Закон пустыни - Жак Кристиан - Страница 25

25

Как старший судья, Пазаир был допущен на пристань вместе с Сути, которого он представил как своего помощника. В доке, расположенном между Нилом и храмом, стояли немногочисленные суда; благодаря нескольким рядам деревьев воздух здесь был свежий.

Двое друзей, сопровождаемые жрецом, прошли меж сфинксов с человеческими головами, взгляд которых обладал способностью останавливать непосвященных. Перед каждым из бдительных стражей был проложен оросительный желоб, наполнявший водой бассейн глубиной в полметра, где росли цветы. Таким образом, сакральный путь, ведущий из внешнего мира в храм, оказывался расцвеченным яркими красками.

Пазаир и Сути были допущены в первый большой двор, где совершавшие богослужение жрецы, с бритыми головами, одетые в льняные туники, украшали алтарь цветами. Что бы ни случилось во внешнем мире, церемония должна пройти безупречно. Служители бога, мастера таинств, распорядители ритуала, звездочеты и музыканты исполняли свои обязанности, закрепленные действующим Законом со времен пирамид. Однако лишь небольшая часть их постоянно находилась внутри святилища; остальные участвовали в отправлении культа только в течение более или менее долгих периодов – от недели до трех месяцев. Дважды в день и дважды в ночь они совершали омовение, полагая, что внутренней чистоте должна соответствовать безупречная чистота внешняя.

Друзья сели на каменную скамью. Покой и величие здешних мест, глубокая тишина, сковавшая камни вечности, отвлекали от снедавших их забот и проблем. Жизнь, защищенная от губительного действия времени, приобретала здесь другой вкус. Даже Сути, закоренелый безбожник, почувствовал, как душа его наполняется радостью.

* * *

Новый верховный жрец Карнака получил от фараона знаки отличия, соответствующие его сану, – золотой жезл и два перстня. Отныне хозяин самого большого и богатого храма в Египте должен будет заботиться о сохранности и приумножении его богатств. Каждое утро он станет открывать двери в скрытое от посторонних глаз святилище, царство света, где Амон будет возрождаться в соответствии с таинством Востока. Он поклялся соблюдать ритуал, обновлять дары и заботиться об этом жилище богов, где начало начал будет находиться в постоянном равновесии. Завтра он подумает о своих многочисленных помощниках, включая домоправителя, распорядителя хозяйством, писцов, секретарей и управляющих; завтра он пожалеет о своем спокойном существовании, конец которому положило решение фараона. В этот решающий момент он вспомнил главное положение Закона: Не возвышай голоса своего в храме, ибо Бог любит тишину. Пусть твое сердце будет любящим. Не беспокой Творца пустяками, ибо он любит молчание. Молчаливый похож на дерево, растущее во фруктовом саду; его плоды сладостны на вкус, его тень приятна, оно зеленеет и кончает свои дни там же, где и родилось.

Долго сосредоточивался главный жрец в святая святых, один в часовне, лицом к лицу со статуей бога. Никогда не испытывал он подобного волнения, сделавшего ничтожными его вчерашние чаяния и пустые надежды. Одеяние главного служителя Амона освобождало его от всего преходящего, человеческого, он стал иным, незнакомым самому себе. И это было неважно, поскольку отныне у него не будет времени вспоминать о собственных вкусах и сомнениях.

Верховный жрец, пятясь, вышел из святилища и оглядел внутренность храма, свою новую вселенную.

* * *

Громкие восклицания приветствовали появление нового верховного жреца на пороге гигантского зала с колоннами, построенного Рамсесом. Отныне он станет прокладывать путь золотым жезлом и вести по нему свою мирную армию, призванную на службу во славу Амона.

Пазаир вздрогнул.

– Невероятно.

– Ты знаешь его?

– Это Кани, садовник.

17

Принимая в большом дворе знаки уважения от высших должностных лиц, Кани остановился напротив Пазаира. Судья поклонился. Взгляды этих людей встретились, наполняя обоих глубокой радостью.

