Пурпурная линия - Флейшгауэр Вольфрам - Страница 58

Даже в этот момент он вел себя настолько высокомерно, что еще немного – и я действительно убил бы его одним ударом. Он же спокойным тоном сказал, что все мне объяснит, если мне будет угодно милостиво разрешить ему встать, так как он не привык передвигаться на четырех конечностях. В конце концов я отпустил его и стал ждать, пока он поправит на себе одежду. После этого мы поднялись в его кабинет, где он предложил мне стул.

Я рассказал ему, что случилось ночью. Он пришел в страшное возбуждение и захотел тотчас осмотреть дом. Я пригрозил, что сейчас же сломаю ему шею, если он немедленно не ответит на все мои вопросы. На это он возразил, что я могу набраться терпения ровно настолько, сколько времени потребуется ему, чтобы удостовериться, что с Виньяком не случилось никакого несчастья. Я сказал ему, что дом был абсолютно пуст, но Баллерини сумел заставить меня поклясться, что я не сойду с места до тех пор, пока он не убедится, что предчувствие его обмануло. И я, глупец, поверил ему. Я отпустил его. С тех пор я никогда больше его не видел. Спустя несколько часов явились городские стражники и спросили, где врач. Я слышал, как они внизу говорили с хозяйкой. Меня снова обуял постыдный страх, и я бежал из этого дома. Я снова вернулся на улицу Двух Ворот. Перед домом царило большое оживление. Но огонь был потушен, не причинив никакого вреда окружающим постройкам. Так как я боялся, что меня могут узнать, то я тотчас покинул место происшествия, кружным путем вернулся в Клермон и рассказал дяде всю правду. Можете спросить у него сами. Он подтвердит вам, что я приехал в Клермон в понедельник. Я слезно упросил его не выдавать меня. Я был уверен, что начнется расследование, и мы придумали трюк с письмом. Это истинная правда, да поможет мне Бог.

Ш.Л.: Хватит. Этого вполне достаточно. Давайте заканчивать. Я наслушался довольно ваших историй. Но могу вас уверить, что я не настолько глуп, чтобы попасться на удочку лживой сказки вора и убийцы.

ЛЮССАК: Вы назвали кого-то вором и убийцей?

Ш.Л.: О да, вас. Вся ваша история не более чем неуклюже состряпанная ложь, с помощью которой вы надеетесь уберечь свою шею от топора. Однако где деньги, которые ваш друг получил от своих щедрых заказчиков?

ЛЮССАК: Деньги?

Ш.Л.: Да, деньги. Где кошель с монетами, который он получил за выполненную работу?

ЛЮССАК: Что вы хотите этим сказать?

Ш.Л.: Не стройте из себя глупца. Неужели вы думаете, что вы первый, кто обкрадывает друга, а потом разбивает ему голову? Вы все обдумали, но все ваши россказни насквозь лживы, в них нет ни слова правды. Никто, кроме вас, не знал о мастерской. Никто, кроме вас, не видел, что Виньяк получил значительную сумму, из которой он по щедрости своей уделил и вам какую-то часть. Но этой малости вам было недостаточно, вы решили получить все, и вы, как истинный Каин, каковым и являетесь, убили своего друга. Для того чтобы замести следы и пустить следствие по ложному пути рассказом о загадочной картине, вы повесили мертвеца на веревке и подожгли дом. Не правда ли, все было именно так?

ЛЮССАК: Мертвеца…

Ш.Л.: Не разыгрывайте простодушное неведение. Дом был заперт. Никто не мог проникнуть туда, не имея ключа. У вас был ключ. Вам было нетрудно убить Виньяка, повесить мертвое тело, развести огонь и подождать, пока он не уничтожит все следы вашего преступления. Более того, вы бежали тотчас после того, как соседи обнаружили пожар. Существуют ли более весомые доказательства вашей вины? Вы не один раз возвращались на место происшествия, чтобы узнать, что произошло в доме вашего дяди. Но вам это было не нужно, так как вы сами были виновником преступления, повлекшего за собой пожар и смерть вашего друга.

ЛЮССАК: Боже мой, я не верю своим ушам. Вы говорите, что Виньяк мертв?

Ш.Л.: Да, мертв. Он сгорел в огне, который развели вы.

ЛЮССАК: Ах вы, скорпион, придержите свой язык.

Ш.Л.: Стража!

ЛЮССАК: Если бы мне сказали, что реки потекли по небесам и что рыбы стали, как птицы, летать по воздуху…

Ш.Л.: Стража!

