Дом там, где сердце - Фаррел Шеннон - Страница 35

– Это мое решение, Локлейн, – раздраженно ответила Мюй­рин. – Ты не заставишь меня делать то, чего я не хочу.

Локлейн встал со стула и потянулся к ней. Его стремитель­ный поцелуй мгновенно умерил их раздраженность, и через несколько секунд они упали на небольшой диван, срывая с себя одежду. В течение получаса слышались лишь их удовлетворен­ные стоны и вздохи, но очень скоро Локлейн вспомнил свою клятву считаться с ее двойственностью: Мюйрин днем – Магда ночью.

Смущенный, он быстро оделся и, поцеловав ее на прощанье, пулей вылетел из комнаты. Локлейн молил Бога, чтобы Мюйрин не заметила, как тряслись у него руки, когда он потянулся к ще­колде перед тем как уйти.

Она натянула юбку через ноги и села на диван, глядя ему вслед.

Когда он пришел домой, сестра заметила, что он чем-то обе­спокоен. Выслушав от него новости об огораживании и пред­ложении Мюйрин принять крестьян из других поместий, создав им у себя в доме соответствующие условия, она спросила:

– Что тебя все-таки, тревожит, Локлейн?

Он сел за кухонный стол, подперев руками голову.

– Я боюсь, что все это нереально. Что Мюйрин слишком хороша, чтобы это было правдой. В конце концов, она ведь вы­шла за Августина, так ведь? А что, если все это – лишь времен­ное увлечение праздной богачки? Что, если все это ей надоест? Если она променяет нас на яркие огни Дублина, Лондона или чего-то еще? – с нескрываемым раздражением спрашивал Локлейн.

Циара, помолчав какое-то время, посмотрела ему в глаза:

– Все равно это не то, что тебя беспокоит на самом деле.

– Ну хорошо, хорошо, я признаюсь тебе. Я уже больше не могу держать это в себе. Я просто не могу отделаться от мысли, что потеряю ее. Я схожу по ней с ума. Не важно, что и как, но я не могу выбросить Мюйрин из головы. Каждый миг, день и ночь, я думаю о ней. Я ничего не могу с собой поделать, Ци­ара, хотя, видит Бог, я пытался.

Его сестра какое-то время задумчиво смотрела на него, а за­тем, взяв себя в руки, подошла к брату.

– Но этого никогда не будет! Это просто смешно – думать, что она будет счастлива здесь, живя в лачуге. Я боготворю зем­лю, по которой она ходит, но совершенно невероятно думать, чтобы ее мог увлечь такой человек, как я.

– Мы не можем управлять теми, кого любим, правда? – грустно заметила Циара.

– Любим? Разве кто-то говорил о любви? Вспомни, я однаж­ды уже был влюблен, и она предала меня, – крикнул Локлейн.

Циара вздохнула и опустилась на лавку рядом с братом.

– Во-первых, Локлейн, единственный человек, которого ког­да-нибудь любила Тара, – это она сама. Я никогда не понима­ла, что ты в ней нашел. Однажды она обратила на тебя внима­ние, и ты даже не знал, что тебя так задело в ней, пока она не ушла. Все это было обманом. Она любила властвовать и никог­да не любила тебя, не доверяла тебе, не отдавала тебе всю себя.

Ты говоришь, что любил ее, но я считаю, что она просто при­ворожила тебя своими женскими штучками. Я думаю, что Мюй­рин ты любишь, по-настоящему любишь, но, помня о печаль­ном опыте с Тарой, боишься, что она предаст тебя. Но ты не думай, что все женщины такие. Сравни их и спроси себя, что между ними общего, что, по-твоему, могло бы отпугнуть тебя, – посоветовала Циара. – Если у тебя нет причин не доверять Мюйрин, просто прими то, что вы вместе, как данность и будь благодарен за это, не пытаясь постоянно это анализировать. Наслаждайся тем, что есть, не опасаясь каждый миг, что это когда-нибудь закончится. Да и откуда тебе знать, что ты ей безразличен, если ты ее не спрашивал?

– Не говори глупостей. Я не могу с ней об этом говорить! В любом случае, знаю, что думает Мюйрин. Я видел ее истери­ку, когда умер Августин. Она его любила, одному Богу извест­но – за что. Она благодарна мне за помощь и поддержку. Но любить? Это невозможно.

Циара покачала головой.

– Хорошо, я не собираюсь с тобой спорить. Я только хочу задать тебе один вопрос. Представь себя лет через пять, а может, и десять. Где бы ты хотел быть и чем заниматься? Если ты ви­дишь Мюйрин рядом с собой как часть этого будущего, значит вы созданы друг для друга и ты ее любишь. Если нет – лучше отпусти ее. Если она действительно не так уж много для тебя значит, не играй с ее чувствами и не обманывай ее. Просто держись от нее подальше.

