Все, что шевелится - Федотов Сергей - Страница 68

К омогойцам во сне явился родоначальник злых сил Улу тойон в виде чёрного медведя. Он грозно ревел и обещал устроить жестокий суд и применить самые суровые репрессии, вплоть до высшей меры наказания – лишения сюра, сверхъестественной энергии, воли. А без сюра жизнь становится пресной, пропадает самое главное желание – жить. Но и в этом сне осталось неясным, за какие такие грехи последует наказание, каких поступков следует избегать, чтобы не гневить Улу.

Общих совещаний вожди племён обычно не устраивали, потому что, во-первых, никак не могли решить, кто из них более прочих достоин возглавить объединённые войска, а во-вторых, просто не могли найти общего языка – цели у всех были разные. Одни искали страну восходящего солнца и прочных корней, другие – край вечной прохлады, третьи – мифическую страну Соболь, где пушные звери бродят прямо под окнами и чуть ли не сами с себя сдирают шкуры для богатых одежд счастливого населения. Вот и на сей раз главари не стали собираться. Что толку попусту болтать о снах, значения которых никто не знает? Ну видели мёртвых, и что из этого? Живых вон каждую ночь видят, но никто по такому ничтожному поводу собраний не собирает.

Зато другое предупреждение оказалось более убедительным: из окрестностей, ещё вчера буквально кишевших дичью, вдруг исчезли все звери и птицы. Вчера ещё рябчики-сеголетки чуть ли не на головы садились, а сегодня неизвестно куда сгинули. Пропали краснобровые глухари, степенно клевавшие камешки на плёсах таёжных речушек, даже совы по ночам ухать перестали. Впервые за много дней поздний ужин готовили из запасов, ни одна охотничья ватага из срочно отправленных вождями для добычи свежанины не принесла ни лапки, ни крылышка. Люди сидели у костров мрачные, вспоминая страшный сон и неудачливый день. Один Сотон сиял, веселясь. Радовался, что скоро с самозванцем будет покончено и ему наконец-то достанется ханский трон. Почему власть не останется у Идзанаки, Пака или Омогоя, он не задумывался.

Идзанаки отыскал его у огня и раздражённо спросил:

– Сотон, куда подевалась дичь?

– Какая ещё дичь? – удивился юртаунец.

– Самая обыкновенная. Сегодня охотники за целый день не встретили ни рябчика, ни глухаря, ни козы, ни зайца.

– А, вон ты про какую! Так её наверняка самозванец прогнал. Жалко ему, что мы вечерком поужинаем славно. Думает: пускай-ка на солонине посидят.

– А он разве такой великий волшебник, что может зверями командовать?

– Джору-то? Да нет, конечно. Так, поколдовывает помаленьку. А настоящего искусства не знает.

– Как же тогда сумел нас всех без свежего мяса оставить?

– Видно, приманил чем зверей и птиц. Наобещал им с три короба…

– Так он, выходит, звериный язык знает?

– Откуда? Кто бы его научил? Я? Нет, я его не учил.

– Но ты сам же говоришь, что самозванец мог пообещать что-то зверям.

– Это я для красного словца приврал.

– Тьфу на тебя! – обиделся Идзанаки. – Отвечай толком: куда дичь подевалась?

– Я же говорю: Джору виноват, – внятно, как для глуховатого, отвечал Сотон.

– Это я уже слышал. А ты объясни, как он это сделал, если колдун никакой?

– Как-нибудь да сделал, – безмятежно объяснил организатор похода. – Может, устроил шум великий.

– Так ведь не было никакого шума!

– Твоя правда. Шума не было. Может, он тайгу поджёг, вот звери и убежали?

– И где же горит? Ты запах дыма чуешь или отблески огня видишь?

– Нет, не вижу.

– А чего тогда попусту мелешь?

– Я догадки высказываю. А может, самозванец собрал их всех в котловине и там теперь повернуться негде: шаг ступишь – обязательно на чей-либо хвост или лапу наступишь. Да ладно, Идзанаки, не о чём беспокоиться. До Юртауна остался один дневной переход. Там и наедимся.

Наутро все поднялись ни свет ни заря. Наскоро попили отвара из трав и ягод и тронулись к перевалу, за которым должна была открыться заветная для всех племён страна. Люди вели себя оживлённо, зато скот упрямился, не желал идти в гору. Так что первое сражение довелось вести не с противником, а с безмозглыми баранами да коровами. Те мычали да блеяли, погонщиков не слушались и всё время норовили повернуть обратно – под гору двигаться не в пример легче. Люди кнутами махать устали и заморились до того, как достигли высшей точки перевала.

