Счастье™ - Фергюсон Уилл - Страница 5

Уважаемый мистер Суаре! Это, конечно, неподражаемо. Не знаю, кто внушил Вам мысль, что самый верный способ напечатать Вашу рукопись – оскорбить редактора такого замечательного и преуспевающего издательства, как «Сутенир Инк.». (Кстати, я сижу в просторной комнате, отделанной полированным дубом, из окна открывается вид на океан, а не в какой-то унылой серой каморке, как Вы самоуверенно утверждаете.) Я хотел было отослать обратно Ваш машинописный сборничек дурацких самонадеянных советов, но, видя, что Вы – явно сбрендивший, невменяемый, полоумный псих, я лучше Вашей рукописью подотру…

Конечно же, Эдвин этого не написал. Нет. Сунул в конверт еще один стандартный отказ, в котором мистеру Суаре сообщалось о «неутешительном решении» и предлагалось отправить данную рукопись – и, разумеется, все остальные, которые, возможно, у него имеются – в «ХарперКоллинз» или «Рэндом Хаус». «Напишите, что вас направили из „Сутенира“», – накорябал Эдвин в конце.

Однако что-то необычное было в тоне того письма. Завораживающее и зловещее, сродни страху, когда незнакомый прохожий на улице вдруг произносит ваше имя. Эдвин напомнил себе, что из горы макулатуры извлекались великие книги. И дьявольские тоже. «Энн из Грин-Гейблз» выудили из самотека. Как, согласно легенде, и «Майн Кампф». И это имя, это имя: Тупак Суаре. Где он его слышал?..

– Эдвин, давай скорее! – Мэй, казалось, еле сдерживается. – Мистер Мид ждет! Я выскочила под отвлекающим предлогом – якобы за папкой. Планерка уже идет, пошли!

Эдвин крутнулся на стуле и улыбнулся ей.

– Ого! Ты употребила в речи оборот «под отвлекающим предлогом».

– Скорее давай! Я пошла. – И убежала.

– Иду, иду. – Эдвин рылся в рукописи, пытаясь найти конверт с обратным адресом. Но его не было. Эдвин проверил упаковку, обшарил стол и даже посмотрел на полу – вдруг конверт выпал. Ничего нет. «Так ты еще и конверт не вложил? Ну и козел же ты, мистер Суаре». По издательским правилам, все рукописи без конверта с обратным адресом возвращаться не должны, но это блеф. Такие рукописи возвращали постоянно. Но не сегодня. На календаре понедельник, у Эдвина разыгралась язва, его ждет тупоголовый босс – да и сам Тупак Суаре уже порядком надоел. Эдвин запихнул раздутую рукопись и письмо обратно в упаковку, закрыл и накатом швырнул в мусорную корзину.

– И так много чести, – пробормотал он, схватил блокнот и выскочил из каморки. Вот и покончено с Тупаком Суаре. Так, во всяком случае, думал Эдвин.

Глава третья

Когда Эдвин вошел, планерка была в самом разгаре. То есть хорошие булочки уже расхватали. Он принялся копаться в жалких остатках – черника и бананы пошли в дело первыми, оставалась никого не прельщавшая гадость из отрубей, цуккини и тыквы, – и тут всемогущий мистер Мид оторвался от своего диапроектора и одарил Эдвина назидательной отеческой улыбкой:

– Эдвин! Как приятно, что ты к нам присоединился.

Мистер Мид – бэби-бумер в худшем смысле это-го слова. Ему перевалило за пятьдесят, а он все пытается – как бы сказать точнее? – хипповать. Или вроде того. Сам носит на работу джинсы, но другим не разрешает. (Как бы в знак того, что он не «застегнут на все пуговицы», что он – «мужик что надо», или какую другую хрень.) Мистер Мид лысел, и его жидкие седые волосы – говорят, крашеные, поскольку натуральная седина выглядела у него не очень естественно, – были схвачены сзади в тугой маленький хвостик, похожий «на пенис чихуахуа», по незабвенному описанию Эдвина. И как любой лысеющий бэби-бумер, мистер Мид отрастил бородку в качестве компенсации (или по рассеянности – трудно сказать). Он носил очки какой-то жуткой восьмиугольной формы, как бы стремясь показать, что их обладатель идет и ногу со временем как в области оптической моды, так и – в расширительном смысле – в политике, бизнесе и жизни. Мистера Мида Эдвин терпеть не мог. Ненавидел он многих, но особенно – мистера Мида в его вельвете, при галстуке и с вечным выражением «Я рассказывал вам об истинном духе Вудстока?» на морде. А особенно Эдвин ненавидел, когда мистер Мид указывал на его плохое поведение на работе, неаккуратность, молодость и неопытность. Да, Эдвин плохо себя ведет. Да, он неаккуратный и неорганизованный. Но зачем так глумливо это подчеркивать?

