Книга русских инородных сказок - 1 - Фрай Макс - Страница 42

— Хорошо, — сказал я.

— Сроку, — сказал Маркетолог, — три недели.

И ушел.

Мы остались с Мией.

Вечером этого дня я сидел на кухне, читал на ночь. Мия лежала в кармане рубашки, я уже как-то смирился с существованием у нее двух пар лапок, коровьих ресниц и ангельского голоска. Ну телефон. Ну такой. Тут я почувствовал, что кто-то меня легонько, но настойчиво пихает в грудь.

— Звонят тебе, — сказала она. — Звонят. Маша звонит. +70958456789.

Маша — моя… ну, невеста не невеста. Девушка. Мы ходим в кино, в кафе, гуляем в парке. У Маши есть две основные вещи: длинная такса и короткая память. Маша все забывает, ей можно много раз рассказывать один и тот же анекдот. Иногда я не уверен, что она помнит меня в лицо. Маша.

Мы договорились, как послезавтра пойдем в кино на гонконгского режиссера про любовь и настроение, я положил Мию на стол. Она поднялась, сначала села, а потом встала и подошла ко мне поближе.

— Расскажи про Машу.

Я долго рассказывал ей про Машу, как мы познакомились и ходили гулять в парк и в кино. И другое тоже рассказывал. Это было довольно странно, потому что время от времени я смотрел на эту картину со стороны. Как сидит у себя в кухне взрослый, мол, человек тридцати без малого лет и рассказывает своему мобильному телефону про свою девушку. Мия, впрочем, в нужных местах всплескивала лапками, говорила «Ага! И дальше чего?» и вообще вела себя как приятный и заинтересованный собеседник.

То есть это был хороший маркетинговый ход. К концу нашей беседы я уже не помнил, что она мобильный телефон. Когда я сказал, что пора спать, она повернулась ко мне левой щекой, и я не сразу сообразил, что это она хочет не чтобы ее поцеловали на ночь, а чтобы ее на ночь выключили. Даже потянулся к ней. Но вовремя опомнился (дисплей, надо сказать, успел покраснеть) и аккуратно, очень аккуратно, медленно нажал на кнопку «NO».

Оставить Мию на столе в кухне меня как-то не хватило. Взял с собой и положил рядом, только что не на подушку. Это, возможно, было ошибкой.

Следующий день прошел в хлопотах, потому что в предыдущей модели что-то не склеилось, телефон звонил слишком тихо, SМSки принимались в кодировке UTF-8 и вообще, все было не слава богу. Я довольно быстро привык, что телефон у меня не звонит, а говорит деловым тоном только что принятой на работу девочки-секретарши: «Это Александр Петрович». Лапки оказались ужасно удобной штукой, потому что после звонка Мия подтягивалась на краю кармана и практически впрыгивала мне в руку. Только было немножко щекотно, но это ничего, нестрашно.

Вечером я снова сидел на кухне. Пил кефир. Мне в детстве мама стихи такие читала:

Жил лев, лев добрый,

Ел хлеб, хлеб с воблой,

Пил кефир на ночь,

Звали его — Лев Иваныч[2].

Мия спросила меня, были ли у меня другие мобильные телефоны. Она понимает, что были, но какие они были?

— Обычные, — ответил я. — Nokia, Samsung, Philips, Siemens. Телефоны. Я не помню всех. Я же бета-тестер.

— А самый-самый первый?

— О! Первый был Nokia. Я ее носил в чемодане, и у нее была антенна, как у спутникового терминала. Такая тяжелая она была, из черного пластика.

Мия озадаченно похлопала ресницами и замолчала. Она явно не знала, что такое спутниковый терминал, но спросить, видимо, стеснялась. И как это — в чемодане? Мне не очень хотелось объяснять.

Я все-таки ее положил на подушку. Очень хотелось поцеловать на ночь, но она уже спала, я ее выключил и потом это как-то странно все-таки. Ну не знаю. Странно.

На следующий день после работы мы с Машей пошли в кино. Я всегда выключаю телефон при начале фильма, потому что, если кто-то звонит в тот самый Ответственный Момент, это всегда неприятно. Даже если кто-то хороший звонит, кого ты любишь или к кому просто хорошо относишься. Я сказал Мие, что вот, если кто будет звонить, говори, пожалуйста, что меня нету, но запомни, кто звонил, мы потом разберемся. Мия обещала все сделать как надо, но попросила, чтобы я отодвинул пиджак немножко, чтобы ей тоже было видно. Я так и сделал. Она как-то так присела на край кармана и весь фильм сидела, не мигая смотрела.

