Королева-Малютка - Феваль Поль Анри - Страница 25

И преградив противнику путь, Саладен нагло заявил:

– Женщина в моем возрасте все видит, все запоминает, у меня глаз – алмаз. Я с самого начала заметила, как вы ходите вокруг нас кругами, и сказала себе: вот красивый брюнет, но он зря теряет время, ведь если я не вмешаюсь – совсем чуть-чуть, ведь добродетель нашей красавицы подобна чистому золоту…

– Вы только посмотрите на него! – внезапно оборвал юнец свой монолог, поскольку герцог отстранил его с дороги, намереваясь следовать дальше. – Он еще и презирает нас! Эй, послушайте, где же ваша щедрость? Дайте несколько монеток крошке, и кое-кто замолвит за вас словечко, шепнет кое-кому на ушко пару фраз о том, какой вы хороший…

И Саладен нахально протянул руку.

Герцог де Шав поколебался, но потом положил на раскрытую ладонь старухи золотую монету, предварительно поцеловав с почтительной нежностью кончики пальцев ребенка.

Затем герцог сказал:

– Я запрещаю вам говорить обо мне с матерью этой девочки.

Мимо проезжал фиакр. Саладен испытывал жгучее желание подбросить в воздух Королеву-Малютку, как он обычно поступал в часы триумфа со своим картузом, и тут же на лету поймать ее; однако юнец удовлетворился тем, что радостно зашептал:

– Спасены! Господи Боже ты мой, спасены! Спасибо, Провидение! Пешком бы мы далеко не ушли, нас схватили бы уже через полчаса… Ты видела, моя козочка, как я расправляюсь со злодеями? Теперь мы помчимся к твоему папочке в карете!

Саладен остановил фиакр и на глазах у сторожа сел в него; страж ворот с любопытством следил за комичной старухой с прелестной девочкой на руках; когда же фиакр, увозивший странную парочку, окончательно скрылся из вида, этот человек еще долго ходил взад-вперед, бурча себе под нос:

– Ну и хитрюга же эта дамочка, а тот смуглорожий на солнце перегрелся, не иначе… А может, он и есть папаша этой хорошенькой овечки, и дело тут в каком-нибудь адюльтере, а то и хуже… чего только в Париже не бывает!

Фиакр катил в сторону площади Сен-Виктор; Саладен приказал кучеру:

– Площадь Пантеона.

Юнец уже успел выработать четкий план. Саладен хотел сбить со следа любую погоню.

Жюстина обожала ездить в фиакре; аккуратно усевшись на переднее сиденье, она расправила свою пышную юбочку, как это делают взрослые дамы, и спросила:

– А далеко ли живет мой папочка?

– Нет, – ответил Саладен, думая совершенно о другом.

«Этот чернобородый мулат наверняка готов будет заплатить сотни, а то и тысячи франков, чтобы заполучить девчонку и вручить ее матери вместо букетика цветов, – соображал юнец. – Когда я вновь обрету дарованный мне природой облик симпатичного мальчугана, я вполне могу явиться в роли спасителя… Но вдруг этот тип меня узнает? Рука у него, судя по всему, тяжелая… Нет, пожалуй, я предпочту сто франков мадам Канады. Это, конечно, скромнее, зато и безопаснее».

– Мне скучно! – воскликнула Королева-Малютка. – Мы слишком долго едем.

Саладен посадил ее к себе на колени.

– Сейчас мы поменяем экипаж и поедем еще быстрее, – ответил парень, и, высунувшись из окошка, приказал: – Остановитесь на улице л'Эстрапад.

– В доме из чистого золота, – начал рассказывать он, и Королева-Малютка вновь запрыгала от восторга, – у тебя будет экипаж, украшенный рубинами и запряженный четырьмя козочками с розовыми и голубыми рожками.

– Но ты сама выглядишь, как нищенка, – доверительно прошептала Королева-Малютка.

– Это для того, чтобы обманывать злодеев, – ответил юный волк.

Фиакр остановился. Саладен посмотрел сначала в одно окошко, потом – в другое, расплатился с кучером деньгами герцога и только тогда помог Жюстине выбраться из экипажа.

Взяв ее за руку, Саладен вошел в кондитерскую, чтобы возобновить запас сладостей; ради успеха предприятия он готов был на любые затраты.

