Ориноко - Фидлер Аркадий - Страница 60

— Хорошо!

Тем временем из Кумаки приплывали все новые итаубы. Мы остановили их все и рассказали о положении дел.

— Значит, не остается ничего другого, как вернуться в Кумаку, — проговорил Манаури, довольный таким оборотом событий.

— Да, вернемся, — согласился я, — но сначала надо точно узнать, куда акавои поплывут: вниз по Ориноко или вверх, что, впрочем, менее вероятно.

— Правильно. Эту третью, вернувшуюся яботу снова пошлем за акавоями.

Команду лодки не слишком обрадовало решение верховного вождя, и в ней послышался негромкий ропот.

— Не думайте, — предостерег я, — что нам окончательно удалось избежать опасности. Мы не знаем намерений акавоев, а тем не менее они что-то замышляют, это ясно. Не одну, а еще две яботы надо выслать вслед за ними; пусть они наблюдают за действиями акавоев и сообщают нам об их передвижениях. Кроме того, следует уведомить о происходящем всех араваков, живущих на Итамаке и Ориноко ниже Серимы.

— Сообщим этой же ночью, — заверил Манаури.

В приподнятом настроении, которое на первых порах не миновало и меня, возвращались воины в селение. Конечно, можно было понять, что у них наступила разрядка, но, к сожалению, слишком быстро они поддавались беззаботности. Это было понятно после нескольких дней напряжения, но ведь и опасно! Я слишком хорошо знал способность индейцев неосмотрительно забывать о завтрашнем дне и легко поддаваться душевной лености. Этому следовало воспрепятствовать, и на обратном пути я счел нужным высказать старейшинам свои опасения.

Да, акавои уплыли, но куда и с какой целью? Даже капитан Пауэлл подтвердил, что это охотники за невольниками, а значит, если они отказались от нападения на нас, как на плод слишком колючий и для них сомнительный, то на кого они бросятся, кто в этих краях ближе всего? Конечно, варраулы, племя рыбаков, отнюдь не воинственное и достаточно густо заселяющее берега Ориноко. Одним словом, если окажется, что акавои, выйдя из Итамаки, направятся вниз по Ориноко, тогда да смилостивится над варраулами бог!

Сразу же по прибытии в Кумаку я велел позвать ко мне Мендуку и девять его варраулов и в присутствии Манаури, а также Фуюди как переводчика высказал им свои опасения. Мендуке не пришлось долго объяснять.

— Надо предупредить наших! — воскликнул он взволнованно. — Акавои наверняка собираются ударить на наших. Мы готовы сейчас же отправиться, но просим дать нам на время итаубу, на которой мы преследовали испанцев.

— Берите! — разрешил Манаури.

Варраулы со всех ног бросились за своим оружием, а я заявил старейшинам, что нам не годится стоять в стороне, когда решается судьба наших друзей и союзников.

Старейшины встретили мои слова без энтузиазма, колеблясь. Тогда я потребовал немедленно собрать всю Кумаку на общий совет. Когда люди стеклись на поляну перед моей хижиной при свете нескольких костров, я обрисовал им наше положение: несмотря на видимость благополучия, нам нельзя почивать на лаврах; пока враг рыскает поблизости, жизнь наша висит на волоске.

— Мы должны помочь варраулам, и притом не теряя времени! — взывал я.

— Это наша святая обязанность. Если вы хотите жить в будущем спокойно, надо опираться на своих союзников и задать сегодня акавоям такую трепку, чтобы раз и навсегда отбить у них охоту досаждать нам.

По толпе пронесся ропот неудовольствия, а кто-то крикнул:

— А может, акавои на них не нападут!

— Возможно. Но если они поплывут вниз по Ориноко, то, вероятнее всего, нападут! А нет — тем лучше! Во всяком случае, я тотчас же отправляюсь на Ориноко, а кто мне друг и сердцем не трус, пусть следует за мной!

— Все воины должны идти на Ориноко? — спросил Манаури.

— Ни в коем случае. Человек сто, не больше. Остальные нужны здесь: еще неизвестно, не остался ли поблизости какой-нибудь другой отряд акавоев. Должен здесь остаться и ты, Манаури… Итак, кто поплывет со мной?

Я обвел взглядом лица ближайших воинов. Арнак и Вагура согласно кивнули головами и собрались откликнуться, когда воин нашего рода Кокуй, тот самый, что освобождал с нами ночью варраульских пленников, захваченных испанцами, выступил вперед и решительно объявил:

— Я с тобой! Ты великий вождь и в битвах всегда побеждаешь! А со мной пойдут все воины из рода Белого Ягуара. Разве не так? — обвел он вызывающим взглядом присутствующих.

— Так, так, пойдем! — тут и там раздались голоса наших людей.

Вызвались также пятеро негров с Мигуэлем во главе и Арасибо, после чего наступила минута тишины.

— Я пойду с Белым Ягуаром, если воины предпочитают сидеть дома! — выступила вперед Ласана. — И со мной пойдут другие женщины, умеющие держать в руках лук. Мы сумеем заменить никчемных, трусливых воинов…

Это вызвало страшное замешательство и гул обиженных голосов, многие тут же заявили, что пойдут с нами.

В этот момент со стороны реки появилась, мчась во весь дух, ябота с вестью, что акавои, выйдя из Итамаки, направились вниз по Ориноко, а значит, к селениям варраулов.

— Не будем терять времени, — воскликнул я. — Надо спешить!

Нас набралось около ста человек, в том числе действительно и несколько женщин. Десять ружей я оставил Манаури, все остальное огнестрельное оружие и запасы провизии на четыре дня взял с собой. Мы разместились в пяти итаубах и трех небольших лодках. Молодые вожди Уаки и Конауро вызвались плыть с нами. На каждой итаубе, густо утыканной для маскировки ветвями, разместился отряд во главе с вождем, и на моей лодке — часть разведчиков, несколько воинов из нашего рода, Фуюди, Ласана с двумя женщинами и Арасибо. Последний не забыл прихватить с собой череп ягуара.

Основная задача нашей экспедиции состояла в том, чтобы предостеречь варраулов и прибыть к ним возможно раньше, что, безусловно, охладило бы боевой пыл акавоев. И мы не щадили ни рук, ни весел, мчась как гонимые злыми духами. В устье Итамаки мы попали в полосу густого тумана, покрывшего просторы Ориноко. В радиусе десяти шагов мир словно обрывался, но гребцы знали окрестности настолько хорошо, что мы продолжали плыть, не сбавляя скорости. В верхнем течении Ориноко прошли дожди, вода поднялась, и по реке мчалось множество вырванных с корнем деревьев.

— Туман затруднит акавоям движение, — заметил Фуюди.

— Может, заставит их даже высадиться, — с надеждой поддержал его Конауро.

— Сомневаюсь, — буркнул я, — течение само их несет…

Вскоре темная прежде пелена тумана поредела, то тут, то там в ней замелькали бледные тени. Ночь близилась к концу. Предвещая скорый рассвет, поднялся легкий ветерок, но мы, постоянно двигаясь, почти не ощутили его, зато заметили: туман стал клубиться, рваться на клочья, редеть. Свет усиливался, перспектива расширялась, по правую руку от нас стали мелькать расплывчатые контуры джунглей. Розовые и золотые блики разбегались по небу и отражались в реке, а когда солнце в конце концов выглянуло из-за леса и ударило нам прямо в глаза, с воды слизнуло последние клочки тумана.

Огромная река распростерлась во всем своем величии. Открывшись нашим нетерпеливым взорам, она бесстыдно обманула нас. На бескрайнем просторе ни живой души, ни следа лодки — ничего, кроме бесчисленного множества водоплавающих птиц да речных дельфинов, тут и там выпрыгивающих из темных глубин. Осмотр реки в подзорную трубу до самого горизонта не дал ничего нового.

Спустя час течение в реке остановилось, а затем повернуло в обратную сторону, вверх: начался морской прилив. Продвигаться вперед становилось все труднее, гребцам после бессонной ночи и всех тревог последних дней требовался отдых, и мы, выбрав удобное место, причалили к берегу, наскоро перекусили и тут же уснули.

Около полудня течение ослабло. Невзирая на страшный зной, мы двинулись дальше. Легкий ветерок со стороны моря нес хоть какую-то свежесть, но все равно требовались нечеловеческие усилия, чтобы не бросить весел и не свалиться от жары. Когда течение окончательно переменилось и снова устремилось к морю, мы набрали скорость, как и ночью.