Головнин. Дважды плененный - Фирсов Иван Иванович - Страница 68

— Не слыхал о кончине сего мужа достойного.

— Была печаль, уже три года минуло, — тихо ответил Баранов и продолжал: — А сей дар преподнесен меценатами знатными, их сиятельствами графами Румянцевым, Строгановым, пиитами нашими Державиным, Херасковым, Дмитриевым, другими особами.

Глаза Баранова засветились, он продолжал:

— По правде, милостивый государь, желал бы я заместо половины сих художеств иметь в колонии хотя бы одного лекаря. Сколь жизней мы потеряли здесь понапрасну без должного врачевания.

Головнин удивленно поднял брови.

— Что же ваша компания такой важный предмет упустила?

— Не мне знать, что мешает им о сем подумать. Только лечимся мы здесь, как Бог послал. А кто получит опасную рану, то и покойник. — Баранов удрученно махнул рукой. — Вот вам пример достойного правления нашей компании. А вы, господин капитан, нам бы лекаря своего отрядили на время, попользовать наших компанейских, хворых-то у нас хватает.

Головнин ответил без размышлений:

— Завтра же мой лекарь Богдан Бранд с подлекарем будет у вас на берегу, прошу использовать его по своему усмотрению.

Лицо Баранова просветлело, он спохватился:

— Заговорил я вас, господа, прошу к столу отобедать. В большой комнате столы были уставлены разными яствами, солнце переливалось в цветных бутылках мадеры, рома, водки. В углу примостился нехитрый оркестр: две скрипки и флейта…

Первый тост Баранов провозгласил за гостей. Головнин сидел рядом, несколько смущенный таким обхождением. Но зазвучала музыка, тосты следовали один за другим.

«Когда пили за здоровье государя императора, то с крепости была произведена пушечная пальба». Застолье кончилось поздним вечером. И опять, едва шлюпка с офицерами отвалила от пристани, сверкнули залпы крепостных пушек, на стенах стояли караульщики, служители компании и несколько раз прокричали дружно «Ура!».

Командир в долгу не остался, подмигнул офицерам:

— Господа, ответим по-флотски. Раз, два, три!

— Ура! Ура! Ура! — раскатисто понеслось во все стороны над бухтой.

На другой день Головнин привез доктора и подлекаря и укоризненно сказал Баранову:

— Весьма вам благодарны, господин советник, за большую честь нашей компании, но прошу вас впредь обходиться с нами без всяких церемоний, по-дружески.

Правитель улыбнулся краешками губ. «Проняло-таки, слава Богу, капитана».

— Прошу также вас, — продолжал Головнин, — располагать нашим военным судном для надобности.

— Одно ваше присутствие делает нашу колонию неприступною для недругов, — ответил Баранов, — а впрочем, нет ли у вас знающих язык французский?

— Я сам мал-мало разумею, да и мой помощник Петр Иваныч разбирается лучше моего.

— Вот и ваша помощь пригодится, — обрадовался Баранов и пояснил: — К нам прибыл от купца Астора из Нью-Йорка капитан Эббетс, англичанин, с наказом хозяина с нами контракт подписать. А все бумаги евонные пофранцузски писаны и никто их не смыслит.

За несколько дней Головнин и Рикорд перевели деловые бумаги на английский и русский, Баранов заключил выгодные договора с Астором по продаже и добыче пушнины. Головнин помог правителю «заключить с другим корабельщиком Девисом договор особого рода, по которому Баранов отправил на его корабле несколько человек алеут для промыслов бобров».

Используя хорошую погоду, Головнин с штурманом обошел на шлюпке берега залива, отметил на карте подводные препятствия, приметные знаки. Экипаж «Дианы» разгружал шлюп, заливал воду в бочки, готовил дрова впрок.