Локлейн положил голову на руки.

– Она для меня много значит. Слишком много. Я не могу допустить, чтобы она потеряла свой дом из-за меня. Во-первых, это я убедил ее приехать сюда. А здесь становится все тяжелее. Если нам не удастся удержаться на плаву, мы потеряем все, и весь каторжный труд Мюйрин, и все ее жертвы окажутся на­прасными.

Локлейн пересказал сестре планы, которые были у Мюйрин относительно дома, столь невероятные, что становилась оче­видным, почему он возражал против них.

– Локлейн, пожалуйста, вернись на минутку в реальность, хорошо? Даже если бы все жители Барнакиллы согласились принять столько же людей, сколько живет в их домах, или даже вдвое больше, как все вновь прибывшие поместятся здесь?

Локлейн нахмурился, но затем пожал плечами.

– Я думаю, дело лишь за камнем и известью. Мы построим коттеджи и дадим этим людям новое жилье.

Его сестра радостно улыбнулась.

– Но ведь Барнакилла – всего лишь старая дыра, и все это не так уж важно, не правда ли?

– Спасибо, Циара. Я рад, что ты так все понимаешь. Ты всег­да предостерегала меня от необдуманных поступков.

– Влюбиться – это необдуманный поступок, но я думаю, вы будете прекрасной парой, если действительно любите друг друга, – сказала Циара, и выражение ее изнуренного лица было каким-то неопределенным.

– Она не любит меня. Она ведь только недавно овдовела. Я нужен ей лишь для утешения.

Циара покачала головой.

– Судя по твоим словам, Мюйрин слабовольна и никчемна. Но она уже много раз доказывала, чего стоит. Она не требует от тебя поддержки не потому, что ей это не нужно, а потому, что хочет быть с тобой. – Она запнулась и покраснела вся, до корней волос. – Я заметила, когда ты возвращался каждое утро в последнее время, Локлейн. Просто помни, что женщина ни­когда не отдается без любви, разве что ее вынуждают к этому грубой силой или она связана финансовой зависимостью. Она ведь не обязана проводить с тобой ночь, не правда ли?

– Тут ты права, но опять же, я думаю, все дело в том, что она молодая вдова и…

– Я больше не собираюсь обсуждать эту тему, – отрезала Циара, складывая простыни. – Я только прошу тебя, если ты хочешь, чтобы Мюйрин переехала жить к нам, просто скажи.

– Я не могу ее об этом спрашивать, – покачал головой Локлейн. – Она собирается перебраться в подсобное помещение у конюшен.

– Ну, возможно, надо дать ей возможность выбора. Она имеет довольно неприятную привычку всегда считать себя правой.

– Я знаю, что у вас с Мюйрин не крепкая дружба… – по­лувопросительно сказал Локлейн.

– Это я виновата. Я постараюсь полюбить ее.

Локлейн не понимал, почему она так нервничает. Но в то же время он с облегчением заметил, что его сестра наконец начала вести себя как в старые добрые времена. Она гораздо меньше меняла настроение или проявляла какие-то странности с тех пор, как начала работать на Мюйрин, следить за порядком на кухне и за закупкой товаров. Мюйрин постепенно передавала ей все больше и больше обязанностей в Барнакилле, и Локлейн молил Бога, чтобы все так и продолжалось.

Устало идя к ближайшей веренице коттеджей, чтобы все уточ­нить и подготовить к приезду новых жителей, Локлейн думал, уже в сотый раз за день, почему его жизнь такая запутанная и что он станет делать, когда рядом не будет Мюйрин. Нужно было возразить ей тогда, в кабинете, когда она заговорила о но­вых крестьянах, о том, как она собирается им помочь, чем го­това пожертвовать ради людей мистера Коула и полковника Лоури. В то же время он знал, что на ее месте поступил бы точно так же. Дай-то Бог, чтобы они все не пожалели об этом через некоторое время.

Глава 15

К концу недели все приготовления Мюйрин к приему новых жителей Барнакиллы подходили к завершению. И хотя многие в поместье соглашались с Мюйрин не во всем, они видели, что она затеяла все это по доброте душевной, а не для того чтобы эксплуатировать попавших в беду. Не без активного участия Локлейна они согласились, что дело каждого – помочь вопло­тить в жизнь идею своей госпожи. Они связали с ней свою судьбу и преодолеют все препятствия, чтобы вместе с ней либо добиться успеха, либо потерпеть фиаско.