Когда мы вышли из зала, ей срочно понадобилось рассказать мне, кто звонил (кто звонил, кто звонил… Александр Петрович звонил. И мама моя звонила). Пришлось ее достать из кармана. Маша немедленно взвизгнула: «Ой какая прелесть, дай посмотреть!» Она долго вертела Мию в руках, та морщилась, Маша трогала Миины лапки и пришла в совершеннейший восторг. У Мии хватило вежливости поздороваться, но дальше она молчала, набрав в рот воды. Когда я вернул ее в свой карман, то почувствовал, что она дрожит. Мы проводили Машу до дому и вернулись к себе.

Потом пили кефир на кухне. Мия то вскакивала, то садилась снова на стол и расспрашивала меня про маму. А потом про папу. А потом про младшую сестру, которая давно уже уехала в Америку. Мия немножко знала про Америку, потому что роуминг. Перед тем как выключить, я все-таки ее поцеловал. Для этого пришлось посадить ее на ладонь и поднести к лицу. Она обхватила мой нос лапками и прижалась к нему. Мия.

В обеденный перерыв я сидел за столом и ел салат из пластмассовой мисочки. Вообще это хороший обед, салат, и японская лапша, и хачапури из киоска с выпечкой. Мия ходила по столу и трогала разные предметы, наподдавая лапкой ручки и прилипая время от времени к желтым самоклеящимся бумажкам. Когда я закончил, она подошла ко мне и обняла меня за палец.

— Что такое? — спросил я.

— Ничего. Просто так.

«Просто так», — пробормотал я, погладил ее по клавишам, встал и пошел к Маркетологу. Тот очень обрадовался и долго расспрашивал меня, как что. «Все хорошо, — говорил я, — прекрасная у вас идея. Прекрасная». Маркетолог радовался. Когда я вернулся в кабинет, Мия сидела на краю клавиатуры, спиной ко мне.

— Маша звонила.

— Откуда, с мобильного или из дома?

— С мобильного.

Не хватило духу перезвонить. Потом.

Вечером Маше я не перезвонил. И на следующий день не перезвонил тоже. Дней через пять Мия перестала сообщать мне о ее звонках. А может, она перестала звонить. Не знаю. Мия все чаще приходила обнимать меня за палец. Иногда она, сидя в кармане, прижималась ко мне всеми клавишами и тихонько царапала меня лапками. Тогда мне как-то переставало хватать воздуха, и переговоры шли несколько наперекосяк. Я ей выговаривал потом. Она хихикала. За неделю по вечерам я успел ей рассказать все про себя, про свою семью, про своих девушек, про свои мобильные телефоны.

Ей ужасно хотелось попробовать роуминг. А я сказал ей, что мы обязательно поедем в Америку к моей младшей сестре и там попробуем все, мы можем, потому что она двухдиапазонная, а в Америке только GSM-1900, но все будет — и Pacific Bell, и далее AT&T.

Каждый раз я целовал ее перед сном, а она обнимала меня за нос и щекотала ресницами.

А потом как-то позвонил Маркетолог. Мы с ним долго говорили, что вот, все прекрасно и это лучший телефон из тех, что наша Компания и всякое такое. Вечером Мия была очень задумчивая и как-то невпопад задавала вопросы. А днем в офис мне принесли посылку. Я-то знал, что ничего не заказывал, но мальчик-курьер очень настаивал и говорил, что моя секретарша звонила им тогда-то, и счет оплачен каким-то неведомым способом, и вообще, заберите свой телефон, мне что его, обратно везти?

В коробке лежала последняя модель Nokia. Голосовой вызов, цветной дисплей, возможность записывать посторонние звуки в качестве звонка, сменные цветные панельки для клавиатуры. Принес в кабинет.

— Это ты ведь заказала, да?

— Я.

— Nokia. И что я с ней буду делать?

— Не знаю. Звонить. Это будет твой телефон. Совсем твой, никакое не бета-тестирование, а вот твой. Насовсем. Тебе. Меня же ведь скоро отберут же, да? А это Nokia. Как твоя первая. Я думала, тебе будет приятно.

2

Стихотворение Эммы Мошковской.