие не было таким необходимым.

В конвой входили шесть кораблей. В одном из главных впереди плыл князь Дмитрий – отпрыск неясного королевского происхождения, довольно приятный юноша, если не самый лучший представитель государства. Советник Динвидди был с ним, сэр Диксон в главной лодке сзади. Грубиян Вяземский, как обычно, замыкал конвой, наблюдая за всем.

Аркелл и слуги продвинулись к носу корабля, Бо сел рядом с подопечным, словно ему требовалось что-то обсудить. Когда гребцы принялись за работу и лодки тронулись от берега, Вассайл огляделся кругом. По левому берегу – луга, слишком большие для пастбища. Конечно, для того, чтобы впечатлить его. С другой стороны – дворец, где он провел , со всеми удобствами ночь.

Каждую ночь путешественникам предоставлялся лучший дворец, но ни хозяин, ни хозяйка никогда не появлялись. Их отсутствие объясняли запутанными историями, но сэр Хьюберт – предшественник мастера Хаклюта – рассказывал, что все хозяева мертвы. Посетители предполагали, что дворцы были освобождены специально для них.

– Мой господин, это беспокоит меня, – вдруг серьезно произнес Бо. – Так глупо! Он думает, мы не знаем, что солнце встает на востоке? Не видим вреда, причиненного водой, исправить который у любого нормального домовладельца не хватило времени? Пустые дома пахнут пустотой.

– Самодержавие глупо по своей природе, сынок. Он подразумевает, что один человек всегда прав. Если б некоторые из моих предшественников не сделали ошибку, был бы... – Замечание Вассайла могли расценить как государственную измену. – Не все короли Шивиаля такие великолепные, как наш любимый Ательгар, но все они нуждались в лордах и народе, и это разумно.

Если б Ательгар прислушался к личному советнику, Вассайла никогда бы не впутали в это безумие. Подобная идея заключала в себе крамольные мысли.

В поисках говорящих по-шивиальски шпионов Вяземский ходил между гребцами, ничего не понимая из их разговора, ибо говорили они на чудовищной смеси шивиальского, фитанийского, исилондского и долортского диалектов, на языке, названном по имени его открывателя боишским.

Весла скрипели в уключинах. Белая цапля взмахнула крыльями, пролетая над своим отражением. Бомон отстраненно посмотрел на нее. Он выглядел юным – достаточно юным, чтобы быть внуком, которого духи не подарили Вассайлу для продолжения рода.

Спустя мгновение Бо сказал:

– Глупые попытки, все сделано очень плохо! У меня такое чувство, что император – чье-имя-я-не-хочу-назы-вать, – может быть, и умен, но порядок в его государстве поддерживают слабоумные. Вы согласны, что таковы все самодержцы? Что они окружают себя глупыми людьми?

– В основном да. Они не терпят критики и не доверяют умным подчиненным.

– Ага! – Бо снова улыбнулся. – Напомните мне, как вы думаете: наш однорукий друг умен?

– Как дикий кабан, но более опасен.

– Он все еще волнуется, чтобы связывающие нас заклинания остались секретом, мой господин.

– Так безопаснее для меня.

Вассайл знал, что намек на его старческую память всего лишь хитрая уловка. Лично посол думал, что никакого зла не будет, если царь проткнет саблей сердца стрельцов в надежде, что они у них есть.

– Вяземский просил.

Вассайл не доверял этой детской простоте.

– О чем именно?

– У него есть бумага, свидетельствующая, что предъявитель – чье имя вымышлено и не названо – самый честный, достойный джентльмен, пользующийся вашим доверием. Он хочет, чтобы вы ее подписали и скрепили печатью.

– Я скорей подпишу свой собственный смертный приговор! – Вассайл внимательно посмотрел на Бо, размышляя, что произойдет потом, и сказал: – Ты хочешь, чтобы я нарушил клятву?

– О, не говорите так, мой господин! – сверкнул серебряными глазами Клинок. – Это грубо! Случайная описка! Еще со Звонограда я работал над тем, как убедить этого подонка, что я его лучший друг во всем мире и вы тоже, что он может верить нам, что мы защитим его, не важно от чего.

– Не знал, что ему требуется охрана. Клинок радостно улыбнулся:

– Быть тем, кто он есть, и работать на того, на кого он? О, ему, конечно, когда-нибудь, раньше или позже, понадобится защита – что я ему и объяснил. Уверил его от вашего имени, что, если он пожелает присоединиться к нам после нашей миссии в Скиррии, мы будем рады взять его с собой и помочь обрести где-нибудь новую жизнь, позволить жить в роскоши на награбленное богатство.

– Да хранят меня духи! – пробормотал Вассайл. Перспектива возвращения в Шивиаль через Эйранию с потерявшим страх бандитом ужасала его. Вдалеке от дома он должен бороться за выживание – не просто свое собственное, но и всех подчиненных. Ценности изменились. Если спасение шкуры подобного чудовища – необходимая цена, тогда он должен заплатить ее и надеяться, что никто никогда не узнает об этом.

Бомон веселился.

– У нас трудности: мы не укладываемся в сроки согласно приказу, мой господин. Я предложил банковские чеки, но его простая душа не может представить, как лист бумаги превратится в золото по его требованию. Он также, правда, не хочет упоминать в бумаге ничего, связанного с его именем. Слишком много претензий! В конце концов мы согласились, что он напишет рекомендацию для вас в знак доверия. Это шедевр романтического слога, если можно так сказать.