Меч короля - Фокс Катя - Страница 24

Эллен изготавливала меч этап за этапом, так, как ее учил мастер. Когда нужно было делать гравировку на лезвии, Эллен задумалась, не спросить ли совета у Донована, но отказалась от этой мысли. Советоваться с Артом было бесполезно. Он был старательным подмастерьем, но не способным выдвинуть какую-либо идею или предложить усовершенствовать процесс работы.

Итак, Эллен решила полагаться на собственные знания и доделала меч сама. Головку эфеса она решила позолотить, согласовав с Донованом соответствующие расходы. На клинке ювелир серебром выгравировал слова «IN NOMINE DOMINI» – «Во имя Господа» – и небольшие кресты в начале и конце надписи. Эллен не умела ни читать, ни писать, хотя, в отличие от Гийома, была не против этому научиться. Но у нее просто не было такой возможности. Таким образом, ей пришлось при выборе высказывания положиться на ювелира. Тот тоже не умел читать, но у него были образцы разных высказываний, записанные для него образованным человеком. Ювелир выучил значения этих надписей наизусть и поэтому мог предлагать их своим клиентам. Он точно знал, какие надписи на мечах особенно ценятся рыцарями. Ножны и эфес были готовы, когда прошло ровно четыре месяца с начала изготовления меча, и Эллен наконец-то держала его в руках.

Эллен очень гордилась собой, так как считала, что меч ей удался – она много раз проверяла его на гибкость, остроту и прочность. Несмотря на это, она ужасно волновалась. «Плохая закалка, некачественное железо или непрофессиональная ковка – не самые худшие враги кузнеца. Худший его враг – собственное тщеславие», – часто говаривал ей Донован, так что девочка постаралась думать лишь о смирении и покорности и целый день ждала подходящего момента, чтобы попросить Донована взглянуть на меч. При этом рабочий день казался ей бесконечным, с таким нетерпением она ожидала оценки учителя. Когда наступил вечер и Донован отпустил Винсента и Арно домой, Эллен задержалась в кузнице.

– Мастер! – Эллен почтительно склонилась перед Донованом, протягивая ему меч в ножнах. От волнения у нее сердце выскакивало из груди.

Донован взял меч обеими руками и оценил его на вес. Затем он взялся за рукоять и подвигал мечом в ножнах. По выражению его лица Эллен не могла понять, доволен он или нет, и до крови закусила губу.

Донован медленно вытащил клинок из ножен.

Эллен затаила дыхание.

Кузнец поднес рукоять к глазам, острие меча направив на свою правую ступню. Затем он проверил, прямое ли лезвие, и подергал за гарду и эфес, чтобы узнать, прочны ли они. Если бы они были плохо закреплены, меч никуда не годился бы. Большим пальцем правой руки он провел по головке эфеса и едва заметно кивнул. Эллен выполняла всю работу очень тщательно, но теперь начала паниковать. Взяв тряпку, чтобы не измазать клинок жирными руками, Донован согнул лезвие в полукруг. Эллен знала, что клинок достаточно гибок, но все же обрадовалась, когда он снова выпрямился. После этого мастер взял кусок льняной ткани, обернул его вокруг клинка и резко дернул меч вверх. Острое лезвие разрезало льняную ткань, не вытянув ни единой нитки. Донован повторил эту проверку другой стороной лезвия – с тем же безупречным результатом.

Эллен еле слышно вздохнула. Она много времени потратила на то, чтобы заточить края клинка, потому что для нее не было ничего хуже, чем тупые мечи. Несмотря на это, она все больше втягивала голову в плечи – каждое движение мышц на лице Донована казалось ей выражением недовольства, а когда он откашлялся, она сразу же восприняла это как критику. И как она могла подумать, что Донован будет ею доволен? Разве имело значение то, что он в последнее время был с ней дружелюбен и признавал ее талант? Это еще не означает, что ему понравится ее меч. Наверняка он думает, что головка эфеса слишком бросается в глаза, а серебряная гравировка к ней не подходит… Внезапно Эллен засомневалась, можно ли будет вообще продать этот меч. Она уже позабыла, что мастер, изготовивший эфес, и ювелир похвалили его. Их мнение ничего не значило по сравнению с мнением Донована. Эллен чувствовала, как пот стекает по ее лбу, хотя в кузнице было совсем не жарко.

