Безграничная любовь - Фелден Джин - Страница 21

Самой большой ошибкой Джинкс было то, что она сначала делала что-нибудь, а потом думала о последствиях. В этом она не походила на свою мать, которая сначала обдумывала все до мелочей, но если уж принимала решение, то никогда его не меняла.

Митч зажег сигару, но забыл закурить, поэтому вскоре она погасла. Нет, он может поклясться в том, что они не женаты. Он уставился невидящим взором на потухшую сигару и на свежие цветы, которые Джо поставила ему на стол сегодня утром.

И куда исчез Райль? Он сложил вещи, оседлал Сонни и уехал на следующий день после того, как пришло письмо от Джинкс. Без денег и только с одним чемоданом. Он оставил даже сотни набросков и картин, которые писал с Джинкс.

В записке, которую он оставил под чернильницей Митча, говорилось:

«Спасибо за все. Возможно, потом, когда я все обдумаю, напишу подробнее.

Не думайте, что я не люблю Вас — это совсем не так.

И я не неблагодарен Вам — потому что я очень хорошо сознаю, чем обязан. Хотел бы я иметь возможность отплатить Вам за все, что Вы сделали для меня, отнюдь не своим побегом. Вы можете подумать, что я струсил, сэр, и мне очень жаль.

Но мне просто необходимо некоторое пространство для дыхания. И время для того, чтоб я мог решить, что же мне делать со своей жизнью».

Митч достал платок, промокнул им лицо и высморкал нос. Двое его самых любимых детей покинули отцовский дом. Да, двое, потому что, несмотря на то, что в жилах Райля и не текла кровь Митча, он был его сыном даже в большей степени, чем другие мальчики.

Как ужасно, что Джинкс и Райль разлучились! Если когда-либо два человека и были созданы друг для друга, то это были Райль и Джинкс. Внешне оба были как бы произведениями искусства. Джинкс — красивая, очень женственная, полногрудая и крутобедрая, с тонкой талией и длинными стройными ногами — была женщиной, которую любой мужчина был бы рад заманить в свою постель и в то же время был бы горд иметь в качестве жены. И Райль — высокий, мускулистый, гибкий и красивый. Спокойный и сильный. Умеющий верить и глубоко чувствовать.

И вот Джинкс бежит на этом чертовом паруснике куда-то в южные моря и ждет ребенка от другого мужчины!

Вся семья страдает из-за своевольной девчонки и сверхосторожного мальчика.

Джо никогда бы так не поступила. Митч очень хотел бы иметь возможность поговорить с ней об этом. Он хотел бы рассказать ей о том, как Райль относится к Джинкс. Когда пришло письмо, в котором Джинкс сообщала о том, что ждет ребенка, последние силы, казалось, покинули Джо. Она отгородилась от Митча, отгородилась от целого мира стеной, которая теперь стала поистине неприступной.

Всего лишь несколько месяцев назад все они были одной семьей. Теперь они с Джо и с Эдит бесцельно бродили по осиротевшему Хэрроугейту. Джо больше не занималась врачебной практикой и даже не ходила на вызовы по домам.

Может быть, ему следует привезти домой Карра и Кифа. «Но это несправедливо — выталкивать Кифа из школы посреди года, ведь так? Наплевать, — решил Митч. — Когда Киф приедет домой в июне, я поговорю с ним и спрошу, как он смотрит на то, чтобы остаться дома и заниматься с домашним учителем».

После того как исчез Райль, Митч постарался с головой окунуться в работу, чтобы не думать о своем одиночестве и не ощущать сердечной боли. Он снова расширил свое дело. Его «Тихоокеанская колдунья», «Тихоокеанская красотка», «Тихоокеанская принцесса» и «Тихоокеанская леди» — все парусные суда — бороздили теперь южные моря, совершали рейсы в Австралию, на Гавайи и в Южную Америку. Другие фирмы старались перейти на пароходы, чтоб сэкономить несколько дней на времени в пути, но он не считал необходимым это делать. Парусники могли плавать по тем же маршрутам, что и пароходы, но в них не было паровых котлов, которые неожиданно могли выйти из строя, и труб, подчас ломающихся в шторм. Путешествия на парусных судах были дешевле, ведь уголь и дрова для пароходов — дорогие, а ветер — бесплатный. Пускай другие гоняются за скоростью, думал он. А он будет только посмеиваться.