Однако поразмыслив, юноша несколько умерил свой пыл и принялся рассуждать:

«До победы пока еще далеко. Если бы у меня в городе была комната, мы бы отправились туда, я снял бы свои обноски и переодел девчонку. Не могу же я допустить, чтобы папаша Эшалот и мадам Канада заподозрили меня в похищении ребенка; и уж тем более мне не хочется, чтобы они узнали в ней вчерашнюю малышку. Тогда они того и гляди разжалобятся! Однако места для переодевания у меня нет, придется тащиться к Лангедоку, в „Сороку-воровку“. Тем более, что я не в курсе, куда двинулся теперь Французский Гидравлический театр… Пройдено лишь полпути. За работу!»

– Скажи мне, – выходя из кондитерской, резко спросил он ребенка, – как тебя зовут, любовь моя?

– Ты же знаешь: Жюстина, – удивилась девочка.

– Жюстина – а дальше? – осведомился Саладен. Королева-Малютка застыла с раскрытым ртом.

– Но ты же сама знаешь, – повторила она.

– Разумеется, разумеется, знаю, – торопливо закивала старушка. – Я просто хотела услышать это от тебя, сокровище мое. А где ты живешь?

– Ты же знаешь, что у нас! – воскликнула малышка.

Саладен еще раз возблагодарил демона, покровительствующего волкам, пославшего ему, Саладену, глупую Красную Шапочку.

– А где это «у нас», дорогуша? – ласково поинтересовался он.

– Над канатной плясуньей, конечно! – нетерпеливо топнула ножкой девочка.

«Маленькие дети поразительно похожи на собак, – подумал счастливый Саладен. – Когда на пса забывают надеть ошейник, к которому прикреплена пластинка с адресом хозяев, – все, пиши пропало!»

Однако юнец продолжал настойчиво расспрашивать малышку:

– Готов поспорить, что ты знаешь, как зовут твою мать! – ласково произнес он.

– Мамочка, – ответила Жюстина и добавила: – Ее называют еще Глорьеттой… Ты не знаешь, почему?

– В путь, к «Золотому Дому»! – воскликнул Саладен. – Даже в раю не найдется столь чистого ангелочка, как ты! Иди сюда, я причешу тебя получше.

Он толкнул калитку, ведущую в темную аллею, и мгновенно снял с Королевы-Малютки шапочку, заменив ее клетчатым платком. Девочка хотела было рассердиться, но хитрец тут же принялся восхищенно оглядывать ее и даже захлопал в ладоши от удовольствия:

– Ах! Какая же ты красавица! Если бы ты только могла посмотреться в зеркало! Твой папа просто проглотит тебя, как конфетку!

И Саладен подхватил удивленную и испуганную девочку на руки. План его заключался в том, чтобы второй кучер не смог описать внешность малышки, даже если полиция и выйдет на след старухи с ребенком. Поэтому сейчас он целиком укутал Жюстину концами своей старой шали.

Он продолжал весело улыбаться, суля ребенку золотые горы и всяческие чудеса, расточал перлы своего красноречия, расписывая прелести «Золотого Дома».

Оцепеневшая Королева-Малютка больше не смеялась, но и не плакала.

Так они подошли к стоянке фиакров, где Саладен выбрал экипаж, запряженный парой выносливых коней.

– Плачу за каждую минуту, проведенную в пути, – заявил юнец, усаживая девочку в коляску. – Улица Сен-Поль, в Марэ. Поезжайте помедленнее, в экипаже больной ребенок.

Королева-Малютка, уже устроившаяся на подушках, услышала слова своей спутницы и воскликнула:

– Да нет же, я вовсе не больна! – Саладен забрался в фиакр.

– Замолчи, глупышка! – прошептал он, подмигивая. – Ты же видишь, что я просто хочу над ним подшутить!

– А я не хочу подшучивать над ним! – закричала Жюстина, внезапно приходя в ярость, как это свойственно избалованным детям.

– Я совсем не больна, а ты просто врушка! – визжала она.

Саладен принялся напевать песенку, а про себя думал:

«Рано или поздно, все равно придется ее усыпить, чтобы нанести визит Лангедоку. Давай, сокровище, ори, все равно ты попалась. Скоро ты у меня попляшешь!»

Когда фиакр тронулся, парень прекратил петь; Королева-Малютка, надувшись, исподлобья поглядывала на него. Внезапно он резким движением сорвал с себя вуаль, а следом за ней – и чепец, и пристально уставился на ребенка своими круглыми глазами; так он делал всегда, когда хотел напугать собеседника.

Королева-Малютка открыла рот, чтобы закричать, но не смогла выдавить из себя ни звука. От изумления и страха крик застрял у нее в горле.