Чиста пацанская сказка - аль Атоми Беркем - Страница 22

– Ты че! - обиделся дракон. - Щас, стану я кем-то натянутое мясо жрать! А целок че, целок не в падлу.

– Э-э, не один ли хрен. Какая разница - жопа и задница? Не, Сякаеф, какой ты жыгит, если грязное мясо хаваешь. Это ж все равно что свинью заточить.

– Ладно тебе, будто сам свинью не жрал! - окрысился дракон. - Они зато ки-и-исленькие. Знаешь, как хорошо, когда кумарит.

– Все, забудь. По крайней мере, на год. Тут полтора кило. - Марат пнул ногой мешок с героином.

– Неа. Меньше. Я по хорошему уже на полтиннике. - грустно признался Сякаев. - А че гремучая соль? Не боишься, пинаешь так?

– Да нет там никакой гремучей соли. Я ее выдумал вообще, на ходу. Это я тебя на понт брал. - приступил Марат к этапу налаживанья доверительных отношений.

– Да знаю.

– Откуда?! - похолодев, промямлил Марат непослушными губами. Он уже примерно понял - откуда.

– Да, да. - подтвердил дракон. - Не то, что читаем, но… Понимаем. Не знал? Знай, мало кто в курсе. И я в курсе, про твои хотелки-то. И что хотел меня передозом вырубить. Мешок мне за жабру вытряхнуть хотел. Было?

– Да че там. Было. - отчаянно признался Марат; че уж там жопой крутить - спалился так спалился.

– Ладно, не ссы. Оставайся, будешь типа па-бе-ди-тель драконов. Твоей крови не хочу, твоя совсем уж лишка будет. Ломанусь я дальше, надоело мне тут. Есть еще, с кем ба-лан-сы свести, напоследок. - глядя вдаль, жестко отчеканил Сякаев. - Ты это, мешок привяжи, чтоб я не выронил, когда усну. И кокоса не забудь, типа случайно.

– А ты че, на лету спать можешь? - ляпнул Марат, полностью офонаревший от поворота событий.

– А то. Накшбанди, не хухры-мухры. Слышь, человек. Ты к этой дочке фашыстской присмотрись, понял? Пригодится, зуб даю; мы не только мысли видим да на лету спим. - думая о чем-то своем, прошипел дракон. - Ну че, привязал? Тогда все, давай. Можешь расслабиться - не увидимся.

– Давай…- пробормотал Марат, наблюдая за сорвавшимся с места в щегольскую восходящую бочку драконом; похоже, кокс еще пер. - Надеюсь, что так…

Выдыхая понемногу пережитый ужас, Марат какое-то время тупо сидел на золе террасы. Странно, но его уже ничего не радовало. Казалось бы - вот, начало положено, одну ногу дали поставить; исполняйся энтузиазма и ставь вторую, но… Как-то мелко все это выглядело. Теперь. Хотя вроде че, собственно, произошло? Да так, ниче. Как бы. Пошел валить дракона, спалился на гнилухе, дракон ответку не включил - посидели нос-в-кокос, парой слов за жысть перекинулись, и все. Однако не все: Авторитетство, даже еще толком не завоеванное, казалось теперь Марату дешевой собачьей будкой, в которую он почему-то так рвался. Ему вдруг живо представилась оживленная трасса; ревут, проносясь, какие-то события, че-то сталкивается, кто-то стреляет, по окровавленному асфальту с тихим, но перекрывающим всю движуху звоном катится рассыпанное золото, откуда-то прилетела оторванная рука, где-то смеются… Короче, вот такая Дром Баро - весело и страшно, а он щемится с дороги в какую-то вонючую канаву, и забирается там в коробку от… даже не от холодильника - от монитора.

…Блин, марочка стопудовая. Во меня трусит-то, а? Особенно это Шоссе Земных Наслаждений, епть. Не-е, тогда клин клином… Поднявшись, поискал на месте последней Сякаевской дороги - ага, деху есть. Высушил руку об штаны, тщательно сформировал дорожное полотно…С золой, ну да ниче, зола не грязь, а соль солдатская. А че, нормальная такая грунтовочка…

Замершую в томительном ожидании тишину горной долины вдребезги разнесла реклама одного буржуйского поисковика:

– Й-йя-яххх-х-х-ху-у-у-у-у!!!

Молчаливая толпа посреди Цвайбире наблюдала, как с дальней горы спускается человек. Тойфели, спокойно жившие в своей долине уже не первый век, с опасливым любопытством рассматривали своего нового сюзерена. Про дракона уже не то что забыли; нет, просто с драконом наконец случилось то, что и должно было случиться - из теплого потока комфортной и разумной жизни цвайбирчан убрали досадную и никому не нужную помеху. Кайн штресс, кайн штресс.