А наверху стали кони. Остановились как вкопанные.

Внизу виднелись выстроенные по линейке юрты, но ринуться вниз, в долину, не было никакой возможности. Лошади доходили до какой-то определённой границы и вставали на дыбы. Как их ни хлестали плётками, как ни тянули за уздцы, не желали они вниз идти.

Впервые вожди собрались на совещание. Все понимали, что скотину не пускает в долину могучая волшебная сила, не знали другого – как с ней бороться. Решили спросить совета у Сотона. Тот весьма удивился возникшей проблеме.

– Что это с лошадьми? – спросил он. – Сколько живу, а такого не видел, чтобы лошади в котловину не ходили. Всегда охотно с горки вниз бежали.

– Да нас не интересует, что всегда было. Ты объясни, что нам сейчас предпринять.

– А вы воевать конными собрались или пешими?

– Конечно пешими. На конях мечами не больно-то помахаешь. Да и стрелы на скаку непригодны.

– А люди ту невидимую границу проходят?

– Для людей никакого препятствия не существует.

– Так и ступайте пешком. Захватите столицу, убьёте самозванца, невидимая черта, глядишь, и исчезнет.

Вожди удивились, почему такое простое решение не пришло в голову никому из них. Посмотрели друг на друга, потом в долину, прикидывая, как вести атаку. В столице страны царило удивительное спокойствие. Не было там никакого столпотворения зверей и птиц, люди спокойно занимались своими делами, бабы болтали у водопоя, мужики пасли скот, косили пшеницу. Казалось, что такое мирное поселение захватить проще простого. Если пешее войско направится прямиком к юртам, то дошагает оно до ближней за такое время, что там мясо сварить не успеют. Не говоря о том, чтобы войско собрать.

Идзанаки, Пак и Омогой уселись на землю и стали рядить, кому первому в атаку идти. Последний вообще не хотел воевать, отговаривался тем, что эдак недолго и священное дерево Ай лук мас повредить ненароком. Пак был настроен более решительно, считал, что воевать всё равно не придётся: как самозванец его, Хёккосе, узрит, так враз и сдастся. А Идзанаки понимал, что им противостоит опытный колдун, что бы там о его умении ни заливал Сотон. Но знал и другое – с любым волшебником можно справиться силой оружия. Поэтому не возражал, чтобы его бойцы первыми двинулись.

После долгих препирательств выработали такой план: пешие бойцы сойдут вниз колонной. Во главе племя Идзанаки, в середине – Пака, а замыкать предстоит людям Омогоя. При подходе к столице колонны развернутся в цепи, охватывая Юртаун с боков, и пойдут в атаку двумя цепями. Впереди мечники попарно с арканщиками, а сзади лучники. Арканщики будут прикрывать себя и мечников щитами, а лучники уничтожать врага из-за спин соратников. Арканщики примут участие в сражениях внутри поселения.

Но, судя по виду местных обитателей, сражение вовсе не понадобится. Юртаунцы явно не готовы к битве. Может статься, что столица будет взята без боя. Хотя небольшие потери всё равно неизбежны. Кто-нибудь из местных не выдержит, схватится за лук или за меч.

Не бывает такого, чтобы все как один согласно сдавались и в полон шли. Наверняка горячие головы отыщутся, захотят оттянуть неминуемое поражение. Для таких и нужны арканщики: накинут петлю, опрокинут наземь – пускай в пыли покатается, пожуёт землицы. Авось охолонёт. – Правильный план? – спросил Идзанаки.

Вожди согласно кивнули.

– Замечательный план! – порадовался Сотон. – Какую голову нужно иметь, чтобы такой мудрый захват придумать! Ты, Идзанаки, по всему видно, мудрец из мудрецов!

Падкий на лесть вождь просиял и гордо напыжился. Прочие почему-то нахмурились. Отчего бы это? Сотон так и не понял.

Вожди собрали подсотников, сплошь сыновей да ближайших родственников, и кратко объяснили план нападения. Подсотники собрали дюжинников, в основном это были ветераны Битвы в Пути, пересказали им генеральный план, почти не путая. Дюжинники выкликнули своих тройников и донесли до них гениальные замыслы, но от волнения и склероза заменили авангард арьергардом, а восток западом. Тройники чуть-чуть переврали рядовым смысл приказа, полученного от командиров, а в результате колонны вытянулись поперёк пути и цепями в шесть рядов бодро двинулись с перевала – прочь из Мундарги. Рьяно наступали на собственные обозы. Лишь вовремя поданная команда «Стоять, сучьи дети!» спасла тылы от разгрома и разграбления.