Танец с саблями - Филатов Никита Александрович - Страница 39

Смысл реплик был понятен и без комментариев, поэтому Владимир Александрович кивнул, вслед за спутником пожал протянутую полицейским руку и направился к выходу.

— Минутку! — придержал его Хуан. Еще пару минут испанец что-то оживленно обсуждал с представителем власти и, судя по всему, стороны достигли договоренности.

— Мы решили пока не поднимать шума… Чтобы не портить людям праздник, понимаете?

— Понимаю. — Конечно, ни пресс-секретарь фестиваля, ни местные власти не были заинтересованы в том, чтобы упало пятно на репутацию «Черной недели». Поэтому, все постараются трагический инцидент пока огласке не предавать — во всяком случае, до массового разьезда гостей и иностранных корреспондентов.

— Я могу на вас рассчитывать? На вашу сдержанность?

— Да, конечно!

— Спасибо, коллега.

Они уже вышли из здания и Виноградову пришлось даже посторониться, чтобы случайно не задеть бедром зеркало припаркованной в тесном дворике патрульной автомашины.

— Ого! — на резкое движение моментально ответила хриплым, заливистым лаем пристегнутая на цепь у ограды огромная черная овчарка. Чуть позже показался вооруженный автоматом постовой.

— Да, меры безопасности… Страна Басков совсем рядом! Слышали, наверное, про ЭТА?

— Про что?

— «Эускади та Аскатасуна», или же сокращенно ЭТА. Переводится, как «свободная родина басков».

— А, ваши террористы! Я видел плакаты в аэропорту.

Мужчины спустились по брусчатой, не забывшей ещё крестоносцев, мостовой на набережную — мимо туристического центра со знаменитой на всю Астурию картинной галереей, вдоль каменной кладки врастающих в скалы домов и крохотной площади с памятником.

Народу на улицах было немного.

— Да, Хуан, я все хотел спросить… Это что за полиция?

— В каком смысле?

— Ну, вот в России все просто. А тут? Одеты кто во что, и названия разные: «полиция националь»,»гвардия националь», «полиция муниципаль», «гвардия цивиль»… потом ещё эти, с оранжевыми шарфами.

— А, «Протекцион цивиль»! Они вообще не полицейские, хотя и носят форму. Что-то вроде волонтеров, в свободное от работы время. И без оружия — только фонарики и рации. Что же касается остальных…

По пути испанец прочитал гостю краткую лекцию о структуре правоохранительных органов страны — из неё Владимир Александрович усвоил немного, то ли из-за языкового барьера, то ли потому, что озабоченный Хуанито и сам не был силен в этих вопросах.

— Ты понял?

— В общих чертах! — махнул рукой Виноградов. — А это что?

За миниатюрным мостиком, перекинутым через остатки почти высохшего, но опрятного речного русла, зеленел парк. Сквозь кустарник можно было лицезреть несколько неожиданное зрелище: десятка полтора хорошо одетых женщин и разновозрастных детей расположились под шелестящими на теплом ветру кронами. Подстелив при этом на каменные плиты у фонтана циновки и пестрые полотенца.

— Хм… — Хуан даже остановился, чтобы перечитать надпись на вывешенном между деревьями огромном транспоранте:

— Это фалангисты.

— Кто? — название было знакомо по романам старика Хэмингуэя и более поздним брошюрам «Политиздата». Однако, Виноградов представлял себе испанских фашистов несколько иначе: небритые рожи, зверский взгляд и в руке топор со следами крови…

— Здешние «правые». Протестуют…

— Против чего?

Собеседник пожал плечами:

— У них в Луарке мэр — коммунист.

— Ну и что?

— Вот члены семей фалангистов и устроили демонстрацию протеста. Требуют лучше чистить городской пляж от камней и мусора.

— Серьезное дело… — хмыкнул Владимир Александрович. Ему даже показалось, что Хуан шутит. — У них что — больше нет никаких причин для классовой борьбы?

— Все не так просто! — пресс-секретарь вздохнул и прибавил шаг:

— Многие ещё помнят гражданскую войну… Да и генералиссимус Франко отправился на тот свет совсем недавно.

Некоторое время шли молча, вдыхая усиливающийся запах моря и вытащенных на берег сетей.