– Это он стелаль этот звукк? - с возмущением истинного ивжопейца, столкнувшегося с самым неприкрытым варварством, произнес в пространство лавочник Фунтлих.

– Таа. Дракон улетел, сначит остается только он. - рассудительно ответил кто-то.

– Не путет ли он хуже, чем пыл дракон… Ви претстафляете, если он путет так орать фсекта? Фюрст Шнобель, фы не мокли пы запретить ему так орат? - поинтересовался пастор Шланг.

– О, фсе не так просто, геноссен. Теперь он сам есть фюрст… Так, я оставайсь барон Шнобель фон Ихбинкранке цу Нохайне… а он, получается, Марат Бугельман фон Цвайбире.

– Как-как гофорите, фюрст? Марат? Какое нецифилизофанное имя. Степпи, Тшин-гист-кханы, фу-фай-ка…

Над толпой снова повисло тягостное молчание. Задумчивые тойфели перекидывались мрачными шутками юмора:

– Теперь у нас стесь путет банъя, фоттка и метт-фетти.

– И не гофорите, герр Мюллер… - поддержал невеселую сентенцию мельника пастор. - Хотя… чем польше фоттка, тем меньше пудет соффать сфой нос кута не натто.

– Коффорят, оркские не умеют считат теньги… - невинно глядя в вечереющее небо, мечтательно пробормотал смотрящий за цвайбирским общаком Ватерхаузе-Куперс. Словно решившись на что-то, повернулся было к группе отцов Цвайбире, начав: - Дело прошлое, фюрст, но… - и все же прервал движение и заткнулся - новый фюрст фон Цвайбире приближался к подданным.

Разглядывая на ходу толпу своих… -…вот именно, кого? Не семейники, не черти, не братва-босота, хотя че я парюсь! Мужики, вот кто. Блин, а кто же еще, мужики и есть… - Марат подошел к толпе и остановился, серьезно разглядывая гражданское население и выбирая стратегию взаимоотношений. Легкий путь с маханием аджну-бахой не годился однозначно; все эти штучки с хватанием за живое в Орднунгии не прокатят - сожгут, к едрени фене. Тому, что орднунгом не есть положено - происходить нельзя, дер точка…Ладно, обойдемся человеческим, по варианту "Чисто конкретно". Надо для затравки им че-нибудь с ихним акцентом ляпнуть… - подумал Марат и грозно-приветливо поприветствовал массы:

– Гутен морген.

– "Абенд", фюрст… - нерешительно поправил женский голос.

– Х…ябенд. - вывернулся Марат, начиная выстраивать новую внутреннюю политику фюрстства. - "Абенд" будет, когда я увижу стол, яволь? И услышу благодарственные, а равно приветственные речи моих подданных, отдающих должное фюрсту за чудесное избавление от неминуемой смерти!

– "Смерти"? - посмел типа недоверчиво вякнуть пастор, тут же взятый на карандаш.

– А как вы думали?! Сякаев собирался сегодня вечером сжечь Цвайбире! Вон, и фюрст слышал! Так, Шнобель?! - Марат жестко уставился в глаза фюрста, подписывая его на классовую солидарность.

– Я-я, так оно и быль… - не посмел в открытую бесогонить Шнобель.

– Поняли, кам-молыя?! Вас тут из-под молотков, понимаешь, с риском для жизни вытаскивают, а вы?! Все, разбежались! Шнель, мать вашу! Полчаса вам - чтоб поляна, пиво там, Цвайбире мы или насрано? Закусь, горячего, чтоб все как полагается - разберетесь, короче. Вот тогда и будет абенд! - сделав небольшую паузу, Марат обвел василисковым взором подтянувшихся подданных. - А пока объявляю морген! Ррразой-диссь!!!

Толпа, потихоньку начавшая было приобретать некоторое сходство с батальонной коробкой, шустро порскнула в стороны. Отцы деревни тотчас и думать забыли о речах, хитро переводящих стрелки за недостачи в общаке, и резво неслись к своим кукольным домикам, на ходу соображая, что столы лучше взять в пивной, а козлы от штукатурившейся кирхи прекрасно подойдут для возвышения, где будет стоять стол фюрстов; окорока возьмем у Генриха, а кислую капусту - у фрау Айсбайн; хватило бы еще шнапса, давно не подвозили… Странно, но подсчет пффеннигов никому в голову не приходил; хотя почему "странно", орднунгеры оказались в самой комфортной для своего менталитета среде - в состоянии выполнения приказа; кроме того, просматривалась перспектива побухать в конце рабочей недели…