Рай — Техас! - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 55

Когда она вышла из ванной, у нее перехватило дыхание. Он сидел на единственном стуле ее спальни в одних джинсах.

— Дверь была заперта, — напомнила она ему.

— Ты забыла, что я — владелец дома. У меня есть ключ.

Ее пальцы вцепились в ворс полотенца, обернутого вокруг талии. Он был мрачен, и она не знала, что у него на уме.

— Марш в постель, Грейси, и поскорее!

— Может быть… может быть, нам следует прежде поговорить?

— Делай, что тебе говорят!

Она взобралась на кровать.

Он встал со стула и расстегнул «молнию» на джинсах. Она подалась назад, ощущая смутное беспокойство, смешанное с возбуждением. Он подошел к ней.

Сердце ее подскочило к горлу. Он наклонился и сорвал с нее полотенце.

— За это ты тоже собираешься мне платить? Прежде чем она успела что-либо сказать, он схватил лежавшую рядом подушку и подсунул ее ей под ягодицы.

— Бобби Том!..

— Лежи и помалкивай!

Упершись коленом в край кровати, он больно стиснул ее бедра и рывком раскрыл их. Какой-то момент он угрюмо любовался открывшейся панорамой, затем опустился на колени и грубо раздвинул складки большими пальцами рук.

У нее перехватило дыхание, когда он нагнул голову. Наждак его подбородка обжег ей ляжки. Он хмыкнул и прикусил нежную плоть.

— Сейчас ты у меня попляшешь!

Поскольку методы силовой борьбы с ней не срабатывали, он победил ее другим способом.

В конце концов Сузи удалось убедить себя, что у нее нет другого выхода. Весь месяц с того момента, как Уэй Сойер сделал ей ужасное предложение, она не находила себе места. Он вернулся в город неделю назад, но не звонил до вчерашнего дня. От одного звука его голоса она впала в панику, а когда он объявил, что собирается принять деловых партнеров в Сан-Антонио и приглашает ее на роль хозяйки раута, она даже не нашлась что сказать. Повесив трубку, она хотела связаться с Бобби — не для того, чтобы сообщить о случившемся, об этом Сузи боялась и помыслить! — ей просто нужно было услышать родной голос. Впрочем, она вовремя вспомнила, что он с Грейси собирался на этот уик-энд в Остин и, должно быть, находится там.

По дороге в Сан-Антонио, откинувшись на подушки «линкольна», она воображала себя современной Жанной д'Арк, жертвующей собой ради блага своего народа. Отличало ее от патриотки-француженки только то, что та все-таки не находилась в преддверии климакса, в остальном же события развивались по накатанной схеме. Когда «родной народ» узнает о ее связи с врагом Теларозы, он неминуемо ее проклянет, что повлечет за собой если не физическую, то уж непременно гражданскую смерть.

Уэй занимал два верхних этажа старинного белокаменного здания, выходящего фасадом на знаменитую набережную Сан-Антонио. Миленькая служанка, забрав у водителя наскоро упакованный чемодан Сузи, пригласила ее в дом и сообщила, что мистер Сойер скоро прибудет. Просторные апартаменты производили впечатление благоухающих тропиков из-за большого количества зелени и цветов. Элегантная светлая мебель с теплой желтой обивкой диванов и кресел усиливала атмосферу надежности и покоя, царившую здесь и находившуюся в резком контрасте с раздерганными чувствами Сузи Дэнтон. Служанка провела ее в просторную комнату с широкой постелью, предназначавшейся скорее всего для гостей, но Сузи не была уверена, что девушка сделала это по собственной инициативе, вероятно, Уэй отдал ей соответствующее распоряжение. Она надеялась, что все-таки проведет эту ночь одна.

К ужину Сузи облачилась в скромное шелковое платье, украшенное косым рядом перламутровых пуговиц, и надела серые лакированные туфли. Приступив к макияжу, она услышала голоса, донесшиеся из гостиной, и поняла, что приехал Уэй. Она долго и тщательно подкрашивала глаза, потом бездумно листала оставленный кем-то на ночном столике журнал, оттягивая момент встречи, зная, что так или иначе ей все равно придется выйти к нему.

