Книга русских инородных сказок - 1 - Фрай Макс - Страница 45

Марина нехорошо посмотрела на мужа. С жалостью и тревогой. «Кризис среднего возраста, — подумала она, — оказывается, бывает и таким. Уж лучше бы бегал за молоденькими девушками». А сама сказала: «Зайчик, ты бы успокоился». При слове «зайчик» Арик сразу же вспомнил утренник в Верином садике, где девочки были Снежинками, а мальчики Зайчиками. Вспомнил, как ему самому в свое время от старшего брата перешли по наследству замусоленные, сшитые из натянутого на картон куска простыни уши и свалявшийся, вырезанный из старой цигейковой шапки хвост. Арик понял, что Новый год навсегда перестал быть для него праздником, что теперь — это черный день его календаря. Не найдя у жены понимания, Арик решил действовать самостоятельно. Он дождался конца ток-шоу, увидел в титрах телефон редакции программы и позвонил.

Никто из поклонников и поклонниц родственного ток-шоу и представить себе не мог бы, в каких условиях оно делается. Маленькая комната, заставленная дешевыми, расшатанными столами с исцарапанными поверхностями. Огромный бумажный мешок с издевательской наклейкой «Слезные письма» на боку. Продавленный диван, на котором перед съемками нетерпеливо ерзают интервьюируемые настоящие герои и уныло дремлют нанятые за пятьсот рублей подставы. Гудящий от чрезмерной натуги компьютер — собственно мое рабочее место. В свободное от придумывания имен героям время я сочиняю реплики для ведущего программы Андрея Григорьевича Капралова. Вот он выходит к гостям студии в своем шикарном костюме 65 размера и в ботинках 49. Мало кто знает, что под пиджаком, на попе, у него висит рация, от которой телесного цвета проводок тянется прямо в капраловское ухо. Это и называется работать с ухом. Суфлер — Божий одуванчик — Семен Семенович вполголоса читает в передатчик, а Андрей Григорьевич слышит все это в своем ухе и тут же звучно и с выражением повторяет на всю страну: «Знаете ли вы, что причина мужских измен в женском милосердии, в желании наших добрых женщин делиться самым ценным, что у них есть. У нас в студии редкая, абсолютно нежадная женщина — Тамара Сергеевна Лаврентьева из Барнаула». Любопытным открою, что пресловутая Тамара Сергеевна готова была подложить своего мужа под каждую желающую. В общем, эту ахинею писала я, за небольшие, но стабильные деньги.

В тот день я как раз придумывала подводки к недавно образовавшимся героям. И тут зазвонил телефон. Он звонил долго, настойчиво, перекрывая редакторский бубнеж, но подходить к нему никто не хотел. И я взяла трубку, хотя это и не входило в мои прямые обязанности — я принадлежала к элитарной части сотрудников, — как и вообще в своей жизни с живым материалом не работала, только с текстами. Взяла трубку и нарвалась на Арика. Иногда это происходит — встреча героя с автором, когда оба, неожиданно узнав друг друга, впадают в восторженный, а иногда и трагический ступор. В этот раз все произошло иначе. Арик, ослепленный, во-первых, собственной злобой, а во-вторых, предполагаемой близостью к жертве, естественно меня не узнал. Я его, конечно, узнала и в ступор, безусловно, впала, но не от восторга, а от замешательства. Это неправильно, когда герои застают автора на рабочем месте и отрывают пусть от абсолютно бессмысленной, но все же неплохо оплачиваемой работы. И уж совсем нехорошо, когда герои требуют от автора нарушения корпоративной этики. Арик потребовал, чтобы я назвала ему фамилию и адрес того самого, с приклеенными усишками, псевдомужа псевдобляди. Я прекрасно поняла, о ком идет речь, но ничем помочь не могла. Программа «Родня» не сдает своих героев! Во как! Даже если бы в программе под условным названием «Преступление без наказания» выступил бы маньяк, размозживший череп пожилой банковской служащей, и потом сотрудники МВД потребовали выдачи героя, редакция все равно этого бы не сделала. Хотя бы потому, что герой, скорее всего, был бы подставой — нанятым за смешные деньги выпускником театрального училища, считающим серьезной жизненной и творческой удачей возможность сняться в рекламном ролике продукции, изготовляемой Обществом Глухих. Ни проповеди, ни отповеди я Арику читать не стала, была с ним довольно резка и предельно кратка. «Да, герой уехал к себе на родину, нет, адресов не даем. Не отрывайте меня от работы, кричать бессмысленно, до свидания».

