Тайна Обители Спасения - Феваль Поль Анри - Страница 98

Однако Амедею никто не ответил.

Симилор снова позвал Эшалота. И тогда услышал ответ, от которого волосы у Амедея встали дыбом.

Раздалось зловещее рычание.

Симилор похолодел. Войдя в балаган, он закрыл за собой дверь, и потому в помещении царил непроглядный мрак. Теперь же, обернувшись на звук, Симилор увидел два красноватых огонька, горевших, как угли.

Зверь приближался.

Парижане редко оказываются трусами. И хотя Симилор был в полной мере наделен всеми пороками и недостатками ярмарочной богемы, он, по крайней мере, попытался не ударить в грязь лицом перед старым больным львом.

– Послушай, дружище, – пробормотал Симилор, – по-моему, ты зарвался... Если тебя поджарить, я бы, пожалуй, съел кусочек твоего филе, потому что жутко голоден. Но чтобы ты сожрал меня? Нет уж, дудки!

Произнося этот монолог, Симилор шарил вокруг себя руками, надеясь найти какую-нибудь деревяшку, которая могла бы послужить ему оружием.

Поиски вскоре увенчались успехом. Симилор нащупал тяжелую палку.

Тем временем лев приближался – что вполне естественно: когда животные страдают, они ищут помощи.

– Ну-ка иди отсюда! – завопил Симилор. – Стой! А то я сейчас тебе врежу!

Однако лев не остановился. Тогда испуганный Амедей взмахнул своей дубиной и с силой опустил ее на голову несчастного зверя.

С жалобным воем лев рухнул на пол.

– Черт побери! – пробормотал Симилор. – Вряд ли это понравится хозяйке. Хотя, впрочем, я не собираюсь рассказывать ей эту историю во всех подробностях.

Как только наш герой понял, что опасность миновала, он тут же ощутил прилив гордости.

– Однако это нешуточное дело, – произнес Симилор. – Это подвиг, достойный Геракла[26]! Подумать только, с помощью простой деревяшки я одолел разъяренного льва! Я уложил его одним ударом!

С этими словами Симилор направился к плите: его не покидала надежда отыскать что-нибудь съестное. Однако плита была холодной. Полка, на которой Эшалот обычно оставлял продукты, была пуста.

«Куда подевался этот мерзавец Эшалот? – подумал Симилор. – Куда он мог уйти вместе с пацаном? Ладно, уж ночевать-то он сюда вернется... А я тем временем немного подремлю. Говорят, хороший сон заменяет ужин».

Симилор пересек балаган и рухнул на солому, на которой еще совсем недавно лежал лев.

– Надо же, она еще теплая, – удивился Симилор. – Запашок здесь, конечно... Ну, ничего, все это мелочи.

Он смежил веки и в тот же миг услышал, как кто-то открывает дверь.

Симилор приподнял голову.

– Кажется, мне повезло, – подумал он. – Недолго мне пришлось ждать ужина.

XXXIII

ИСКУШЕНИЕ СИМИЛОРА

То, что неизвестный хорошо знал балаган, Амедей понял сразу, поскольку пришелец, как и сам Симилор, воспользовался дверью с черного хода. Симилор затаился. В принципе, Париж немногим отличается от диких просторов Америки: как и ирокез, парижанин выжидает, прежде чем что-нибудь сказать или сделать.

Неизвестный двинулся вперед, но через несколько шагов споткнулся о тело льва.

– Этого я и боялся, – грустно произнес пришелец. – Я не смог позаботиться о бедном животном... Несчастный господин Даниель!

«Ага, значит, это Эшалот! – подумал Симилор. – Сейчас мы узнаем, что здесь произошло за время моего отсутствия».

Действительно, это был Эшалот. Он принадлежал к той породе людей, у которых нет друзей, и поэтому часто разговаривал сам с собой.

– Пусть земля тебе будет пухом! – скорбно прошептал Эшалот, склоняясь над мертвым львом. – Все мы там будем, кто раньше, кто позже... Конечно, для хозяйки это большая потеря, но сейчас мамаша Лео в таком состоянии, что ничего не соображает...

«О каком это состоянии он говорит? – спросил себя Симилор. – Может, Леокадия решила постричься в монахини, чтобы всю жизнь оплакивать своего лейтенанта?»

Эшалот направился к печке и принялся разводить огонь. Симилор уже открыл было рот, чтобы привлечь к себе внимание друга, но внезапно услышал то, что заставило его придержать язык.

– Не нравится мне, что у меня столько денег, – пробормотал Эшалот. – Никогда не знаешь, что с тобой может случиться. Мне все время кажется, что у меня в кармане дырка, через которую выпадают банкноты.

Симилор навострил уши.

– Банкноты! – повторил он и устроился поудобнее.

– Все-таки приятно, что мадам Леокадия так доверяет мне, – продолжал Эшалот, разжигая дрова. – Я даже не подозревал, что за ее бумажки мне отвалят такую кучу денег.

Чтобы удостовериться, что он не спит, Симилор укусил себя за палец.

«Значит, он продал ценные бумаги хозяйки, – подумал Амедей. – И как это ему поверили? Ведь у него такой вид, что любой нормальный человек примет Эшалота за вора».

Надо признать, что у Симилора были для подобного замечания все основания. Однако в этот миг Эшалот зажег свечу, и глазам изумленного Амедея предстало удивительное зрелище. Если бы даже Эшалот был облачен в горностаевую мантию, Симилор не был бы так потрясен.

Дело в том, что с Эшалотом произошла чудесная метаморфоза. Все на нем было новое: лакированные туфли, черные брюки, белоснежная рубашка, шелковый галстук. Более того, Эшалот даже причесался, что случалось с ним крайне редко.

Мы не хотим сказать, что в этом наряде Эшалот выглядел безупречно. Но все же наш приятель был не так безобразен, как обычно. Он стал буквально другим человеком, так что Симилор даже засомневался, Эшалот ли перед ним. К тому же у Эшалота не было вещи, которая, казалось, давно приросла к нему. Мы имеем в виду сумку, в которой болтался Саладен.

– Черт возьми! – прошептал Симилор. Его обуревали столь сильные эмоции, что ничего другого он произнести не мог.

Эшалот подошел к столу, за которым накануне сидели мадам Самайу, Гонрекен и Барюк, и поставил туда свечу. Опустившись на личный стул вдовы, Эшалот вытащил из кармана пачку бумажек, в которых опытный глаз Симилора тотчас же распознал банкноты.

Мы знаем, что укротительница поручила своему верному оруженосцу продать ее ценные бумаги. Сама она не могла обратить их в деньги, так как была занята другими делами.

Мамаша Лео была не из тех, кто торгуется, когда торговаться не надо. Поскольку речь шла о спасении Мориса Паже, она готова была пойти на любые расходы.

Правда, пока у Леокадии не возникало нужды в деньгах, но она прекрасно знала, что золото – главное оружие в той борьбе, в которую она собиралась вступить. Поэтому вдова решила, что ей необходимы наличные.

Обычно люди, которым их богатство досталось нелегко, очень бережно относятся к деньгам и не склонны доверять их кому бы то ни было. Однако мамаша Лео вручила все свое достояние Эшалоту без малейших сомнений.

Оправдываясь перед собой за такую смелость, она говорила себе: «У меня глаз – алмаз. Я знаю, кому можно доверять. Этот парень не подведет. Что же касается моего капитала, то большую его часть заработали для меня Морис и Флоретта. Так что я всего-навсего возвращаю им долг».

Простые люди хорошо знают, что бедняка на каждом шагу подстерегают трудности и препятствия. Поэтому мамаша Лео позаботилась о том, чтобы Эшалот приобрел более приличный вид, соответствующий порученной парню миссии.

Леокадия рассудила точно так же, как потом – Сими-лор.

«Если этот голодранец явится продавать ценные бумаги, его примут за вора и тут же арестуют», – подумала она.

Поэтому вдова дала Эшалоту денег, чтобы тот обновил свой гардероб. Именно этот ее приказ Эшалот и отправился выполнять, покинув вдову перед главным входом в тюрьму Форс на улице Паве.

Пачка купюр, которую Эшалот теперь носил с сббой, была тщательно перевязана веревочкой. Однако это не успокаивало Эшалота. Он ощущал, что его вот-вот раздавит бремя огромной ответственности, которую он чувствовал перед мадам Самайу. Поэтому Эшалот решил снова пересчитать банкноты: а вдруг по дороге у него что-нибудь украли?

26

Среди двенадцати подвигов любимейшего героя древнегреческих сказаний Геракла – победа над неуязвимым немейским львом, шкуру которого Геракл носил на плечах.