Как обычно, Головнина влекло к иноплеменникам. Взяв у Баранова проводника, он отправился на шлюпке за два десятка миль на стойбище колошей. Но индейцы, узнав о приближении незнакомых людей, ушли в лес, и встреча не состоялась…

Командир «Дианы» не привык оставаться в долгу по части гостеприимства. «Желая отблагодарить г-на Баранова за его гостеприимство, мы просили его отобедать на шлюпе и начальников американских кораблей пригласили. На сей случай украсили мы шлюп флагами и приняли господина Баранова с почестями, как хозяина здешнего края и начальника обширных колоний. За столом, при питье за здоровье е. и. в-ва, выполнили салют из 31 пушки; после сего, при 9 выстрелах, пили за здоровье президента и членов правительства республики Соединенных американских областей. Это уважение к их нации так тронуло наших гостей-американцев, что они встали и со слезами благодарили за честь, которую мы им сделали. Потом пили за здоровье директоров Американской компании, выпалив из 5 пушек, желая внутренне, чтобы совесть, подобно грому сих выстрелов, раздалась в сердцах у них и заставила бы их иметь более сострадания к человечеству, облегча горькую участь своих промышленных и алеутов. Гости наши поехали от нас уже поздно вечером, доставив нам своим обществом большое удовольствие».

У моряков не принято оставлять без ответного внимания радушное гостеприимство. Американские капитаны устроили пир с размахом на одном из островов. Разбили лагерный городок, свезли туда корабельные пушки. Вина и блюда закусок «всех стран» восхитили гостей. «За столом пили за здоровье разных особ, начиная с нашего государя императора, и в продолжение обеда с острова и с их кораблей сделано было более 200 пушечных выстрелов. При сем пиршестве ничего не доставало, даже и стихи очень изрядные они написали на английском языке в честь россиян и американцев, где и нам с г-ном Барановым вплели по комплименту».

Чем заполнять свободное время морским «волкам» при стоянке на краю света, когда нет особых забот? Конечно, пирушками.

Американским капитанам пришелся по душе командир «Дианы», свободно владеющий английским. Они наперебой приглашали его к себе. Но случалось, что застолье их подводило. Капитан Эббетс в сильном подпитии решил похвалиться перед Головниным. Американец вынул три свитка из секретера.

— Полюбуйтесь, сэр, что стоит моему хозяину Астору снарядить мое судно на Аляску, — он небрежно положил на стол три свитка и вышел из каюты.

Головнин бегло просмотрел две бумаги с цифрами, на третьей остановился. «Гм, так сие не что иное, как секретная Инструкция Астора». Хмель прошел. Головнин старался запомнить каждую строчку. Во-первых, Астор предписывал торговать только там, где выгодно, то ли с испанцами, то ли с русскими. Но это полбеды. «Далее Астор предписывал своему поверенному вникнуть подробнее в течение компанейских дел в Америке; узнать там ее силу, способы защиты и оборонительное состояние крепостей; разведать достоверно, сколь большою доверенностью общества пользуется компания в России и на каком счету она у правительства; какие связи Баранов имеет в Петербурге; есть ли у него какая подпора при дворе; он ли действительно главный правитель всех компанейских владений; велика ли власть его в здешнем краю; каковы его способности по занимаемому им месту и пр. и пр. » Отсутствием памяти командир «Дианы» не страдал, все запомнил с первого взгляда, и, когда ничего не подозревавший Эббетс вернулся, Головнин по бокалам разливал вино.

На другой день он был у правителя. Выслушав Головнина, Баранов осклабился:

— Сие для меня подтверждение замыслов американских, коих сквозь вижу, сверху-то они ласковы, с большим почтением к вам, ваше благородие, но есть к вам великая просьба. — Правитель согнал улыбку. — По пришествии в Россию сообщите сие официозам нашей Директории, пускай дознают, какова в этих местах служба.

Баранов оставил Головнина отобедать и за столом как бы невзначай начал разговор:

— Для пользы дела вашему судну надо бы остаться в Ситхе до сентября.

Головнина это явно не устраивало.

— «Диана» отставлена мною от всех предполагавшихся изысканий в Америке, для обороны вашей фактории но только до августа. Ежели нам сентября ждать, мы не успеем в Камчатку до ледостава.

Правитель не хотел упускать шанс, имел далекие замыслы.

— Вот я и прошу, ваше благородие, зазимовать на Ситхе, а там и на службу в компанию определиться.

Головнин отрицательно покачал головой.