Он стоял у высокого, наполовину забранного решеткой окна и смотрел на набережную. Строгий вечерний костюм очень ему шел. Медленно повернувшись, он окинул ее спокойным взглядом и произнес:

— Вы выглядите, как всегда, очаровательно, Сузи. Не зря говорят, что вы были и остаетесь самой красивой женщиной Теларозы.

Она сочла его слова дежурной любезностью и промолчала. Нимало не смутившись ее холодностью, он подошел к ней.

— Сегодня с нами ужинают три пары. Вы хорошо запоминаете имена?

— Не особенно.

Он улыбнулся:

— В таком случае я предварительно расскажу вам о них.

Она с удивлением обнаружила, что внимательно вслушивается в его слова и делает в уме необходимые прикидки, как ей держаться с тем или иным незнакомцем и его досточтимой половиной, словно действительно имела право возглавлять прием. Когда он закончил, мягкое гудение лифта возвестило, что к их этажу движется первая

пара гостей.

К тому времени как гостей пригласили в столовую, она осознала, что чувствует себя гораздо увереннее, чем предполагала. Уэй вел себя с ней почтительно и дружелюбно, как старинный приятель, и ее страхи рассеялись. Она почему-то предполагала, что он поставит ее в сомнительное положение, намекнув собравшимся об истинной подоплеке их отношений, но ничего подобного не произошло.

Он оказался замечательным рассказчиком, и она обратила внимание, как искусно ему удавалось вовлекать в разговор дам. Беседа за столом вскоре стала общей и оживленной, и ей поневоле припомнились бесчисленные сборища, где женщины сидели словно аршин проглотив, в то время как их мужья делили проценты и осуждали налоги. К тому же эта вечеринка была первой на ее памяти, когда ей не мешал ореол славы Бобби

Тома. Уэй представил Сузи как президента Совета Тела-розы по образованию, ни слова не прибавив о ее знаменитом сыне, так что говорить ей пришлось о хорошо известных и наболевших делах в системе начального и среднего обучения, совсем не упоминая футбол.

Однако когда гости стали разъезжаться, прежние тревоги вернулись к ней. Она пыталась выбросить из головы жуткие картинки гнусных посягательств на ее честь, которые ей подбрасывало услужливое воображение, но они возвращались к ней снова и снова. Она пыталась призвать на помощь образ общительного, жизнерадостного и добродушного Хойта, который был полной противоположностью Уэю, но тщетно — покойный муж не хотел являться пред ее внутренним взором, видимо, сильно раздраженный поведением своей легкомысленной жены.

Уэй затворил дверь за последними гостями и повернулся к ней. Она вздрогнула.

— Вам холодно?

— Нет, благодарю. Мне хорошо.

Дома она ненавидела эти моменты в конце вечеринок, когда ей приходилось брести на кухню к горе грязной посуды, но сейчас она с удовольствием встала бы у раковины, подвязавшись передником и взяв в руки мочалку, однако этим уже занималась пара вышколенных слуг.

Он мягко взял ее за руку и повел обратно в гостиную.

— Как ваш гольф?

Гольф сейчас был очень далек от ее сознания, и вопрос смутил ее.

— Когда в прошлый раз мы играли с Бобби Томом, я опередила его на один удар.

— Примите мои поздравления. Сколько вы выбили? — Отпустив ее руку, он присел на диванчик и, облегченно вздохнув, ослабил узел галстука.

— Восемьдесят пять.

— Неплохо. Вырвать победу у такого противника совсем нелегко. Бобби Том — отличный спортсмен.

— Он бьет длинно, но допускает ошибки.

— У вас, наверное, хорошая школа?

Она подошла к окну и посмотрела вниз — на цепочку крошечных огоньков, запутавшихся в ветвях кипарисов.

— Да. Еще мой отец обучал меня этой игре.

— Я это помню. Я когда-то пытался получить место носильщика клюшек в вашем кантри-клубе, но мне сказали, что надо сначала подстричься. — Он улыбнулся. — Я не пожелал расстаться с прической и стал качать газ на заправке.

Она попыталась представить его стоящим с мешком клюшек в раздевалке гольф-клуба и не смогла.

Он развязал галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.