Джим Моррисон после смерти - Фаррен Мик - Страница 46

В один особенно нервный день над горами величественно поднялся НЛО. Пожалуй, это была самая эффектная из всех странностей, имеющихся «на сегодняшний день». Хотя летающая тарелка в общем-то ничего и не сделала, только спустилась и пару минут повисела над озером, Эйми всё равно стало страшно. Она собиралась расширить и усовершенствовать Небеса, а тут получается, что она даже не в состоянии контролировать своё пространство. Тарелка и вправду была похожа на перевёрнутое блюдце тёмно-синего цвета с металлическим отливом, с башенкой наверху и тремя круглыми выпуклостями внизу. Эйми смотрела на эту штуку, и её переполняло горькое чувство собственной несостоятельности. Предчувствие грядущего провала. Словно для того, чтобы Эйми стало ещё поганей, одна из белолицых обезьян с Голгофы неожиданно появилась на террасе – вообще-то туда обезьян не пускали, – запрыгнула на каменную балюстраду и принялась делать какие-то странные знаки руками, словно подавая сигналы НЛО. Эйми вдруг охватило странное ощущение, как будто всю её посмертную нервную систему погрузили в тёплую воду. Ощущение быстро прошло, но неприятный осадок остался.

В первый раз за всю жизнь после смерти Эйми была столь близка к отчаянию. Она всхлипнула и прошептала, тихо-тихо, так чтобы её не услышала даже белолицая обезьяна:

– Сэмпл, пожалуйста, позвони домой.

– Сэмпл, выходи из бассейна.

Но Сэмпл совсем не хотелось выходить. Она устроилась так, чтобы её разбитое тело оказалось как раз в струе пузырьков из искусственного водоворота, и не собиралась сдвинуться с места, пока не пройдёт это кошмарное ощущение – не только внешнее, но и внутреннее, – что по ней прошлось стадо диких слонов. Ей не хотелось ни с кем разговаривать. В этой тёплой воде с ароматом роз ей почти удалось собрать воедино редкие фрагменты той исключительной сексуальной галлюцинации, которую она испытала в свой первый раз с Анубисом, и вспомнить безликого мужчину, вдруг оказавшегося на месте Анубиса.

– Слушай, оставь меня в покое.

Зиппора поджала губы. Она явно не собиралась оставлять Сэмпл в покое.

– Я серьёзно тебе говорю. У нас два часа до выхода.

– Ему мало, что он меня выеб, так что я ходить не могу? Не хочу я смотреть на его идиотскую бомбу.

Сэмпл надеялась, что сераль Анубиса будет местом блаженной лени и сонной неги – такая оранжерея для праздных женщин, у которых масса свободного времени и на уме только секс. Она представляла себе роскошные апартаменты, где жены и наложницы в тонких шелках и золоте возлежат на мягких подушках у хрустальных фонтанов с ароматизированной водой, среди мраморных колонн, едят конфеты и сладости, смотрят телевизор, ведут язвительные беседы и красят ногти. В реальности всё обстояло несколько по-другому. Фонтаны и мраморные колонны присутствовали, равно как и шёлковые и парчовые подушки и многочисленные треугольные телевизоры. Конфеты и сладости подавали на серебряных блюдах. В общем, вкусы Анубиса не отличались оригинальностью. Везде были кошки: спали, играли, вылизывались или просто сидели на спинках диванов и глядели куда-то в пространство. Похоже, кошек здесь боготворили, как и в Древнем Египте. То есть всё было именно так, как себе и представляла Сэмпл. За одним небольшим исключением: женщины в серале вовсе не производили впечатления разнеженных дев для утех. Это были жестокие хищницы, по-другому не скажешь. Сэмпл почти сразу же поняла, что здесь полным ходом идут политические интриги: от тщательно спланированных операций по очернению доброго имени до профессионально поставленного шпионажа и даже убийства соперниц посредством яда.

Анубис правил исходя исключительно из своих противоречивых капризов, вся его власть строилась на посторонних влияниях, подкупах и коррупции. Хотя предполагалось, что жены и наложницы не должны иметь вообще никаких контактов с внешним миром, просители из всех каст и классов так или иначе находили пути к женщинам бога-царя в надежде, что те сумеют как-то повлиять на своего повелителя и господина.