– Мне бы хотелось посоветоваться с вами как можно скорее.

– Я могу принять вас сегодня вечером, – ответил Кани.

* * *

Дворец верховного жреца, расположенный недалеко от входа в храм, по своей архитектуре и внутреннему убранству был настоящей жемчужиной. Красота росписи, прославляющей деяния Творца в природе, ласкала глаз. Кани принял Пазаира в своем личном покое, уже заваленном свитками папируса. Они радостно обнялись.

– Я очень счастлив за нашу страну, – объявил судья.

– Дай бог, чтобы вы оказались правы! Ведь это место было предназначено Бераниру, мудрейшему из мудрых. Кто может сравниться с ним? Я стану благословлять его память каждое утро, его статуя будет установлена в храме, чтобы к ней можно было приносить дары.

– Рамсес сделал правильный выбор.

– Это место нравится мне так, как если бы я прожил здесь всю жизнь. И если я оказался облеченным столь высоким доверием, то это благодаря вам.

– Мое вмешательство было ничтожным.

– Оно было решающим. Но я чувствую, что вы чем-то озабочены.

– Расследование, которое я веду, дает обескураживающие результаты, они ставят меня в тупик.

– Чем я могу помочь?

– Мне бы хотелось провести следственные действия в храме Коптоса. Есть надежда, что там можно найти следы небесного железа, переданного химику Чечи, сообщнику полководца Ашера. Чтобы выдвинуть обвинение против первого и доказать виновность второго, необходимо пройти по всей цепочке. Без вашего разрешения это невозможно.

– Жрецы тоже могут оказаться пособниками преступников?

– Этого исключать нельзя.

– Я постараюсь преодолеть все препятствия, дайте мне неделю сроку.

* * *

Пазаир поселился в маленьком домике неподалеку от священного карнакского озера и принимал участие в ритуалах в качестве «чистого жреца». Его тело было гладко выбрито. Каждый день он писал Нефрет, восхищаясь в письмах спокойным великолепием храма. Сути, отказавшийся пожертвовать своими роскошными длинными волосами, проводил время у одной из своих подружек, с которой познакомился на речных состязаниях. Красотка еще не вышла замуж и мечтала о Мемфисе; он отдался ей душой и телом.

В назначенный день верховный жрец принял обоих друзей в зале для аудиенций. Кани уже слегка изменился – лицо бывшего садовника, знатока лекарственных растений, оставалось изборожденным глубокими морщинами и бронзовым от солнца, а его манера держаться стала величественной. Остановив свой выбор на нем, Рамсес сумел разглядеть под скромной внешностью глубокую и возвышенную натуру. Период адаптации оказался для Кани абсолютно безболезненным, всего за несколько дней он понял суть своего нового поприща.

Пазаир представил ему Сути, который чувствовал себя стесненно в столь суровой обстановке.

– Следствие надо провести именно в Коптосе, – объявил верховный жрец. – Специалисты по драгоценным металлам и редким минералам находятся в подчинении настоятеля храма, бывшего рудокопа, а впоследствии стражника пустыни. И если кто-нибудь знает о происхождении этого небесного железа, то именно он. Коптос – отправной пункт всех больших экспедиций по рудникам и карьерам.

– Он сам может быть замешан в это дело?

– Если верить отзывам, то нет. Он – распорядитель, однако и сам находится под контролем. В его обязанности входит поставка ценных материалов во все храмы Египта. Он занимается и поставками золота. За двадцать лет службы – ни одной оплошности. Я подготовил письменное распоряжение, которое откроет вам доступ к архивам храма. Думаю, злоупотребления надо искать в другом месте; возможно, следует обратить особое внимание на рудокопов и изыскателей?

* * *

Резкий ветер взлохматил волосы Сути; стоя в носовой части судна, направлявшегося в Мемфис, он продолжал дуться, раздосадованный спокойствием Пазаира.

– Коптос, пустыня, сокровища песков… Какие глупости!