Детективное агентство Дирка Джентли - Адамс Дуглас Ноэль - Страница 28

— Э-э-э… спасибо, — растерянно произнес он. — Но я уже завтракал. Пожалуйста, съешьте ее сами.

Дирк пожал плечами:

— Я предупредил, что вы заглянете в конце недели и расплатитесь за нее. Добро пожаловать в мое агентство.

Он обвел рукой свой кабинет.

— Свет есть, — сказал он, указывая на окно, — с земным притяжением все в порядке. — Он продемонстрировал это, бросив карандаш на пол. — А во всем остальном — как повезет.

Ричард откашлялся.

— Что, — неуверенно начал он, — все это значит?

— Что именно?

— Все это! — воскликнул наконец Ричард. — Все! Какое-то холистическое детективное агентство! Понятия не имею, что это значит.

— Я оказываю самые уникальные в мире услуги, — пояснил Дирк. — Термин «холистический» означает мое убеждение в том, что все, чем мы здесь занимаемся, имеет непосредственное отношение к фундаментальной связи всего… сущего…

— Я это уже слышал, — перебил его Ричард. — Должен сказать, что все это лишь способ потрошить кошельки легковерных старушек.

— Потрошить? — удивился Дирк. — Замечание было бы справедливым, если бы хоть одна из них мне что-нибудь заплатила. Уверяю тебя, дорогой Ричард, нет и тени угрозы, что это когда-нибудь произойдет. Я живу, как бы тебе сказать, в ожидании интересного, загадочного и выгодного дела, моя секретарша — в ожидании жалованья, которое я ей когда-нибудь наконец выплачу, ее квартирный хозяин ждет, когда она заплатит за квартиру, электрокомпания, в свою очередь, ждет, когда хозяин дома оплатит просроченные счета за электричество и так далее. И в этом во всем я черпаю свой жизненный оптимизм.

К тому же в жизнь многих милых, но глупых старых леди я внес хоть какое-то разнообразие и интерес, ибо заставляю их сердиться, возражать, надеяться, а также гарантирую безопасность и свободу их пропавшим котам и кошкам. Есть ли, спрашиваю я — и делаю это сам, потому что знаю, тебе известно, как я не люблю, когда меня перебивают, — есть ли на свете хоть одно стоящее дело, в котором я мог бы проявить сотую долю моих умственных способностей, которые, и мне не надо тебя убеждать в этом, поистине феноменальны? Нет, таких дел нет. Отчаиваюсь ли я по этому поводу? Угнетен, разочарован? Нет. Но, — добавил он, — так было лишь до сегодняшнего дня.

— Что ж, я очень рад, — поспешил сказать Ричард. — Но при чем здесь вся эта ерунда с кошками и квантовой механикой?

Дирк вздохнул и ловким, натренированным щелчком сбросил крышку с коробки с пиццей. Он уставился на холодный застывший круг пиццы и, сокрушенно покачав головой, отломил изрядный ломоть. Кусочки стручкового перца и анчоусов посыпались на стол.

— Я уверен, Ричард, что ты знаком с так называемой кошкой Шредингера? — спросил Дирк, засовывая весь кусок пиццы в рот.

— Конечно, — ответил Ричард. — Более или менее.

Он неловко заерзал на стуле.

— В таком случае, попробуй объяснить, — попросил Дирк с набитым ртом.

— Ну, это как бы иллюстрация принципа того, что на квантовом уровне все события подчиняются вероятностным законам…

— На квантовом уровне — это значит на всех уровнях, — прервав его, дополнил Дирк. — Хотя на любом уровне, выше субатомного, суммарный эффект этих вероятностей при нормальном ходе событий неотличим от эффекта обычных физических законов. Продолжай.

Он поднес близко к лицу, словно разглядывая его, очередной кусок холодной пиццы, перед тем как отправить в рот.

Ричард не без любопытства заметил, что Дирк подвергал себя немалому испытанию. Необходимость говорить и одновременно жадно поглощать пиццу задавала немалую работу лицевым мускулам. Но при том, что все на его лице ходило ходуном, уши Дирка оставались неподвижными, словно абсолютно ни в чем не участвовали.

Ричарду внезапно пришла в голову мысль. Если Ламарк прав и объяснение поведения современного индивидуума следует искать в его далеких предках, всегда есть надежда на внутреннее стремление организма к усовершенствованию.

Он продолжал:

— Да, но не только события на квантовом уровне подчинены вероятностным законам. Сами вероятности не проявляются в событиях до тех пор, пока те не подверглись измерению. Или, если использовать недавно произнесенную тобой фразу, правда в несколько странном контексте, в процессе измерения распределение вероятности коллапсирует, как бы схлопывается. До этого момента все существует лишь как вероятность. Ничто не является определенным. До измерения.

Дирк кивнул.

— Ты объяснил более или менее верно, — сказал он и откусил очередной кусок пиццы. — А как насчет кошки?

Ричард решил, что есть лишь один способ не видеть, как Дирк приканчивает пиццу, за которую платить придется ему, — это немедля присоединиться к нему. Что он тут же и сделал. Оторвав край лепешки, он свернул его трубочкой и откусил. Пицца оказалась вкусной. Он откусил еще раз.

Дирк замер от неожиданности и с опаской посмотрел на него.

— Итак, — промолвил Ричард, — идея опыта Шредингера с кошкой состоит в том, чтобы попытаться представить себе, как вероятностные эффекты на квантовом уровне будут выглядеть на уровне макрообъектов, или, скажем проще, в обычной повседневной жизни.

— Да, скажем так, — подтвердил Дирк, уже с отчаянием глядя на убывающую пиццу.

А Ричард, взяв еще кусок, беспечно продолжал:

— Представь себе, что мы берем кошку и помещаем ее в ящик, герметически закрытый. Туда же кладем небольшое количество радиоактивного вещества и ампулу с ядовитым газом. Все рассчитано так, что через определенный временной интервал возникнет вероятность, пятьдесят на пятьдесят, что при распаде атома и излучении электрона произойдет освобождение газа из ампулы и кошка погибнет. Если этого не произойдет, кошка останется жива. Шансы те же — пятьдесят на пятьдесят. С такой же вероятностью происходит или не происходит распад атома.

Суть, как я понимаю, в следующем: поскольку распад единственного атома — событие на квантовом уровне, которое не имеет определенного исхода до момента наблюдения, надо открыть ящик и проверить, жива кошка или мертва. Последствия могут быть самыми непредсказуемыми.

До того, как мы откроем ящик, кошка существует в неопределенном состоянии. Вероятность того, что она жива, и вероятность того, что она мертва, — это две разные волновые формы, наложенные одна на другую в пространстве ящика. Шредингер выдвинул подобную идею для иллюстрации того, что он считает абсурдным в квантовой теории.

Дирк встал и, мягко ступая, подошел к окну, не столько, чтобы полюбоваться на крыши старых складов, кем-то превращенных в богатые апартаменты, сколько, чтобы не видеть, как исчезает без его участия последний кусок пиццы.

— Все верно! — воскликнул он. — Браво!

— Но какое отношение это имеет к твоему детективному агентству?

— А-а, понимаешь ли, кое-кто из исследователей, как-то проводя этот эксперимент, открыл ящик и вообще не обнаружил в нем кошку, ни живую, ни мертвую. Ее просто там не было. Тогда они соответственно обратились ко мне. С помощью дедукции мне удалось определить, что ничего из ряда вон выходящего, в сущности, не произошло. Просто кошке надоело, что ее все время суют в темный ящик и подвергают окуриванию газом. Улучив подходящий момент, она убежала, выпрыгнув в окно. Мне стоило лишь поставить под окном блюдце с молоком и несколько раз позвать ее ласковым голосом: «Беренис, Беренис!..» — так звали кошку, — как она тут же появилась…

— Подожди, — перебил его Ричард.

— …тут же появилась и была снова посажена в ящик. Сущий пустяк, но случай наделал столько шума в определенных кругах, одно привело к другому, как это обычно бывает. Это позволило мне преуспеть в новой карьере, как ты сам видишь…

— Подожди, одну минуту, — продолжал настаивать Ричард и в сердцах шлепнул ладонью по столу.

— В чем дело? — с невинным видом спросил Дирк.

— О чем ты говоришь?

— У тебя возникла проблема, не так ли?

— Я даже не знаю, с чего начать, — запротестовал Ричард. — Ну, ладно. Ты сказал, что некие люди провели эксперимент. Это же чепуха. Кошка Шредингера — это неосуществимый эксперимент, он всего лишь иллюстрация к научным спорам о самой идее. Но это не то, что можно осуществить.