Три минуты с реальностью - Флейшгауэр Вольфрам - Страница 75

Несколько секунд все молчали. Она выстрелила вслепую и попала. Хеерт, наморщив лоб, смотрел на Вивиану. Вивиана опустилась в кресло.

– Джульетта, сядьте, пожалуйста. Она послушалась.

– Где вы были вчера?

– В Ростоке.

– Зачем вы туда ездили?

Она нерешительно обвела их взглядом. Что сказать? Правду рассказать невозможно.

– Из-за отца.

– А что у вас с отцом?

– Он… он… У меня с ним проблемы. Давно. Это меня мучит. А позавчера вечером я узнала адрес. Человек, который мог мне все объяснить, живет в Ростоке. Поэтому я туда сразу и помчалась.

Тишина. Мэгги Коулер выдохнула:

– I can't believe it… 177.

Вивиана резко прервала ее:

– Мэгги!

Та замолчала. Хеерт с любопытством посмотрел на Джульетту, но ничего не сказал. Тереза кусала ноготь большого пальца.

– Может, вы расскажете нам подробнее? Или предпочитаете держать это в себе?

Джульетта кусала губы.

– Энска, так ведь? – сказала она наконец. – Это она меня выдала.

– Об этом поговорим потом.

– А тем, кто еще болел на этой неделе, им тоже звонили домой?

– Джульетта, сбавьте тон.

Джульетта покраснела. На лбу выступили капли пота. Грудь бурно вздымалась, и она ничего не могла с этим поделать. Мэгги Коулер смотрела на нее с ненавистью.

– Это правда, Вивиана? – очнулся Хеерт.

– Я уже сказала, что об этом мы поговорим потом. Джульетта, вы хотите рассказать нам что-нибудь еще о своей поездке в Росток?

– Но это же чушь какая-то! – закричал голландец. – Энска, это ничтожество, заложила ее! А ты слушаешь! Боже мой, Вивиана! У нас здесь цирк, что ли?

Вивиана сохраняла спокойствие, но в голосе зазвучали опасные нотки.

– Хеерт, Мэгги, Тереза, попрошу вас выйти из кабинета, о'кей?

Когда они остались одни, Вивиана сразу перешла к сути дела.

– Как вы мыслите себе, Джульетта, нашу дальнейшую работу? Из-за каждой вашей личной проблемы будет страдать труппа? Мне не нужны танцовщицы, преданные делу наполовину. Вам понятно?

Джульетта молчала. Ей хотелось оправдаться, но все фразы, приходившие в голову, звучали глупо и бессмысленно. Она попала в исключительную ситуацию? Но кого это здесь интересует? И потом, чтобы ее поняли, пришлось бы объяснить слишком многое.

– Сначала вы ломаете себе карьеру в Государственном оперном театре. А теперь и здесь принимаетесь за старое…

– Это только так кажется, – тихо произнесла она.

– Что?

– Это не то же самое.

– Вот как? И в чем же разница?

– Я… не могу этого объяснить… Но все закончилось… Наконец. Это точно… Поверьте мне еще раз… Позвольте мне танцевать соло, и вы сами увидите.

Вивиана откинулась на спинку стула и смотрела на нее с любопытством и недоумением одновременно. Джульетта взглянула ей прямо в глаза, пытаясь представить, какие мысли крутятся у нее в голове. Она чувствовала: ее работа висит на волоске. Она позволяет себе просто неслыханные вещи. Дважды за столь короткий срок нарушает правила и попадается на этом. У Вивианы практически нет выбора. Она вынуждена реагировать именно так. В конце концов, она главный балетмейстер театра и отвечает за весь балетный ансамбль. Но ведь она тоже когда-то была танцовщицей. И замечательной. И хотя Джульетта не знает, что с ней происходит в последние месяцы, она уверена: в ней что-то вызревает, что-то необыкновенное. Она сумеет придать спектаклю нечто особенное, и Вивиана не станет этому мешать.

– Энска терпеть меня не может.

– Это не имеет отношения к нашему разговору.

– Думаю, имеет. Другие танцовщицы тоже иногда пропускают репетиции.

– Да, но у них нет вашей предыстории.

Джульетта выдержала испытующий взгляд директрисы и сказала:

– Я вам обещаю.

– Вы мне уже обещали.

– Пожалуйста…

Вивиана встала и подошла к окну. Прошла минута. Бесконечно долгая минута. Потом она снова повернулась к Джульетте:

– Даю вам еще один шанс. Но клянусь, что это в последний раз.