ЛЮССАК: …или что звери заговорили по-человечески, а из срубленных деревьев течет кровь…

Ш.Л.: Остановите его!

ЛЮССАК: …то я поверил бы в это скорее, чем в то, что смог убить собственного друга…

Ш.Л.: Заткните ему рот, коли он так настойчиво на это напрашивается. Нет, не так сильно, вы же сломаете ему шею. Прочь, уберите его с глаз долой! Секретарь!

СЕМНАДЦАТЬ

БАНКЕТ

На подготовку банкета отвечал Шико, королевский шут. Несколько недель он репетировал с танцорами, танцовщицами и музыкантами ход предстоящего торжества. На столе Шико всегда лежал план большого бального зала Лувра.

Сам зал украшали тоже не один день. Несколько в стороне от других столов, на возвышении, стоял стол, за которым должны были сидеть король и герцогиня. Справа и слева от главного стола в два расположенных напротив друг друга ряда были установлены столы, места за которыми предназначались для других гостей праздника. В противоположном от входа конце бального зала находилась немного сдвинутая в сторону сцена, замыкавшая образованную столами подкову.

К балюстраде, обегавшей стену деревянной галереи, над столами были подвешены большие масляные светильники, отполированные отражатели направляли свет на сцену. С галереи было хорошо видно, что паркет перед сценой представляет собой большую карту мира, на которой будут разыгрываться балетные сценки из жизни чужеземных народов.

Кроме того, следовало позаботиться и о блюдах. Перед сценой была установлена огромная позолоченная тележка, напоминавшая формой морскую раковину. Эта позолоченная телега стоимостью восемьсот ливров была доставлена накануне, и пока Шико в последний раз продумывал постановку празднества, повара на кухне в поте лица готовили кушанья.

Во внутреннем дворе Лувра также заканчивались последние приготовления. Вдоль въезда в два ряда выстроились барабанщики. Из расщелин в стенах торчали факелы, на колышках, воткнутых в разрыхленную землю между осыпавшимися алебастровыми глыбами, были развешены лампионы из пестрой вощеной бумаги. Здесь же, во внутреннем дворе, установили дерево высотой в дом. Под деревом разложили вязанки хвороста. Как того требовал обычай, на сучьях дерева висели мешки с кошками, и было видно, как они дергаются. Это была привилегия короля – поджечь хворост и открыть праздник под аккомпанемент душераздирающих криков поджариваемых кошек.

Погода стояла сухая и теплая. Только что прошел дождь, и вдоль улиц города дул нежный весенний ветерок.

Шико в последний раз давал указания актерам. После этого он прошел в кухню, чтобы удостовериться, что подготовка к празднику не нарушена и там. Убедившись, что у поваров все в порядке, Шико поспешил в костюмерную и вызвал костюмера. Тот уже ждал шута и передал ему стопку льняных мешков. Шико пересчитал их, и с удовлетворением убедившись, что их ровно семь, зажал мешки под мышкой и поспешил в восточное крыло замка. По дороге он мысленно повторил все намеченные этапы празднества. Проход во внутренний двор, поджог дерева с кошками, вход короля и гостей. Банкет, балет, а потом тайная кульминация праздника, о которой, кроме Шико и еще двоих людей, не знал никто на свете. При одной мысли о предстоящем испытании пульс Шико резко участился. Он уже предвкушал, с какой радостью и гордостью примет герцогиня эти знаки почитания и преклонения.

Когда несколько недель назад к нему пришли с этим предложением, он сначала помедлил. Смеет ли он самостоятельно провести такую игру, не испросив предварительно позволения короля, даже если предложение исходило от самой герцогини? Наконец он решил для начала сам посмотреть на картины. Мари Эрман, домоправительница герцогини, приняла Шико весьма приветливо, когда он появился у нее в начале февраля. Ее госпожа, несомненно, оценит его желание помочь ей в этом маленьком невинном предприятии. Прошло уже много лет с тех пор, как при дворе играли в такие милые и приятные игры с живописными полотнами. По случаю карнавального банкета герцогиня хочет доставить королю эту нежданную радость. Шико, не меняя дружеского тона, возразил, что доверяет только своим глазам, и поэтому не могла бы Мари Эрман предоставить ему такую возможность – лично увидеть экземпляры, приготовленные для изысканной игры. Она ответила, что это можно устроить без всякого труда, ибо для этого господину Шико достаточно посмотреть на картины, развешенные на стенах.