Наибольшим влиянием и властью в этом замкнутом женском мирке пользовалась Зиппора, старшая наложница божественного господина, которая в данный момент выговаривала Сэмпл за то, что та слишком долго нежилась в бассейне.

– Твоё присутствие обязательно. Это не обсуждается. Если кто-то туда не пойдёт, у него должна быть очень уважительная причина.

– У меня как раз уважительная причина. Этот уебок меня искалечил.

На лицах женщин, слышавших это последнее замечание, отразилось не только преувеличенное потрясение, но и скрытое удовольствие. Ну ещё бы! Вероятная соперница сама роет себе могилу. Все обитательницы гарема действовали исходя из того, что каждое их слово будет услышано, зафиксировано и передано Анубису, а последнее замечание Сэмпл вполне могло стоить ей головы. Назвать бога-царя уебком – это прямой путь в подземную темницу: «забытое место» в сыром подвале, где вместо камер – тесные ямы с решёткой сверху, причём в этих ямах невозможно ни лечь, ни встать в полный рост. Заключённых в подземной темнице часто оставляют без воды и еды, и даже без света, так что в конце концов они сходят с ума, их тела сводит постоянной судорогой, и они умирают, во всяком случае, приближаются к состоянию умирания.

Как текущей фаворитке Анубиса Сэмпл делались некоторые послабления относительно её поведения, но всё могло измениться в любую секунду. Сэмпл уже начала понимать, что отношение Анубиса к женщинам мало чем отличалось от его вкусов в еде. Бог-царь может прикалываться по какому-то деликатесу, целыми днями только его и жевать, но потом ему надоест, и он либо решит попробовать что-то новенькое, либо вернётся к старым, испытанным блюдам. Сэмпл знала, что хотя ей и сходят с рук оскорбления в адрес божественного господина, очень скоро вся эта малина закончится.

Зиппора не стала изображать потрясение, как остальные. Она лишь посмотрела на Сэмпл с понимающим выражением опытной женщины, все уже повидавшей в этой жизни. Не сказав ни слова, она тем не менее ясно дала понять, что много тут было таких, языкастых, и что Сэмпл надо бы поостеречься, пока у неё ещё есть такая возможность.

– Это никак не потянет на уважительную причину.

– А что потянет?

Зиппора холодно улыбнулась:

– Если только внезапное развоплощение, милочка. А так я даже не знаю, что ещё. А строить из себя капризную девицу, даже если ты сейчас фаворитка, и думаешь, что тебе все можно, – этот номер никак не пройдёт. У него это всего лишь вторая атомная бомба, и для него это очень важно. Учёным уже пригрозили медленным истреблением, если что-то пойдёт не по плану, – вряд ли и нас ждёт что-то более приятное и увлекательное, если мы вдруг не покажемся при таком знаменательном событии.

В последнее время Анубис был одержим идеей взорвать вторую атомную бомбу, созданную в Некрополисе. Хотя, насколько Сэмпл могла судить по слухам, ходившим в серале, бомба была так себе, жалкое подобие левой руки – даже на «Fat Man»[28] не тянула, – но богу-царю приспичило зажечь в небе своё собственное рукотворное солнце, и он собирался обставить это событие в виде широкомасштабных сакральных торжеств: всеобщее религиозное празднество на весь день во славу его божественной даровитости.

– В общем, ты мне не дашь профилонить?

Зиппора покачала головой:

– Я не дала бы тебе профилонить, даже если б могла. В общем, давай выходи из бассейна и иди одеваться. У тебя пять минут.

– За что ты меня так не любишь?

Взгляд Зиппоры был одновременно пронзительным и стеклянным.

– Да, я тебя не люблю. Но в данном случае дело не в этом. Меня волнует другое: ты совершенно невыносима, с тобой трудно общаться, и ты потенциально опасна. Когда ты наконец поимеешь себе неприятности – а ты их поимеешь, можешь не сомневаться, – то скорее всего утянешь с собой и других.

– Ты меня так мало знаешь, а судишь.

– Ты тут не первая, кто пытается испытать на прочность своё положение.

28

«Fat Man» – атомная бомба, сброшенная на японский город Нагасаки 9 августа 1945 года.