Джим Моррисон после смерти - Фаррен Мик - Страница 68

За водой побежала уже другая. Передавая Сэмпл глиняный кувшин, она тоже старалась не смотреть ей в глаза. Вода была солоноватой, но прохладной, а большего Сэмпл и не требовалось. Несмотря на кошмарную жажду, Сэмпл пила медленно и осторожно. Она знала, что если сейчас выпить все залпом, потом могут быть проблемы. А ей было не нужно, чтобы поплохело в самый неподходящий момент. Тем более что вода здесь, в пустыне, наверняка на вес золота, и это давало Сэмпл возможность лишний раз подчеркнуть своё превосходство над этой толпой оборванцев. Напившись, она медленно вылила воду, остававшуюся в кувшине, себе на голову. Как она и ожидала, женщины из Моисеева семейства дружно заохали, ошеломлённые таким бесцеремонным и расточительным отношением к бесценной жидкости. Сэмпл вздохнула с довольным видом и протянула кувшин обратно той женщине, которая его принесла:

– Господи, как хорошо.

Моисей тут же взревел:

– ТЫ ПОМИНАЕШЬ ГОСПОДА НАШЕГО ВСУЕ?

Сэмпл взглянула на Моисея, как будто он уже начал изрядно её раздражать.

– Может быть, всё же приглушишь звук? Я знаю, кто ты. И этот твой громогласный рёв меня ну ни капельки не впечатляет.

На мгновение ей показалось, что она перегнула палку. Моисей оглядел толпу женщин с таким видом, будто он сейчас повелит им продолжить начатое, а именно, забить нахалку камнями, но он лишь сердито взмахнул рукой:

– ВАМ ЧТО, ДЕЛАТЬ НЕЧЕГО? ИДИТЕ РАБОТАТЬ. НЕЧЕГО ТУТ СТОЯТЬ И ГЛАЗЕТЬ. ЗДЕСЬ НИЧЕГО ИНТЕРЕСНОГО НЕТ.

Сэмпл с трудом скрыла улыбку. Правильно, парень. Пусть они занимаются своим делом, а мы займёмся своим. Когда женщины неохотно ушли, Моисей снова повернулся к Сэмпл.

– ТАК ТЕПЕРЬ ТЫ МНЕ СКАЖЕШЬ, КТО ТЫ?

При звуках его громового голоса многие из Моисеевых детищ застыли на месте и обернулись к ним. Овцы тревожно заблеяли, а Сэмпл лишь вздохнула:

– По-моему, всё-таки стоит сделать потише. Как я уже говорила, меня этот рёв не впечатляет, да и хотелось бы пообщаться приватно, без посторонних ушей.

У Моисея сделался такой вид, будто он сейчас ударит Сэмпл своим посохом. В его душе явно происходила борьба: сладострастие против необходимости поддерживать авторитет. Сладострастие всё-таки победило, и Моисей медленно опустил посох, одновременно убавив реверберацию и басы. Он сделал глубокий вдох. Похоже, он уже так вжился в роль воплощённого Божьего Гнева, что забыл, что такое нормальный человеческий разговор.

– Ну и кто же ты?

Сэмпл улыбнулась, сдержанно, но в то же время кокетливо:

– Ну вот, видишь. Всего-то и нужно, что нормально спросить.

Моисей, похоже, опять разъярился:

– Кто ты и что ты делаешь в моей пустыне?

– Я всего лишь несчастная беженка, чудом спасшаяся от каннибалов и прелюбодеев.

Моисей моргнул:

– Ты серьёзно?

– Я убежала из города Некрополиса. Ты ведь слышал про Некрополис?

– Конечно, я слышал про Некрополис.

– И про тамошнего царя-бога Анубиса?

– Да будет проклято это имя. – Это был машинальный ответ, на уровне безотчётных реакций. Сэмпл видела, что Моисей заинтригован. Она придвинулась поближе к нему, с таким доверительным видом, словно хотела открыть ему некую тайну. Она видела, что женщины исподтишка наблюдают за ними.

– Анубис производил испытания очередной атомной бомбы, только на этот раз бомба была помощнее, чем, как мне кажется, он ожидал. Даже странно, что вы здесь не видели вспышки и не почувствовали удара взрывной волны.

Моисей весь напрягся.

– Мы видели вспышку и почувствовали удар. Козы совсем обезумели в панике, пастухам только-только удалось их успокоить.

Сэмпл понимающе улыбнулась и показала рукой в сторону временного поселения:

– Тебе, наверное, было непросто объяснить это явление своим людям. Вряд ли они представляют себе, пусть даже и отдалённо, что такое ядерные технологии.

– Я сказал им, что это Люцифер творит бесов из молнии.

