Серые братья - Шервуд Том - Страница 11

11

– Играю.

– Мне – две (и, отложив поближе к золоту две свои карты, сказавший это протянул руку и оторвал две новые – на замену).

– Одну. (И оторвал одну.)

– Четыре. (Это Дюк.) «Ого!» – непроизвольно отреагировал кто-то.

– Пас.

– Пас.

– Играю.

Двое сказавших «пас» заученным, небрежным движением отодвинули свои карты и с интересом, и не без зависти посматривая на оставшихся игроков, стали переговариваться:

– Двое играют на своих![6] Похоже, и у одного, и у второго сильный приход.

– Мистер Крэк поменял лишь одну. Значит, в четырёх оставленных игра уже есть.

– Жирондон взял две. Тут – сомнительно…

– Нет, но Дюк! Он же никогда не рискует, а тут – сбросил четыре!

– Дюк, похоже, надеется на свой талисман.

– Это какой же?

– Да тот, что за его спиной сидит. Громила. Шрам на щеке – как будто от пули.

– Это не «Громила», – отозвался, не отрывая взгляда от карт, раскрасневшийся Дюк. – Это «Змей».

– Прозвище построено на том, какой он коварный?

– Нет. На том, как он жалит.

– Жалом с ядом? – сыронизировал кто-то.

– Нет. Летучими шпагами.

Между тем взявшие себе дополнительные карты заплатили за них (холмик золота в центре стола увеличился), и, подняв лица, стали смотреть друг другу в глаза.

– Десять гиней! – проскрипел горбун, двигая к золотой грудке со ставками невысокий столбик монет.

– Уравниваю и добавляю пять, – произнёс Жирондон.

– Уравниваю, – сказал Сонливец. – Обратите внимание – кладу пятнадцать.

– Уравниваю и добавляю десять! – с нервной, пульсирующей, и оттого дёргающей всё лицо улыбкой, проговорил Дюк. – Обратите внимание – кладу двадцать пять.

– Пас, – недовольно сказал последний и бросил карты, с тоской посмотрев на свою поставленную на кон горочку золота.

– О-хо!! – злорадно воскликнул Горбун. – Монтгомери сказал «пас»!

– Итак? – спросил Дюк, поочерёдно глядя на оставшихся троих соперников.

– Пас, – сказал Жирондон и отложил карты.

– Пас, – с усилием сглотнув, сказал и Сонливец.

– Уравниваю до двадцати пяти и вскрываю! – прошипел злорадно горбун.

Добавив денег, он с торжествующей улыбкой открыл карты.

– А! – А! – А! – с одобрением и в то же время многозначительно отреагировал один из выбывших в самом начале игроков. – Не зря мистер Крэк заменил только одну.

– Карэ! – сообщил победно горбун. – Заменил одну, да и ту мог просто выбросить! Вот они, с самого начала пришли – все четыре!

На столе перед ним лежали четыре дамы, и отдельно – семёрка пик.

– Карэ, мистер Крэк, – произнёс Дюк, – это весомо. Только вы, вероятно, считаете, что если меняешь целых четыре карты – то неизменно приходит всякая подлая мелочь? Да, такая ко мне и пришла. Но как пришла, обратите внимание!

И Дюк, под хор стонов и восклицаний открыл «мелочь»: двойку, тройку, четвёрку, пятёрку – и туза. Даже неопытный в карточных играх Бэнсон сообразил, что это очень весомо, так как все карты были одной, помеченной красными сердечками, масти.

– Стрит-флэш! – отчаянно простонал горбун. – Мои деньги!!

– Успокойтесь, владелец «карэ»! – сказал раскрасневшийся Дюк, сгребая со стола золото и сбрасывая его вниз, в свой сундук. – В любви повезёт.

– Как хорошо, что я поосторожничал! – вскричал Жирондон, переворачивая свои карты картинками вверх.

– О, фулл! – оживился Сонливец. – И у меня!

Он выложил свои карты рядом с картами Жирондона, и если у того было три короля и две десятки, то у Сонливца – три восьмёрки и два туза.

– Ну что же, – подвёл итог Жирондон. – Дюк взял восемьдесят восемь гиней. Ну, на то он и дюк[7]. Мистер Крэк «продул» тридцать одну гинею, я – двадцать две, Сонливец – двадцать. Остальные – по пять. Ровная игра, джентльмены. Но обратите внимание, как пошла карта! Два фулла, каре и стрит-флэш – в один кон! Такое начало грозит эту ночь сделать памятной!

Игроки встали, вышли из-за стола и направились в соседнюю комнату, где находились их телохранители. Встав вкруг бассейна, зачерпнули и выпили терпко пахнущей рубиновой жидкости. Появился слепец и зашаркал в покинутое помещение. Когда компания в него вернулась, оно уже имело первоначальный вид.

– Однако, джентльмены, – заскрипел горбун, – это не очень-то честно!

– Что именно, мистер Крэк? – вежливо спросил Жирондон.

– Вот это! – горбун кивнул на прошедшего вслед за компанией Бэнсона.

– Дюков талисман? – удивился Жирондон. – Полно ребячиться, мистер Крэк. «Человек-талисман» – не боле, чем шутка.

– Нет, не это! – продолжал упрямиться Крэк. – Он в одежде! Мы все раздеты – чтобы никто не смог спрятать подменную карту в рукав или за ворот. Это – жёсткое правило, не так ли? А дюков телохранитель, присутствуя здесь, не раздет! – и вытянул палец к серой вязанной блузе.

– Довольно капризничать, мистер Крэк, – примирительно сказал Дюк. – Это сущий пустяк. – И, кивнув Бэнсону, добавил: – Сходи, Змей, разденься.

Бэнсон вышел в комнату с бассейном. Его встретили сдержанные усмешки остальных телохранителей: «выпроводили выскочку!» Но когда Бэнсон обнажился до пояса, лица наёмных бойцов вытянулись, а усмешки пропали. То же произошло и игроками, когда Бэнсон вернулся и сел на стул у стены, за спиной Дюка.

– Да-а, – протянул уважительно и восхищённо Сонливец. – Убедительно смотрит со шкуры Змея его жизненный опыт.

– Десятка два шрамов, – сосчитал Жирондон. – И все – мимо шуток! Откуда такой узор?

– Турецкие ятаганы, – сказал, поудобнее устраиваясь на стуле, Бэнсон. – Ещё – кинжал, копьё и метательные ножи.

– На щеке – это пуля? – поинтересовался Монтгомери.

Бэнсон кивнул.

– А почему только на одной щеке? Ты её проглотил?

– Нет. Она не влетела, а вылетела. Выстрел был в лицо. Спереди-сбоку. А я в эту секунду кричал.

– А вот ятаганы – это ведь был не один человек? Так расписать – нужна не пара рук, и даже не две пары.

– Нас было трое против двух дюжин.

– Ого! И все трое живы?!

– Нет, не все. Урмуль погиб…

– А вот это клеймо на груди, что оно значит?

– Что я – раб валидэ-султан.

– Это ещё кто?

– Мать султана в Стамбуле.

– И ты действительно был там рабом?

– Нет. Это хитрость. «Охранная грамота» от янычар.

Тут Жирондон перевёл взгляд на Дюка и быстро проговорил:

– Продай мне его! За любые деньги!

– Нет, – покачал головой Дюк. – Невозможно.

– Даже за большие деньги?

– Ни за какие. Я не нанял его. Он сам решил поступить ко мне на работу. Нас случай свёл. Он не берёт ни жалования, ни награды. Только покровительство от полиции, стол… и отсутствие лишних вопросов.

– Слушай, Змей! – продолжал упорствовать Жирондон. – Переходи служить мне! Клянусь – не пожалеешь!

Бэнсон свёл брови. Спросил:

– У вас здесь, я вижу, весьма жёсткие правила? (Жирондон, взглянув на игральный стол, покивал.) Вот такие же жёсткие и у меня. И потом, уважаемый сэр, если вы берёте в высокодоверенные помощники человека, который с лёгкостью уходит от своего покровителя, то как вы можете быть уверены, что он с такой же лёгкостью не уйдёт однажды от вас?

Кто-то из присутствующих рассмеялся, кто-то одобрительно хлопнул в ладоши. Дюк сидел, расплывшись в неудержимой улыбке.

– Однако, к делу, джентльмены! – недовольно скрипнул горбун, указывая узловатым «паучьим» пальцем на стоящего поодаль в почтительном ожидании носителя ящерицы.

Блеф

Ящерица – такая же песочно-жёлтая, но с едва заметным зеленоватым отливом – пробежала между Монтгомери и Сонливцем.

– Пожалуй, спорно, – сказал Сонливец.

– Бросим монету, – пожал плечами Монтгомери. – Мой – аверс[8].

– Мой – реверс, – согласно кивнул Сонливец.

вернуться

6

Имелось в виду – на своих первоначальных пяти картах, без замены.

вернуться

7

Дюк – англ. – герцог.

вернуться

8

Аверс – лицевая, реверс – оборотная стороны монеты.