16

Канненберг ждал ее в своем кабинете. В отличие от приемной это была светлая комната с современной меблировкой, которую только подчеркивал бросавшийся в глаза беспорядок на письменном столе. Диссонировал с окружающей обстановкой только сам Николаус Канненберг, сидевший за этим самым столом на одном из новейших «лечебных» стульев без спинки. Глядя на него, можно было не сомневаться: как только ему понадобится тот или иной документ, он безошибочно выудит его из нужной стопки – одной из множества, высившихся на его столе.

Джульетта позвонила ему утром, до разговора с Вивианой. Сейчас было уже почти восемь вечера. Она очень устала на репетиции. Но все же сгорала от любопытства и с нетерпением ожидала встречи – настолько, что сама буквально заставила адвоката встретиться с ней в тот же день.

Он оказался очень крупным, абсолютно лысым мужчиной и из-за этого, возможно, выглядел старше своих лет. Его жесты напомнили Джульетте движения баскетболиста – сильные и одновременно неуклюжие, как будто он не понимал, что делать со своими длинными руками, когда поблизости нет мяча. Несколько раз он снимал круглые роговые очки и протирал их платком, который доставал из нагрудного кармана рубашки. У него был мягкий голос. Может быть, даже слишком мягкий.

– Очень любезно с вашей стороны, что вы согласились прийти сегодня же, – начал он.

– Я все равно работаю до семи, – сказала она.

– Вы живете в Берлине?

– Да.

– Учитесь?

– Нет. Работаю в Театре немецкой оперы. Я танцовщица.

Его лицо просветлело.

– Балерина?

– Да.

– Здорово. Повторите, пожалуйста, как ваше имя?

– Баттин. Джульетта Баттин.

– Я мог видеть его в программках? Погодите-погодите. «Праздник цветов в Генцано». Незадолго до Рождества. Или я ошибаюсь?

– Нет. Я в этом театре совсем недавно. Всего полгода назад окончила школу.

– Но вы знаете Марину Фрэнсис?

– Да, конечно.

– Замечательная балерина, правда? Я видел ее в «Ромео и Джульетте». Просто фантастика.

– Я передам. Ей будет приятно.

Он испытующе посмотрел на нее, потом снова уселся на свой странный стул и сцепил пальцы рук.

– Что ж, госпожа Баттин, вы интересуетесь делом Дамиана Альсины. Могу я узнать почему?

– Я была в очень хороших отношениях с господином Альсиной. Незадолго до его смерти я узнала, что он…

– Смерти?

– Да, он погиб в результате несчастного случая.

– Когда? – встревожился адвокат.

– Пятого декабря прошлого года. В Буэнос-Айресе.

Она в общих чертах описала обстоятельства гибели Дамиана. Казалось, ее собеседник в шоке. Но держит себя в руках.

– Этого не может быть… Как ужасно! – Он уставился на стол прямо перед собой и принялся перекладывать с места на место какие-то бумажки. – У вас были близкие отношения… я имею в виду…

– Да, – ответила Джульетта на непроизнесенную часть вопроса. Адвокат казался ей странным, но почему-то вызывал доверие. И если она хочет что-то от него узнать, придется прямо ответить на его вопросы. Она открыла сумочку и вытащила газетные вырезки, присланные Линдсей.

– Вы понимаете по-испански?

Он кивнул.

– Вот. Возьмите.

Он проглядел вырезки и пробежал глазами статью.

– Вы были в Буэнос-Айресе, когда это случилось?

Она кивнула и спросила:

– А вы ничего не знали?

– Нет… – Снова переплетя пальцы рук, он поставил локти на стол. Потом, глубоко вздохнув, уставился на фотографии места происшествия. – Действительно ужасно, – серьезно сказал он. – А я уже начал спрашивать себя, почему он не объявляется…

Он замолчал, схватился за телефон, передумал и снова положил трубку. Потом встал.

– Простите, пожалуйста. Вернусь через минуту. Или вы торопитесь?

– Нет. У меня есть время. Если вы хотите спокойно поговорить по телефону, я могу выйти.

– Нет-нет, располагайтесь, как вам удобно. Я сейчас вернусь. – С этими словами он, прихватив газетные вырезки, вышел в соседнюю комнату и закрыл за собой дверь.

177

Не могу поверить… {англ.)