Сэмпл рассмеялась и кивнула:

– А что? Очень хорошее объяснение. И в принципе, правильное.

– Так ты что, создание Анубиса?

– Слушай, друг, я ничьё не создание. Я попала в Некрополис лишь потому, что согласилась помочь сестре. По доброте душевной.

Моисей встрепенулся:

– СЕСТРЕ?

Он безотчётно включил басы с реверберацией на полную мощность. Сэмпл зажала руками уши:

– Пожалуйста, никогда больше так не делай. Я тебя очень прошу.

Моисей вырубил звук:

– Извини. Просто привычка. Так что там твоя сестра?

Сэмпл поняла, что сказала лишнее.

– Да ничего. Просто сестра.

Моисей прищурился:

– Ты ведь не Эйми Сэмпл Макферсон?

Теперь уже Сэмпл сделала глубокий вдох.

– Я Сэмпл Макферсон. Мы с Эйми теперь разделились.

– Я так думаю, что на земле мы занимались похожими махинациями, то есть мы с ней и ты.

Моисей нахмурился и пристально посмотрел на Сэмпл.

– Думаю, нам лучше поговорить у меня в шатре. А то тут народу кругом – немерено. А мне надо блюсти свой имидж перед этими простаками.

Сэмпл изобразила полную невозмутимость. Моисей перестал выделываться и почти признался, что он – аферист и мошенник. Может быть, он и считает других простаками, но она подцепила его на крючок. Сделала, как мальчишку.

Один только взгляд на Геенну – и Джиму опять захотелось напиться. Но ещё до того, как это увидел, он почувствовал запах, густую вонь, плывущую над рекой невидимым туманом, запах боли и наказания, истерзанных тел, озона, серы и нашатыря, горячей крови и гниющей плоти, горящих волос и каких-то непонятных ядовитых веществ, отравляющих воздух, – убойный коктейль для обоняния.

Смесь доносившихся из Геенны звуков была не менее устрашающей. Поистине адская смесь из пронзительных воплей, сливавшихся в непрерывный рёв с вкраплениями безумного смеха. Людские крики и стоны сопровождались рычанием и лаем существ настолько кошмарных и злобных, что назвать их зверьми как-то не поворачивался язык. И всё это – на фоне глухого и низкого гула и противного скрежета неких невидимых механизмов. Но запах и звук – это были цветочки по сравнению с визуальным рядом. Больше всего это напоминало ожившие картины Иеронима Босха, только жёстче, противнее и страшнее. Даже Джиму с его богатым воображением было сложно представить себе все страдания и муки обитателей этого мрачного места.

В громадной, наполненной дымом расщелине, похожей на рану в живой плоти камня – на рану от топора какого-нибудь психопата-бога или взбесившегося великана, – крутились колёса и шестерни каких-то невообразимых пыточных механизмов. Из трещин в камне вырывались языки едкого белого пламени в сопровождении облаков мутного пара. Колёса и шестерни приводили в движение стальные зазубренные клинки, что поднимались и опускались, пронзая живую плоть. Громадные молоты вбивали железные гвозди в корчащиеся тела. Бессчётные жертвы мучились на козлах, на виселицах и на каких-то совсем уже невообразимых конструкциях, названия которых Джим просто не знал. Длинные ленты, как на конвейере, неспешно переносили несчастных от одного аттракциона этого автоматизированного театра жестокости и изуверства к другому – по бесконечному кругу мучений. В огромных котлах варились вопящие грешники. Кого-то поджаривали на вертеле, кого-то секли кнутом.

И хотя складывалось впечатление, что Геенна – это мрачная, отлаженная, как часы, механическая вселенная бессмысленно повторяющихся зверских пыток, как раз отлаженности в ней и не было. Механизмы работали с явной натугой, все гремело, тряслось и скрипело, из труб то и дело вырывались струи горячего пара, во многих местах наблюдались протечки воды и кипящего масла.

В сумрачных потайных уголках и расщелинах отдельных грешников подвергали ещё более изощрённым, можно даже сказать, эксклюзивным пыткам в отличие от пыток, поставленных «на поток». Джим заметил, как по залитому кровью проходу тащат что-то такое… нет, это был человек, только совершенно потерявший человеческий облик. С него содрали не только кожу, но и мясо, почти до костей. Тащили его на верёвке, подцепив крюком за ребра. Верёвка была привязана к тележке для гольфа, а саму тележку везли двое чертей с мерзкими ухмылками на рожах. Другие жертвы были плотно обмотаны ржавой колючей проволокой, из которой тщетно пытались освободиться, а какие-то существа наподобие громадных ящеров и совсем уже непонятные твари, будто сшитые из кусочков чёрной блестящей кожи, хохотали, наблюдая за их усилиями.