Мне не больно - Валентинов Андрей - Страница 73

«Земеля» между тем продолжал рассказ… Сотрудники угро попытались проверить, что делал Пустельга в последние дни перед исчезновением, и установили важную подробность. Старший лейтенант заходил в морг, где хранился труп убитой актрисы, и о чем-то беседовал с патологоанатомом, что лишь укрепило подозрения. Сотрудник Большого Дома мог принудить врача фальсифицировать результаты вскрытия. К сожалению, это было все, что узнало следствие. Как только собрались допросить врача, в дом на Огарева явились «лазоревые» и забрали оба дела – и об исчезновении Пустельги, и об убийстве актрисы. Вскоре Евлампий узнал, что патологоанатом арестован и сгинул где-то в подвалах НКГБ…

Капитан хотел было уже задать так и просившиеся на язык вопросы, но его опередил Карабаев. Похоже, он и сам впервые узнал эти подробности.

– А ты, Евлампий, с чего решил, что товарищ Пустельга виновен? – хмуро глядя на «земелю», поинтересовался он. – А может, эта Лапина сама у него помощи просила? То-то он сам не свой последние дни ходил. Он мужчина правильный, с чего это ему барышню убивать?

Сыскарь виновато развел руками:

– Прохор, ну ты чего? Мы всякие версии отрабатывали, и эту тоже. Да только как Лапина на него выйти могла? Откуда ей знать, что он из «малиновых»? Такие вещи обычно барышням не говорят при знакомстве…

– Его могли попросить через меня, – не выдержал Ахилло. Евлампий совсем растерялся:

– Михаил, ну… Так чего же это? Чего ж молчали?

– Меня не спрашивали…

Ахилло не уточнил, что его допросили всего один раз, сразу же после исчезновения Пустельги, а с тех пор словно забыли. Впрочем, его показаниям могли не поверить – пришлось бы рассказывать о Рыскуле, а заодно и о многом другом. В таких случаях следствие внезапно глохло и слепло.

– Я немного знал Лапину, – продолжал Ахилло, – Пустельга с ней до этого случая ни разу не виделся…

Евлампий, он же Евгений, вновь развел руками. Действительно, Михаилу оставалось лишь самому явиться в НКГБ, которое вело теперь следствие. Интересно, как они отреагируют на причастность к этому делу командира отряда «Подольск»?

– «Мертвяк», в общем, – подытожил сыскарь, употребляя принятое в их среде обозначение безнадежного дела. – А тут еще…

Он заговорил совсем тихо, шепотом, словно боялся собственных слов… За квартирой Пустельги велось наблюдение. На третью ночь сотрудники угро задержали странную девушку, которая долго стояла в подъезде, а затем поднялась и позвонила в квартиру старшего лейтенанта. Девушка казалась явно не в себе: не отвечала на вопросы, почти не разговаривала – словом, определенно была больна. Ее успели отвезти на Огарева, но тут откуда-то появился «лазоревый» полковник и потребовал немедленно отпустить задержанную. Сыскари рискнули возмутиться, полковник исчез, но вскоре появился вновь, уже с бумагой, подписанной начальником столичного угро. Девушку усадили в черную машину, куда сел и полковник, после чего ее никто не видел.

– Вот, – прошептал «земеля», извлекая из-под лежака небольшую серую папку.

– Ребята еле успели… Хорошо еще, «лазоревый» не догадался…

Это оказались фотографии. Выполнены они были неважно, в явной спешке: лицо задержанной казалось перекошенным, глаза закрыты, густые волосы неровными прядями падали на лоб. Казалось, сделано все, чтобы узнать неизвестную было невозможно. Ахилло с минуту смотрел на фото, затем так же молча отдал его Евлампию.

– Ну, стало быть, пошли мы, – резюмировал Карабаев. – Благодарствую, Евлампий.

– Да что там! – махнул ручищей сыскарь. – Если б я помочь мог…

– А вы и помогли, – кивнул Ахилло. – Большое спасибо…

По лестнице спускались молча.

– Ну чего? – осведомился наконец лейтенант. – Вы – направо, я – налево?

– Скорее наоборот, – попытался пошутить капитан, но Прохор, похоже, не понял его мрачного юмора. Карабаев неуверенно потоптался на месте, а затем внезапно бросил:

– Только… Товарищ капитан, вы все-таки скажите… Вдруг пригодится… Кто на фотографии-то был?

Ахилло невольно вздрогнул: такой наблюдательности от бывшего милиционера он не ожидал. Или нервы уже начали сдавать и он не смог скрыть того, что почувствовал, увидя лицо на снимке. Веру Лапину, актрису Камерного театра, Михаил узнал сразу…