Мистера Мида звали Леон, но все знали, что он просто-напросто Леон, ударение на первом слоге – обычная показуха. Однако фамилия босса поражала Эдвина – настоящая эмблема бэби-бумера, приторная на слух, прекрасная характеристика всего поколения.

И вот когда Эдвин, дрейфуя в придавленном тупостью собрания расположении духа, ковырялся в отрубях с тыквой и старался не клевать носом от скуки – тут-то он и почувствовал, что все уставились на него и ждут, что он скажет. Напомнило ощущение от письма, приложенного к рукописи о горе (название уже стерлось с доски его сознания). Но сейчас это было уже не предчувствие.

Когда Эдвин поднял глаза, все присутствующие – Мид с покровительственной улыбкой на лице, Мэй в паническом смятении и Найджел со зловещей усмешкой, – все до единого очень внимательно на него смотрели.

– Ну? – сказал мистер Мид.

Всего-то один слог, но как тяжело и влажно он улегся на разум Эдвина. Он принялся судорожно рыться в своей кратковременной памяти, тщетно пытаясь привязать к себе то, о чем шел разговор. Блокнот бесполезен – там лишь кучерявые каракули и вдохновляющие девизы наподобие «чихуахуа» и «блабла-бла-бла». Он взглянул на Мэй. На ее лице читалось такое напряженное ожидание, будто у нее с минуты на минуту начнутся роды. Пауза уже не на сносях. Это полная программа: на подходе тройняшки, где наркоз? вызовите «скорую» кто-нибудь!

– Да? – ответил Эдвин.

Мистер Мид обнаружил непредвиденную дыру в осеннем каталоге. Уже шесть или семь лет в октябре «Сутенир» публиковал книги некоего доктора из Джорджии, известного под псевдонимом «мистер Этик»: один год – «Путеводитель по этике для каждого», другой – «Введение в этику для современного руководителя», потом – «Как вести этическую жизнь в нашем безумном запутанном мире» и так далее. (Чем больше мистер Этик преуспевал, тем длиннее становились названия, а содержание – жиже. Говорили, будто последнюю книгу он диктовал секретарше по утрам во время бритья.) Его новейшее творение – «Семь привычек высокоэтичных людей – и какие уроки жизни они могут вам преподать!» – находилось на стадии технической редактуры. Но две недели назад Этика задержала за уклонение Налоговая служба, и ему, несмотря на чистосердечное признание, грозил срок от восьми до десяти лет. Издание целой серии книг Этика по самосовершенствованию приостановлено. Но при чем тут Эдвин, непонятно.

– Мы ждем. – Мистер Мид по-прежнему улыбался.

– Ждете, сэр?

– Твоих предложений.

– Моих предложений?

– Именно, твоих предложений. Помнишь, перед моим отъездом на прошлой неделе мы немного поболтали? Я спросил, как поживает твоя тетушка, ты сказал, у нее все хорошо. Мы поговорили о том, что выход следующей книги мистера Этика откладывается. Я сказал: «Черт возьми, чем заполнить дыру в каталоге?» А ты ответил: «Не беспокойтесь. У меня на осень есть отличная книга по самосовершенствованию». На что я сказал: «Потрясающе! Расскажешь об этом, когда вернусь». А ты сказал: «Конечно!» Что, неужели ничего не помнишь?

– Но у меня нет тетушки.

– Господи, да при чем тут тетушка! Итак, чем нас обрадуешь? – Мистер Мид посуровел. Его терпение явно подходило к концу.

Эдвин с трудом сглотнул, почувствовал, как бьется пульс в висках, и дрожащим голосом вымолвил:

– Да, сэр. Я тут кое над чем работаю.

– Над чем же?

– Это… м-м-м… книга. Очень интересная. Вот с чем я сейчас работаю. С книгой.

– Продолжай, – подбодрил Мид. Найджел зловеще улыбнулся:

– Да, пожалуйста, продолжай. Нам всем очень интересно.

Эдвин откашлялся, стараясь сохранять спокойствие:

– Эта книга о том, как похудеть.

– Таких много, – сказал Мид. – В чем изюминка?