Пираты Марокко - Волошин Юрий - Страница 38

– Не огорчайся, Пьер. Зато им неведомы наши намерения. Они не знают, куда мы направимся.

С высокого места они оглядели окрестности. Пьер заметил в миле с небольшим дорогу, которая вилась среди холмов, уходя на юго-запад. Он сказал, указывая рукой:

– Вон туда мы и направимся. Пока доберемся, так и солнце почти скроется, и люди уберутся по домам. А там видно будет.

Уже в сумерках они вышли к дороге. Она была почти пустынна, если не считать одинокого путника, уходящего на восток. Друзья остановились в раздумье, потом Арман спросил:

– В какую сторону направимся, Пьер?

– Мне больше нравится запад, Арман. Все ближе к испанцам.

– Тогда не стоит мешкать. Пошли.

Сумерки сгущались. Вскоре им попались трое арабов, возвращавшихся, видимо, с поля. На плечах у них были мотыги. Друзья разминулись с ними, пробормотав что-то вроде приветствия.

– Так недалеко и до беды, – молвил Арман, когда арабы скрылись в сумерках.

– Будем надеяться, что усталые люди не обратили на нас внимания. Мало ли какой люд шатается по дороге. Так что будем идти подольше. Ночная темнота скроет нас до поры, а потом, может, и подвернется что-нибудь.

Больше никто им не встретился, и беглецы беспрепятственно прошли еще часа три. Ночная прохлада несколько освежала их, но усталость наваливалась всей тяжестью на плечи и ноги.

Наконец они дошли до хилого мостика, переброшенного через ручей. От него тянуло прохладой, осел жадно тянулся к воде, и никак не удавалось оттащить его в сторону.

– Передохнем здесь, Арман. Отойдем подальше от дороги и укроемся на ночь. Благо вода рядом. И ослу есть что пощипать, да и нам не мешает заглянуть в мешок. В животе-то бурчит…

Насытившись и напившись, путники забрались в густой кустарник и затаились там, вслушиваясь в тишину, нарушаемую лишь треском цикад. Осел спокойно щипал траву, а уставшие друзья прикрыли глаза. Сон тут же навалился на них и захватил в свои объятия…

Пьер со страхом открыл глаза и прислушался. Тишина звенела по-прежнему, восточная часть неба светлела – рассвет близок.

– Арман, вставай! – Толчок кулаком в бок поднял Армана мгновенно.

– Что такое? – Глаза бродячего актера испуганно и тревожно оглядывали сумрак.

– Вставать пора, утро наступает. Поедим – и в путь.

Искупавшись в студеной воде ручья и позавтракав, путники потащили за собой осла и вышли на дорогу. Даже пустынная, она вызывала тревогу. Ребята закутали накидками лица, оставив лишь глаза. Арман заметил:

– Пьер, тебя надо малость подмазать. Уж слишком ты светел, – с этими словами он стал что-то искать на обочине.

Скоро он держал в руке какой-то стебель. Размочалив его, он извлек немного сока и стал натирать им брови Пьера и его бритую голову. Через несколько минут кожа потемнела и стала почти черной. Смочив слегка ладони водой, Арман протер ими лицо Пьера. Теперь он был просто смугл. Можно было не опасаться, что его вид вызовет подозрение.

– Хорошо бы взглянуть на себя в зеркало, – вздохнул Пьер.

– Ничего, и так сойдет. Мы в театрах много красим друг друга, так что кое-что знаем про это. Зато трудно в тебе признать европейца.

Дорога постепенно наполнялась проезжими и прохожими, спешащими по своим делам. Скрипели арбы, мерно вышагивали верблюды с гордо поднятыми головами, семенили ослики, и уж совсем редко пролетал мимо всадник на выхоленной лошади. После долгого молчания Пьер заметил:

– Арман, нам лучше по очереди ехать на осле, а то здесь редко кто ведет эту скотину в поводу. Да и усталости будет меньше.

– А я думаю, что нам надо прикинуться немыми. Так легче избежать опасности быть узнанными.

– А как мы переговариваться будем? Я же не знаю языка жестов.

– Я немного знаю. К тому же по-французски здесь никто не понимает, а мы будем мычать нечленораздельно, коверкая слова. Вот и поймем друг друга. А несколько жестов ты и так запомнишь. Так что остается лишь быть внимательным и не попасться.

– Ну, что ж, это мысль, Арман. Давай начинать изучать жесты.