Несколько лет назад он владел одиннадцатью заводами, расположенными по побережью от Санта-Круза до Пуже-Саунда, плюс к тому семнадцатью плоскодонными парусными и паровыми шхунами, которые использовались в заливах, подобных миллтаунскому. С появлением железных дорог Митч начал перемещать и модернизировать свои заводы.

Имя Хэрроу больше не украшало все его владения, как это было раньше, с некоторых пор Митч озаботился рекламой своего бизнеса. Его пароходы бороздили океан под именем «Тихоокеанский страж».

Карру так хорошо удавалось строительство новой железнодорожной ветки в Кэмптен, что Митч начал всерьез подумывать о том, чтобы сделать его своим преемником в бизнесе. Он решил, что, когда строительство ветки будет завершено, он вплотную займется Карром.

Мальчик сумел реабилитировать себя. Он заслуживал этого. Митч не стал упоминать о том, что скоро отойдет от дел, но все же сказал как-то Карру:

— Ведь я не лишил тебя наследства, как угрожал, знаешь.

Карр посмотрел на него, желтые глаза его сверкнули.

— Я бы понял вас, если бы вы и вычеркнули меня из своего завещания, сэр, — ответил он. Он встретился глазами с отцом. — Но я благодарен вам за то, что вы переменили свое решение.

— Черт, уж я-то знаю, каково это, когда тебе так нравятся женщины, — сказал Митч. — Ничего ужасного нет в том, что у молодого парня кровь играет, плохо только, когда он начинает сеять свое семя в слишком большом количестве плодородных полей. Карр усмехнулся:

— Теперь я понимаю это, сэр.

— Да, уж наверное, ты понял. — Митчу нравился Карр, и он начал всерьез подумывать о том, чтоб удалиться от дел. Пора уж дать дорогу молодому поколению.

Митч поселился в своем номере в отеле «Палас» и связался по радиотелефону с Уиллоуби, который находился на «Тихоокеанском страже».

— Да, сэр, — сказал Уиллоуби, — у вас отличное расписание. «Тихоокеанская колдунья» причалила сегодня утром. Капитан Магилликутти сейчас здесь. Хотите поговорить с ним, сэр?

— Нет, — ответил Митч. — Только скажите ему, что я через пару часов прибуду на его судно, чтобы просмотреть счета за фрахт.

— Да, сэр, я скажу ему.

Митч повесил трубку, удивившись тому, что ладони его влажны от пота.

За последние месяцы он несколько раз мог увидеться с Джинкс, потому что всегда точно знал, когда прибудет в порт «Колдунья», но он почему-то не хотел встречаться со своей любимой дочерью, беременной от Магилликутти. Но в последнее время, глядя на бледное, изнуренное лицо Джо, Митч понял, что больше не может откладывать встречу с Джинкс. Он должен ее увидеть — неважно, в каком положении она находится, — чтоб иметь возможность рассказать Джо о том, что она действительно замужем, счастлива и что беременность протекает нормально.

Позже Митч надеялся на то, что сможет со смехом вспоминать этот день, но почему-то все же понял, что никогда не сможет этого делать На борту «Колдуньи» он нашел совсем не то, что ожидал. Он думал, что встретится с беременной и непокорной дочерью. Но вместо этого увидел счастливую молодую мать, баюкающую своего ребенка — прекрасное дитя с мягкими золотыми волосами, огромными зелеными глазами и подбородком, в котором нельзя было ошибиться. Митчу даже не пришлось отсчитывать месяцы, чтоб понять, что этот ребенок не Магилликутти. Этому маленькому золотоволосому сверточку было два месяца от роду, и он был точной копией мальчика, которого Митч привез домой жене почти восемнадцать лет назад. Без сомнения, этот ребенок был ребенком Райля Толмэна.

О Боже! Ничего удивительного, что мальчик едва не свихнулся, потеряв Джинкс. Они были любовниками.

— Разве она не красавица, отец? — Лицо Джинкс хранило выражение благоговейного трепета, но совсем не раскаяния и ни капли сожаления.

Неужели она больше не думает о Райле? Неужели отец ребенка ей теперь безразличен?

Вслух он сказал: