Планета призраков - Бушков Александр Александрович - Страница 107

В общем, в одних местах колдунов и ведьм жгли толпами (астурийский король Ромеро), в других коронованные особы сами увлекались ворожбой (кастильский Альфонс I), а церковь одно время порицала тех, кто всерьез верил в существование колдунов и колдовства. Видимо, все же царило некоторое затишье…

Но к ХIII веке наступил перелом . Во-первых, колдовство стало принимать угрожающие масштабы, а во-вторых, расплодились всевозможные еретические секты и движения, среди которых белых и пушистых как-то не имелось. Теоретически рассуждая в рамках нашей гипотезы, можно предположить, что «другой народец» проявил открытую враждебность к соседям по планете и именно его ушки (или рожки) торчали за всевозможными сектами, шабашами и одиночными любителями ворожбы…

И в бой вступает «спецназ господа Бога» - Святая Инквизиция…

О деятельности этого учреждения распространено небывалое количество лжи, на инквизиторов вылита целая Ниагара грязи. Со времен так называемого Просвещения до сегодняшнего дня несть числа либералам, с пеной у рта порицающим инквизицию за ее «бессмысленный террор».

Но ведь, господа мои, это вопрос веры , который предметом «демократического голосования» служить вообще не может. И вариантов тут всего два . Если абсолютно ничего сверхъестественного на свете не существует, если нет на нашей планете ни ведьм, ни колдунов, ни магических «технологий», деятельность инквизиции и в самом деле предстает бессмысленным террором.

А если сверхъестественное в той или иной степени все же присутствует на этом свете и ведьмы с колдунами не шарлатанствуют, не дурят голову доверчивым согражданам, а в реальности посредством магических практик способны на многое, мягко говоря, влиять … Тогда как все выглядит?

Как война . Где с обеих сторон выступает вполне реальный противник - что, разумеется, не исключает определенного количества оговоров, судебных ошибок и сведения счетов. Но это уже дело десятое. То, что по «делу Чикатило» был расстрелян человек, не имевший отношения к его деяниям (но несколько лет назад сам убивший малолетку и отделавшийся пустяком), еще не означает, что сексуальных маньяков не существует вообще или что они не подлежат преследованию…

Заводя разговор об инквизиции, начнем с того, что ее создание не было чем-то из ряда вон выходящим. Колдунов и ведьм люди преследовали, пожалуй, с начала времен - я имею в виду, с тех времен, как появились писаные законы.

Законы Древнего Вавилона требовали «судебного испытания» для лиц, заподозренных в колдовстве - а уличенным грозила смертная казнь. То же наказание ждало уличенных колдунов и в Древнем Египте, и в древней Индии, и в древней Японии, не говоря уж о Древней Греции и Древнем Риме.

Положение ничуть не смягчилось и в последующие времена. «Салическая правда», основной закон древних франков (VI в.), был составлен под влиянием отнюдь не христианства, а древних языческих традиций - но и там за причиненный колдовством вред предусмотрена, правда, не смертная казнь, но весомейшие денежные штрафы, для обычного человека неподъемные.

Ислам недвусмысленно осуждает колдовство и магию, которые причисляет к «большим», «непрощаемым» грехам. И выражено это достаточно жестко: «Не принадлежат к нам те, кто определяет дурной знак или же верит в него; занимается предсказаниями или верит предсказателю; занимается колдовством или пользуется услугами колдуна» (Аль-Баззар). Греховно, таким образом, не только занятие колдовством, но и вера в него - поскольку таковая, безусловно, дает подпитку всевозможному чернокнижью.

Древняя Русь после крещения не знала особого церковного органа, выполнявшего функции инквизиции, но со всевозможными ведунами поступали круто и отлагательства не терпели. Классический пример - события 1071 года в Верхнем Поволжье. Когда настали неурожаи, из Ярославля заявились два волхва и стали настраивать толпу против знатных женщин, обвиняя их в том, что они «укрывают» урожай. Эти субъекты, должно быть, были незаурядными фокусниками: у приводимых к ним женщин они «надрезали за плечами», а потом на глазах у всех «вынимали» оттуда у кого зерно, у кого мех белки или рыбу.

Туда немедленно отправился воинский отряд, и волхвам пришлось туго. Точно так же обстояло дело в том же году в Киеве, когда там, откуда ни возьмись, объявился очередной колдун и стал на манер супругов Глоба пужать народ черными пророчествами: мол, через пять лет Днепр потечет вспять, греческая земля встанет на место русской, та - на место греческой, и все прочие земли «переставятся»…

Публичных репрессий не последовало - просто в ближайшую же темную ночку предсказатель куда-то подевался - так надежно, что до сих пор не отыскали…

Примерно в те же времена на Белоозере объявились подобные же прорицатели, оравшие что-то в тогдашних терминах насчет астрала, тонких материй и прочей энергоинформации. Оказавшийся поблизости воевода Ян не стал разводить плюралистическую дискуссию, а попросту велел своим дружинникам вздернуть обоих говорунов на ближайшем дубу, что они в точности и исполнили.

В Новгороде при князе Глебе в город по сложившейся традиции забрел волхв, стал при большом стечении народа хулить христианскую веру, пугать жуткими пророчествами и уверять, что сейчас он, наподобие Христа, будет бродить по воде, как по суше. Князь Глеб, очень неглупый человек, как видно из последующего, спрятал под плащ топор и, в отличие от воеводы Яна, завязал диспут. Поначалу спросил вполне невинно:

- Так, говоришь, мил человек, ты все насчет будущего знаешь и предсказать можешь наперед?

- Вот именно! - взревел волхв с запалом современного интеллигента.

Тогда князь, все еще не показывая топора, спросил вкрадчиво:

- Ну скажи ты мне тогда, что с тобой сегодня будет?

Волхв подбоченился, свысока обозрел собравшихся и гордо сообщил:

- Чудеса великие сотворю!

- Хрен тебе! - вскричал князь Глеб (ну, не совсем так вскричал, но наверняка изрек нечто похожее из тогдашнего лексикона).

После чего выхватил топор и почествовал им оппонента по башке, отчего тот моментально и навсегда вышел в астрал. Как пишет историк, «толпа разуверилась в его пророческом призвании и разошлась по домам». Дело тут, думается, не в топоре: что ни говори, а князь Глеб применил вполне логический аргумент, блестяще продемонстрировавший несостоятельность оратора как пророка…