Когда Донован вложил меч в ножны, Эллен показалось, что он кивнул. Она с разочарованием увидела, что мастер отвернулся, отложил меч в сторону и молча прошел к большому ящику, в котором хранились редко используемые инструменты. На этом ящике стояла продолговатая коробка, которую Донован поднял обеими руками.

– Ты хорошо выковал меч, – сказал он, поднимая коробку, а затем повернулся и подошел к Эллен. Остановившись перед ней, он посмотрел ей прямо в глаза. – Твой меч острый и сделан по руке. Лезвие гибкое, а форма сбалансирована. Ты хорошо выполнил работу, и я тобой горжусь, но… – Донован на мгновение запнулся.

«Ну что еще? – раздраженно подумала Эллен. – Неужели он ни разу не может похвалить меня, не критикуя?»

– …но ничего другого я от тебя и не ожидал, – завершил фразу Донован и улыбнулся. – С сегодняшнего дня ты можешь называть себя подмастерьем кузнеца. Меч был твоим испытанием. – Он протянул ей коробку.

Она была такой тяжелой, что Эллен пришлось поставить ее на землю, прежде чем открыть.

– Учитель… – Она изумленно выдохнула, увидев ее содержимое.

Эллен благоговейно вытащила из коробки новый кожаный фартук и примерила его. Фартук был идеального размера. Кожу делал лучший кожевник Танкарвилля, это подтверждала крошечная метка на краю фартука. Кроме того, в коробке лежала шапочка – точно такая же, как и у мастера, – а еще две пары щипцов и молот. Это были ее первые собственные инструменты, если не учитывать молота Ллевина. Эллен сама выковала эти щипцы и молот, но не знала, что они предназначены для нее.

– Там еще кое-что лежит, – как обычно ворчливо произнес Донован.

Только сейчас Эллен заметила, что в ящике лежит что-то еще. Это был какой-то инструмент, завернутый в темную шерстяную ткань, длинный и тяжелый. Когда Эллен обнаружила, что скрывается под тканью, она от изумления открыла рот.

– Напильник! Учитель, вы сошли сума!

Донован никак не прокомментировал данное утверждение, а просто улыбнулся.

Напильник был очень дорогим подарком подмастерью. Доновану наверняка пришлось много экономить, чтобы заплатить за этот инструмент, – он стоил очень дорого, – но тем больше его радовал очевидный восторг ученика. Эллен пыталась сдержать подступившие слезы, но если Донован и заметил, что ее ресницы блестят, то не подал виду. В конце концов, подмастерью кузнеца не к лицу плакать, пускай и от умиления.

– Ты хороший мальчик, Элан. Я буду рад, если ты останешься со мной.

– Благодарю вас, мастер. Это большая честь для меня, – с восторгом сказала Эллен.

– Мы выставим меч на продажу. Я думаю, тебе за него неплохо заплатят. Ты отдашь мне деньги за материал, а остальное можешь оставить себе.

«Должно быть, Донован действительно в хорошем настроении, раз сделал такой широкий жест», – подумала изумленная Эллен. Ей очень хотелось тотчас же побежать к Гийому и рассказать ему о мече, но тот еще не вернулся. Как бы то ни было, от Розы девочка знала, что Уильям Танкарвилльский и его рыцари скоро будут дома.

И действительно, в следующее воскресенье Гийом снова пришел в лес. Осеннее солнце заливало поляну теплым, радостным светом.

Эллен должна была бы заметить, что в Гийоме что-то изменилось, но она так обрадовалась его приезду, и ей так хотелось показать ему меч, рассказать, как она трудилась над ним, что она ничего не замечала, а Гийом терпеливо ее слушал.

– Изготовить меч самому! Я думал, что не справлюсь. Нужно было принимать столько решений, понимаешь? – Не дожидаясь ответа, Эллен продолжала болтать. – Самым ужасным был момент, когда я опустил лезвие в воду – для закалки. Ты не представляешь себе, что это за ощущение! В это мгновение решается, успешной ли была многонедельная работа, или же все было напрасно. Я думал, что умру от ужаса! У меня уши – да нет, что я говорю! – все тело болело оттого, что я напряженно прислушивался, – нужно было услышать, не будет ли железо потрескивать. Но я не услышал ничего, кроме шипения воды. О Боже, это было такое облегчение! Лезвие такое острое и гибкое! – возбужденно рассказывала Эллен.