Королевские бастарды - Феваль Поль Анри - Страница 71

Герцогиня же продолжала:

– Альберт не похож на тебя, он растрачивал свою юность на безумства и прихоти, и я надеялась, что его обойдет беда, обычная для слишком чувствительных людей: любовь. Но я обманулась в своих ожиданиях. Ловушка, в которую ты угодил, была расставлена на улице Виктуар, в доме девиц Фиц-Рой, и если бы не ты, не твоя братская преданность, его бы арестовали за убийство. Эта девушка, Клотильда, отвергла его, потому что любит тебя, – и вот спустя всего несколько недель Альберт изменился до такой степени, что я то и дело восклицаю в горестном изумлении: Господи, да он ли это? Ты же помнишь, каким он всегда был живым, веселым, остроумным, полным сил: он всегда был готов на любую проказу… жизнь била в нем ключом. Однако муки неразделенной любви быстро довели его до изнеможения. Молчаливый, мрачный, отчаявшийся, он так исхудал, что я стала опасаться за его жизнь; мне даже показалось, будто его отравили. Доктор Абель, который чудесным образом исцелил твои раны, отступил перед его недугом, хотя…

Она запнулась. Казалось, она боится сказать лишнее.

– Хотя доктор с отцовской нежностью любит Альберта, – закончил Жорж ее мысль.

– Да, он любит вас обоих, – подхватила Анжела. И это было правдой.

– Но, матушка, как же вы допустили, чтобы болезнь зашла так далеко? – спросил Жорж.

– Тайну моего несчастного Альберта я узнала только этой ночью, – ответила Анжела. – Разумеется, кое о чем я догадывалась и раньше, однако свое сердце он раскрыл мне лишь вчера, когда сказал: «Сегодня подписали контракт, не так ли? Я чувствую себя так, будто они подписали мой смертный приговор». И прибавил: «Когда я вошел нынче в спальню Жоржа, в моем кармане был нож…»

– Боже! – с ужасом воскликнул Жорж. Анжела закрыла лицо руками.

– Напрасно я это сказала, – пробормотала она. – Ведь мальчик собирался убить себя. Я в этом совершенно уверена.

– Бедный, бедный мой брат! – воскликнул Жорж, и слезы показались у него на глазах. – Вы хорошо сделали, что рассказали это, матушка. Как же он страдает, как глубоки его муки… но он не нанес мне удар, нет! Напротив: он по обыкновению был очень добр и нежен со мной…

Жорж посмотрел на госпожу де Клар.

– Я отдал бы жизнь и за меньшее, – сказал он полушутя.

И, видя испуг в материнских глазах, прибавил:

– Я выразился неудачно, я не хочу вас огорчать…

– Это было бы первым моим огорчением, которое ты мне доставил! – воскликнула Анжела в искреннем порыве чувств.

– Матушка, – прервал ее Жорж, – я нахожусь в затруднении и ума не приложу, как мне поступить. Вы считаете меня героем, а я между тем испытываю почти что угрызения совести. Я хочу, чтобы вы знали: моя возможная скорая женитьба…

Герцогиня перебила его, спросив взволнованно:

– Ты полюбил другую женщину?

Жорж насупил брови и тихо ответил:

– Если бы такое случилось, я постарался бы вырвать эту любовь из своего сердца. Я не знаю, принадлежу ли я к семейству де Кларов, но я – человек чести, и я бы не воспользовался своей преданностью Альберту и вам как предлогом, чтобы забрать свое слово, данное благородной и прекрасной девушке, – девушке, которая мне доверилась. Я дурно поступил, когда сказал, что готов отдать вам жизнь, ибо такие слова не произносят вслух. Никому не позволено добровольно покидать мир и оставлять по себе траур и слезы. Но ничто на свете не может помешать мне пожертвовать ради вас, матушка, своим счастьем!

Он произнес это очень просто и поднес к губам руку Анжелы. Однако та, кажется, не расслышала доброй половины слов своего по-рыцарски благородного сына, ибо в этот момент по песчаной аллее катила карета.

– Альберт! – воскликнула герцогиня. – А мне еще столько нужно было тебе сказать!

(Время пробежало так быстро, потому что этим двоим предстояло разгадать множество загадок.)

Но вот приехал Альберт, и Анжела вновь могла думать только о нем.

– Значит, мы договорились, – торопливо заговорила герцогиня, – ты возьмешь назад свое слово. Жорж, дорогой мой, ты совершишь чудо и вернешь брата к жизни, но… как бы это точнее сказать… Ты, конечно, сделаешь все, что от тебя зависит, но в твоих ли силах сделать так, чтобы бедного мальчика полюбили?..

Она смотрела на Жоржа с волнением и мольбой.

Жорж все понял.

Он помолчал, а потом задумчиво проговорил:

– Хорошо, матушка, я постараюсь помочь Альберту.

О, бедная, милая, добрая Клотильда!..

– Но только, – прибавила Анжела, – нельзя, чтобы он хоть что-то заподозрил…

– Разумеется! – согласился Жорж с печальной улыбкой. – Я прошу вас довериться мне во всем, госпожа герцогиня. Поверьте: я умею быть деликатным… Однако не боитесь ли вы, что брат осудит меня за пренебрежение Клотильдой?

Тут маленькая дверь, расположенная слева от алькова, отворилась, и в спальню вошел Альберт. Он был так бледен, что герцогиня не смогла сдержать жалобного стона.

Жорж встал.

При виде брата Альберт отпрянул, будто его ударили хлыстом.

– Полагаю, ты не будешь ревновать, – произнес он с горечью, – если я скажу тебе, что ездил в особняк Фиц-Роев: я хотел в последний раз повидать Клотильду. Ты догадываешься, почему. Держу пари, что матушка рассказала тебе о моей несчастной любви. Но предупреждаю: не вздумай оскорбить меня сочувствием.

И он тяжело опустился в кресло, стоящее у дверей.

– А вдруг мы опоздали? – тихо спросила мать, обращаясь к Жоржу. – Смерть уже взяла его за руку.

Жорж подошел к брату.

– Не приближайся ко мне, – сказал Альберт, – слышишь? – И прибавил: – Я был добр к тебе, но больше я не нахожу в себе доброты, ибо слишком страдаю. К чему делать вид, будто я люблю того, кого ненавижу и из-за кого умираю?

Он задохнулся, вытер испарину со лба и, собравшись с силами, продолжал:

– Извините, матушка, если я опять огорчаю вас, но мне необходимо с вами поговорить!

Он повернулся к Жоржу и поглядел на него со свирепой ненавистью.

– У тебя, господин герцог, прекрасная роль; тебе, как всегда, везет. В какой-то миг мне показалось, что я получил на время этот титул лишь для того, чтобы отвести грозящую тебе опасность… не знаю, впрочем, какую именно… Все фальшиво, все двулико в этом доме, где я так страдаю и где так несчастлива наша матушка…

– Страдаешь? Ты, мое дорогое дитя?! – вскричала Анжела.

– Да, вы любили меня от всего сердца, госпожа герцогиня, вы даже слишком меня любили. Сейчас вы скажете, что я ваше счастье… Что ж, знайте: ваше счастье погибло… Проститесь с ним навсегда!

Он опять перевел дыхание. Анжела тихо плакала. Теперь Альберт обратился к Жоржу:

– Брат мой, ум мой столь же слаб, как и тело. Я солгал, я не могу вас ненавидеть, это было бы слишком ужасно… Может быть, вы поможете мне разрешить одну загадку. Нечто необычайное произошло в особняке Фиц-Роев нынче утром. Я – это не вы, мне туда вход заказан, так что я наношу свои визиты, оставаясь на улице. За тюрьмой есть место, откуда видно окно Клотильды, и я смотрю на него из-за дверцы кареты, а кучер втихомолку смеется надо мной. Хотя сегодня он не смеялся, он понимал, что привез меня туда в последний раз…

– Альберт! – рыдала Анжела. – Не говори так, прошу тебя!

– Я не знаю, что происходило у Жафрэ, – сказал Жорж, – я покинул их вчера примерно в полночь.

– Сегодня утром особняк был пуст, – сказал Альберт. – Люди видели, как мадемуазель Клотильда на рассвете ушла из дому.

– Я догадываюсь, где находится мадемуазель де Клар, – тихо ответил Жорж.

– Ах, вот как! – вымолвил Альберт.

– И вскоре я увижусь с ней, – прибавил Жорж. – Я должен сообщить вам, брат мой, что волею обстоятельств… Короче говоря, из-за семейных затруднений мой брак с мадемуазель де Клар не состоится…

– Не состоится, – эхом отозвался Альберт. Анжела пожирала его глазами. Жорж закончил:

– Вскоре я освобожусь от взятых на себя обязательств, связанных с этой свадьбой, и займусь теми делами, которые я забросил, пока готовился к женитьбе. Я рад вновь обрести свободу… Всего хорошего, Альберт.