— А где их мужчины? Мужья? — после непродолжительной паузы поинтересовался Виноградов.

Он имел в виду участниц «пляжной» манифестации, и Хуан, разумеется, понял вопрос правильно:

— Работают. Деньги зарабатывают, им некогда.

— Нам разве не по набережной?

— Пошли, русский, не пожалеешь!

Оставшуюся часть пути было не до разговоров — улица, постепенно превратившаяся в каменную тропу, неожиданно запетляла и круто устремилась вверх.

«Вряд ли он станет убивать меня прямо сейчас, после визита в полицию, — подумал Виноградов. — Во всяком случае, я бы не стал…»

— Уже рядом, — успокоил ещё только начавшего утомляться попутчика Хуан и первым вытер выступивший на лбу пот: видимо, сказывались жара и постоянное недосыпание. — Стой! Смотри…

— В-вау! — вид отсюда, с вершины скалы, открывался действительно потрясающий.

В самом низу была бухта с разноцветными, доведенными до игрушечной чистоты рыбацкими суденышками. Узкую набережную теснила мозаика черепичных крыш, прорезаемая верхними этажами вполне современных зданий и шпилями церквей… А ещё изумленному взгляду были доступны: море, пляж, уходящая к горизонту стрела волнолома и пронзительная белизна величественных склепов на склоне.

— У меня нет слов…

— Я не всегда вожу сюда гостей, — наслаждаясь произведенным эффектом пояснил испанец. — Только избранных!

— Спасибо, Хуанито. Ты, наверное, местный?

— Нет. Я родился в Бильбао. — он произнес это с непонятной Виноградову многозначительностью.

Мужчины ещё немного полюбовались раскинувшейся под ногами картиной и начали обратный спуск.

— Кажется, здесь… Вот она!

Машина действительно стояла в тенечке, неподалеку от ресторана с неожиданным для этих мест названием «Балтико». А на лобовом стекле её красовалась штрафная квитанция за неправильную парковку.

— Мариконес! — грубо выругался по адресу чужой бдительности пресс-секретарь.

Виноградов поддержал его сочувственной репликой в том смысле, что как раз власти зачастую являются самыми злостными вымогателями и террористами — что российская ГАИ, что дорожная полиция Испании.

— Правильно, коллега… Любая государственная система бесчеловечна. А потому — обречена!

Нечто подобное Владимир Александрович уже слышал. Не так давно, однако все же достаточно далеко отсюда. И при других обстоятельствах… Впрочем, возникшие ассоциации он предпочел оставить при себе.

— Ола, русский! Ола, Хуанито!

— Здравствуйте, девочки…

— Неожиданная встреча!

— Как вы здесь оказались?

Очаровательные создания блестяще владели тактикой воздушного боя — они атаковали мужчин со стороны солнца, сразу же завладев инициативой и отрезав пути к отступлению.

— Вы на машине, сеньры?

— О, Габриэла, кара миа!

— Дэльфин? Очень рад…

Слов не находилось — обе женщины были соблазнительны до неприличия. Подруга Хуана надела на себя нечто яркое и почти не скрываюшее пышные формы, француженка же на свету казалась вообще голой в полупрозрачном легком полатьице.

Виноградов сглотнул слюну и подобрался.

— Мы узнали в гостинице, у дежурной, что вы с утра уехали в Луарку… — защебетала по-английски Габриэла. — Как не стыдно, Хуан! Здесь такая красота, а вы даже не предложили нам прокатиться.

При этом она как-то незаметно поднырнула под руку пресс-секретаря и теперь они стояли уже полуобнявшись.

— Видишь ли, беллиссима…

— Мужчинам нельзя верить! Я думала, хотя бы русские — исключение, но ничего подобного. — Дэльфин погрозила Виноградову пальчиком, но потом в знак примирения по-хозяйски растрепала ему прическу и чмокнула в щеку.

— О, дорогая! — от собственной реплики Владимир Александрович почувствовал неожиданные позывы к тошноте — слишком уж все происходящее напоминало сцену из «мыльного» сериала. — Как ты могла подумать…

Хотя, конечно, заданное распределение ролей имело и некоторые приятные стороны. Без зазрения совести используя пикантную ситуацию, Виноградов ухватил француженку за талию и притянул к себе: