Безграничная любовь - Фелден Джин - Страница 33

Джинкс к тому времени было уже почти двадцать лет, а ее дочери — два с половиной года.

В один прекрасный августовский день, когда воспоминания все так же мучили Джинкс, она задержалась в саду дольше, чем обычно. Элисон, разморившись на солнце и свежем воздухе, уснула, свернувшись на траве в клубочек. Джинкс засмотрелась на нее, видя не ее высокие скулы и тонкий овал лица, обещавшие, что из девочки выйдет красавица, не светлые волосы, кудряшками обрамляющие нежное лицо, а бедную ножку в уродливом ботиночке.

Она не услышала скрип ворот и шорох колес по грязной дороге и увидела экипаж Карра только тогда, когда он уже проезжал мимо нее. До нее донесся мужской голос:

— Слушайте, Хэрроу, это что — ваша сестра, о которой ходит столько слухов? Она настоящая красавица! Я ее увижу за обедом, а?

«Должно быть, они выходят из экипажа», — подумала Джинкс. Она опустила голову и не услышала, что ответил на это Карр.

— ..по крайней мере это-то вы можете сделать, — сказал мужчина.

— Моя сестра не очень хорошо чувствует себя. Я действительно боюсь… — и голос Карра затих, потому что они вошли в дом.

Она подхватила спящего ребенка и понеслась через луг, вверх по каменным ступеням. Ей не следует выходить из башни. Джинкс решила, что больше никогда не будет этого делать.

Через пять минут раздался стук в дверь гостиной.

— Это Уилкокс, мадам.

— Да, Уилкокс, что вам надо?

— Мистер Хэрроу просит вас выпить с ним бокал вина, мадам. У него важный гость — с железной дороги, который хочет познакомиться с вами.

— Скажите брату, что я нездорова.

— Мистер Хэрроу просил передать, что он не задержит вас надолго, мадам. Он дал понять, что желания этого гостя очень важны для него.

— Я нездорова, Уилкокс.

— А если мистер Хэрроу не примет этот ответ?

— Тогда скажите ему, что я уже отдыхаю. Скажите, что дверь оказалась запертой и что я ничего не отвечала. Скажите ему что угодно, только чтобы он оставил меня в покое.

Позже, когда Джинкс, купая Эдисон, оставила ее ненадолго, а сама побежала наверх за чистой рубашкой, Карр пришел в ее спальню. Желтые его глаза сверкали, а на губах блуждала ухмылка.

— Так вот почему ты прячешь ее, — тихо сказал он, — твой недоносок еще и калека. Она быстро подняла ребенка.

— Как ты сюда попал?

— Через заднюю дверь и вверх по лестнице. Ты что, думала, что если я никогда не хожу так, то и не знаю, что эта дверь всегда открыта для Уилкокса? Неужели ты думаешь, Джинкс, что я не знаю, что происходит в моем собственном доме? Или что Уилкокс мог все это делать для тебя без моего ведома? Я разрешил ему сделать так, чтобы тебе было удобно — чтоб ты не стояла на моем пути.

— Это твой дом, — сказала она, — но это — мое крыло. А теперь убирайся отсюда.

— Мама? — Лицо Элисон скривилось — было видно, что она вот-вот заплачет.

— Тише, дорогая, все хорошо. — Она схватила полотенце и быстро накинула его на ребенка, пряча его от злорадного взгляда Карра.

— Ты тут находишься, потому что я позволяю тебе это, — сказал он, повысив голос. — Я тут хозяин! — Он сунул обгрызенный палец ей в лицо.

Элисон заплакала.

— Ш-ш, ничего, все хорошо, дорогая.

— Так твой драгоценный братец одарил тебя калекой!

Губы Джинкс пересохли.

— Почему ты все говоришь, что она — Райля?

— Я знаю обо всем, что когда-либо происходило здесь. И я знаю все о матери Толмэна. Она была всего-навсего бродяжкой. Мама знала с самого начала, что Райль — отцовское отродье.

— Ты лжешь. Ты ничего об этом не знаешь.

— Нет? Тогда откуда я знаю, почему ты сбежала той ночью в Миллтаун?

— Убирайся, — прошептала Джинкс, — убирайся из моих комнат.

Он отодвинул засов и открыл дверь на балкон второго этажа, потом в последний раз повернулся к ней, и она поразилась мертвенной белизне его лица.

— Позволь мне сказать тебе кое-что, ты, шлюха, отец сказал, что ты можешь жить здесь, но не оговорил условий. Не попадайтесь мне на глаза, слышишь? Ни ты, ни твое отродье, а не то я запру вас в комнате для прислуги!

Она стояла в дверях и смотрела, как он идет по балкону.

Потом она закрыла дверь, задвинула засов и прислонилась к стене, тяжело дыша.

— Тише, тише, — сказала она хнычущему ребенку. — Тише, дорогая, тише.

КИФ

Апрель 1894

Тринадцатого марта Кифу исполнилось двадцать лет. В апреле на весенних каникулах он сел на поезд в Бостоне и поехал на Запад. Не будучи еще совершеннолетним, он пренебрег приказами Карра, но ему было наплевать на это.

Он не видел Хэрроугейт почти семь лет — и не видел Джинкс с тех пор, как мама увезла ее тайком тем летом 1886 года, восемь лет назад. Из письма тети Эйлин он понял, что Джинкс стала безнадежной отшельницей. Письмо это придало решимости Кифу поехать домой перед завершением образования. У него будет всего лишь несколько дней. Шел последний год его обучения, и ему надо было вернуться в Бостон на экзамены, но также ему необходимо было помочь Джинкс.

Он достал письмо тети Эйлин и перечитал его снова:

«Очень долго я и представления не имела о том, где она. Эрик внезапно отказался говорить о ней, знаешь, а когда я начала вытягивать из него что-либо о Джинкс, он попросту перестал приезжать домой. Я знаю, ему было очень больно. Но прошлой осенью Карр открыл телефонную компанию в Хэрроувэйле — я никак не привыкну называть Глэд Хэнд „Хэрроувэйлем“! И зачем только Карр переменил название города ? Ну, в общем, у Джинкс установили телефон. Когда она начала заказывать товары у местных продавцов, поползли слухи. Оказалось, что дворецкий Карра делает за нее эти вещи уже давно. Ты, наверное, знаешь, что Карр заменил всех слуг после катастрофы. Во всяком случае, твоя тетя Пэйшиенс услышала о женщине с ребенком, живущей в башнях, и пошла туда, чтоб увидеть своими глазами, Джинкс ли это.

Она не пошла к дворецкому Карра — он странный человек, не от мира сего, так что она пошла прямо к Карру. Она сказала мне, что он очень нагло с ней разговаривал и признал, что Джинкс со своей маленькой дочкой живут здесь уже пять лет и что он лично не видел их около пяти лет! Ты представляешь ?

Во всяком случае, когда Пэйшиенс сказала ему, что она намеревается увидеть Джинкс, он велел ей заниматься своими собственными делами и приказал убираться из его дома! Вышиб свою собственную тетушку из дома, который построил ее зять! Но ты же знаешь Пэйшиенс — у нее железный характер. Она пошла прямо к входу в башни. Около крыльца была калитка, оказавшаяся запертой. Ну, она звала и звала, но не было никаких признаков жизни, поэтому она попросту задрала свои юбки и перелезла через изгородь. Да, именно перелезла! Она постучалась в дверь и снова позвала их, но никто не ответил ей. Поэтому в конце концов она сказала:

«Джинкс, я знаю, что ты здесь. Если ты не отопрешь мне дверь, я выломаю ее Помнишь, двери веранд имеют такие маленькие стеклянные вставки? Так вот, когда она это сказала, она услышала шепот:

«Элисон, поднимись в свою комнату!»

Конечно же, она поняла, что это Джинкс, но тем не менее решила, что голос у нее очень изменился. Помнишь, как говорила Джинкс? Так быстро, как будто наступала на свои же слова, потому что очень хотела их поскорее высказать.

Ну, внутри вроде бы зашевелились и послышались еще какие-то слова, которые Пэишиенс не смогла разобрать, а потом наконец засов отодвинули и дверь приоткрыли.

Пэишиенс сказала, что она не очень-то хорошо могла все раз глядеть, но что она едва поверила своим же собственным глазам. Она плакала, рассказывая мне об этом. Джинкс выглядела ужасно, бледная, как привидение, а ты ведь помнишь, се кожа всегда имела такой золотистый оттенок? Ее прекрасные рыжие волосы были уложены сзади в пучок, а лицо было изможденным.

Джинкс сказала только: «Уходи», и «Я не хочу ни с кем разговаривать», и «Мы хотим, чтоб нас оставили в покое», и тому подобные вещи. Она даже не дала ей увидеть девочку и даже не впустила тетю в дом. Так что в конце концов Пэишиенс сдалась.

Эта бедняжка Элисон — через что же ей, должно быть, приходится проходить?!

Они живут там с тех пор, как ребенку исполнился год, так что это, вероятно, произошло сразу после приезда Эрика на Рождество. И какой же это был удар для меня! Обнаружить в конце концов, что у меня пет внучки!»