Они плелись по дороге и жестикулировали, а Арман тихо пояснял значение того или иного жеста. За этим занятием время шло быстрее, а мысли не терзали их своими мрачными предчувствиями.

В полдень Пьер тихонько зашептал Арману, отчаянно жестикулируя:

– Арман, прервем путешествие. Видишь, арабы опустились на молитву. Нам бы тоже надо побыстрее последовать их примеру, а то уж точно попадем под подозрение. Сходи с дороги, и падаем на колени!

Арман скривился, но безропотно последовал совету Пьера. Они опустились на колени, поглядывая по сторонам и копируя движения соседей, стали отбивать поклоны. Друзья усердно бормотали что-то себе под нос, тщательно следя за тем, чтобы всегда находиться лицом на восток.

Когда прочие путники встали и стали собираться в дорогу, Пьер тоже дал знак, и друзья поднялись. Украдкой оглядываясь, они не заметили ничего подозрительного и продолжили путь, на ходу пережевывая черствые лепешки и запивая еду тепловатой водой из бурдюка.

– На этот раз, кажется, пронесло, – шепнул Пьер.

– Да, тут ухо надо держать остро. Того и гляди, попадешь впросак. Будем внимательней наблюдать за другими.

К вечеру беглецы перешли небольшую речку, свернули к югу и устроились в зарослях на ночлег. Останавливаться в караван-сараях они опасались, да и заходить в городки и селения не решались. Еды пока хватало, и можно было обходиться без этого.

Утром их разбудил шум проходящего каравана. В клубах пыли мимо прошествовали верблюды, и звон колокольчиков медленно затихал вдали.

Солнце только-только взошло, и путники заторопились в путь.

– Пьер, а может, нам присоединиться к каравану? – спросил Арман, указывая на пыль впереди.

– А что это нам даст? Будем постоянно у людей на виду. Опасно.

– Там не так уж и много людей. Зато все прочие не обратят на нас внимание. Подумай-ка малость.

Прикинув идею друга, Пьер сказал:

– Возможно, ты и прав, Арман. Можно попробовать присоединиться к каравану. Если так, то надо поспешать, а то он уйдет далеко.

К полудню они нагнали караван и пристроились позади него, глотая пыль, которую, правда, немного отгонял к горам северный ветер. Горы эти постепенно все вырастали и уже отчетливо просматривались на горизонте зубчатой кромкой на фоне неба.

Погонщики верблюдов некоторое время посматривали на путников, которые иначе как нищими не могли быть. И видя, что те общаются знаками, не стали с ними вступать в разговоры. Едут себе по очереди на своем осле, ну так и пусть едут. Им не жалко. Места на дороге хватает.

Беглецы, занятые мыслями и наблюдениями, не обратили внимания на то, как караван свернул на дорогу, ведущую на юг. Да и трудно было уследить за этим, когда тучи пыли, кустарник, селения и встречные люди постоянно занимали их внимание.

Лишь на другой день они стали догадываться, что путь их лежит уже не на запад, а почти точно на юг. Пьер закрутил головой, поглядывая на солнце и по сторонам. Спросить бы караванщиков, да очень уж боязно. А вдруг их не поймут с этими дурацкими знаками и заподозрят неладное.

Однако на привале к ним подошел один из погонщиков и стал говорить, что они идут в пустыню, и спрашивать, знают ли путники об этом.

Арман отчаянно мычал, жестикулировал, изображая непонимание. Наконец Пьер промычал ему на искаженном французском о том, что караван теперь идет в пустыню, и Арман вопросительно поглядел на друга.

Пьер сам был в растерянности и никак не мог выбрать что-нибудь определенное. Погонщик подозрительно оглядывал их, но потом махнул рукой и отошел, предоставив этим глупым немым самим решать свою судьбу.

Оставшись одни, беглецы стали оживленно обсуждать услышанное, не забывая для виду жестикулировать.

– Что же нам теперь делать, Пьер? – взмолился Арман. – Да и куда караван нас приведет? Ты смог понять?

– Что тут понимать! Погонщик называл какие-то города или селения, да что с того толку. Откуда нам хоть что-то знать о них? А теперь я и сам никак не могу решить, куда нам идти. С караваном оно безопаснее. И еды можно раздобыть, и к людям уже немного притерлись, а возвращаться уже слишком далеко, да по незнакомой местности. В горы же пришли.