Естественно, Арик, уже наделав столько глупостей и вложив душу в такое количество бессмысленной пока злобы, отступиться не мог. И все же, надо отдать ему должное, он принял единственно верное в этой ситуации решение — не суетиться и ждать. Ведь судьба дважды уже устраивала ему встречу с Санта Клаусом, значит, будет и третья. Третья произошла недели через три после звонка на телевидение. У Арика что-то такое произошло с «фольксвагеном», и он вынужден был спуститься в метро. Как оказалось, не зря. Отрезок пути на работу приходился по кольцевой линии — хорошо известной москвичам как супердешевый мотель для маргинален. Редко в каком первом или последнем вагоне не встретишь отдыхающего бомжа, да и в срединных встречаются те еще экземпляры — продавцы швейных иголок для слабовидящих, гибких карандашей, которые хоть и не ломаются, но и писать ими невозможно, батареек, не способных оживить даже самое маломощное устройство.

Вслед за представителями так называемого «Русского торгового дома», молодыми людьми с квадратными лицами и южным акцентом, в кожаных куртках, надетых поверх тренировочных костюмов, вошел представитель божественного торгового дома — молодой человек в кожаной куртке поверх рясы, с маленькой бородкой и деревянным ящиком на груди. На ящик была приклеена бумажная иконка Николая Угодника, а сам носитель ящика оказался Дедом Морозом — Санта Клаусом — Мужем проводницы, чему Арик не слишком даже удивился, потому что все время находился в состоянии ожидания.

«Братья и Сестры, — хорошо поставленным голосом заладил человек с ящиком, — да благословит вас Господь за добрые дела, да хранит вас ваш Ангел-Хранитель и Пресвятая Богородица Дева Мария. Подайте Христа ради на восстановление храма Николая Чудотворца!» — и пошел вдоль сидений. Несколько плохонько одетых старушек, как благочестивые вдовы из евангельской притчи, кинули свою жалкую лепту, да зачтется им на том и этом свете. Две девчонки с бутылками пива в руках громко хихикнули, на что привычный проситель и бровью не повел. Поезд въехал на «Добрынинскую», лжерясоносец двинулся к выходу, а Арик подобрался и прыгнул. Создав на несколько мгновений пыхтящую толчею в дверях, двое вывалились на станцию, и там между ними произошел, надо сказать, на повышенных тонах, следующий разговор: «Ну, сука, попался наконец!» — сквозь зубы шипел Арик, вцепившись Деду Морозу сперва в рясу, а потом, передумав, в бороду — он подумал, что сия растительность на лице пойманного такая же фикция, как и его монашеский наряд. Но поскольку содрать с мошенника рясу прямо здесь в вестибюле казалось проблематичным, Арий решил разделаться с бородой. К его великому замешательству, последняя оказалась настоящей. «Окстись, богохулец!» — не выходил из роли Дед Мороз. «Ты что, не помнишь меня? — не унимался Арик, — так я тебе напомню». И он вкратце и нецензурно напомнил про утренник с Дедом Морозом и сердобольным папашей, который подвез на своем «гольфе» подлого Санта Клауса, а тот, вместо того чтобы дать ему, по своему обыкновению, пару золотых или хотя бы какой другой подарок, украл практически новый сотовый. Николай слушал, недоумение на его лице сперва сменилось подобием озарения, а потом самым натуральным возмущением. Он все вспомнил и все понял. «Да, пусть я не монах, — в конце концов признался Николай, — но я не вор и никогда им не был. Я актер и зарабатываю на жизнь актерским мастерством, где могу и как могу. Могу в детском саду, а могу и в метро». «Ты мне зубы не заговаривай», — с этими словами и не дожидаясь, пока Николай дойдет до хрестоматийного «Что наша жизнь театр…», Арик сделал попытку взломать фанерный ящик. Чужого он брать не хотел, только свое — должен же он был хотя бы частично компенсировать стоимость украденного сотового. Такого надругательства над собой, искусством и своим святым тезкой Николай не вынес, он со всего размаха дал Арию затрещину и, растолкав столпившихся вокруг изумленных граждан, вскочил в подоспевший поезд. Арик остался потирать разбитую скулу и общаться с милицией. Поскольку рассказ потерпевшего был невероятно нелеп, молоденький мент дела заводить не стал, лишь нетактично покрутил пальцем у виска и посоветовал Арику обратиться к врачу, тактично не уточняя, к какому именно.