Фиктивный бойфренд - Серова Марина Сергеевна - Страница 36

– Сейчас в больницу, – запротестовал Порошин. – Даже не спорь со мной!

Спорить с ним действительно было бесполезно, впору из машины на ходу выпрыгивать. Я решила не противиться своему другу и согласилась поехать в ближайшую больницу, из которой (Володя твердо пообещал) мы должны были отправиться за Гоцульским. Я очень надеялась на то, что Стас не заблудился в лесу и сделал все так, как я велела. Если да, то он сейчас в надежном месте и в полной безопасности под чутким наблюдением сторожа деда Савелия.

Мы покинули негостеприимный отель «Орленок». Олег очень аккуратно вел машину, я откинулась на спинку сиденья и наслаждалась покоем. За окнами мелькали кудрявые березы и раскидистые клены, в моем сознании они практически слились в одну длинную зеленую полосу. Только сейчас я поняла, как сильно устала за прошедшие сутки. Я прикрыла глаза и немедленно провалилась в сон.

Очнулась я уже около больницы. По сути, поспала я минут пятнадцать, не больше, потому что Порошин привез меня не в Тарасов, а в областной госпиталь. У машины нас уже встречали медсестры. Наверное, Володя заранее позвонил и предупредил, что везет раненую.

Врач внимательно осмотрел руку и посоветовал сделать общий наркоз.

– Нет, местной анестезии будет достаточно, – я категорически отказалась.

– Это болезненная процедура, – предупредил он. – Я должен провести ревизию раны.

– Проводите. Но без наркоза.

– Дело ваше, – согласился он и приступил к операции.

Часа через полтора я, с забинтованной рукой и пластырем на лице, подошла к машине Порошина. Максим по-прежнему спал, Олег курил, Володя разговаривал по мобильному телефону. Увидев меня, он отдал короткие распоряжения своему собеседнику и отключил связь.

– Ну как дела? Жить будешь?

– Буду.

– Куда теперь?

– В Карасевку. В леспромхоз.

– Ты что, там своего клиента прячешь?

– Там, – кивнула я и села в машину.

Сторож леспромхоза при появлении нашей машины сначала напрягся, вглядываясь в лица приехавших, но, увидев меня, расслабился и с добродушной улыбкой пошел навстречу.

– Женечка, ты ли это? Неужели опять подралась с кем-то? Насилу тебя узнал.

– Здравствуйте, дед Савелий. – Я по-родственному обняла старика. – Подралась немного.

– Ну ничего, бывает, – с пониманием отметил он. – А ты что же, за дровами приехала?

– Да какие дрова, дед Савелий. К вам должен был человек от меня прийти. – Я немного напряглась: неужели Стас так и не добрался до леспромхоза?

– Так я и говорю, за дровами. – Старик от души рассмеялся, обнажая белесые десна с редкими зубами. – Вон, на завалинке твой человек лежит. Пьяный як дривотня.

Мы с Порошиным пошли к покосившемуся деревянному дому, который дед Савелий называл завалинкой. Посреди комнаты на полу лежал мой клиент. Только по протяжному глубокому храпу можно было догадаться, что он пьян в стельку. Я поморщилась.

– Ну и куда его в таком состоянии?

Единственным подходящим местом оказалась квартира моего старинного товарища, который давно работал в Канаде. Вообще-то он оставил мне ключи от своего холостяцкого жилища для того, чтоб я смахивала пыль с дорогой мебели и хоть изредка проветривала помещение. Но я уже не единожды использовала его жилище как временное убежище для себя и своих клиентов. Именно туда мы повезли пьяного Гоцульского. Олег и Володя помогли мне дотащить Стаса до пятого этажа и уложить на диван.

– Порядок. – Порошин вздохнул с облегчением, когда скинул с себя грузное тело Стаса. – Надо поговорить. – Он позвал меня на кухню.

Олега Владимир отправил в машину, пообещал, что через пять минут спустится. Мы устроились на табуретках напротив друг друга, оба закурили.

– О чем ты хочешь поговорить? – начала я разговор.

– О том, что сегодня произошло. Я буду возбуждать дело, мне надо знать, с чего начался весь этот сыр-бор.

– Боюсь, всех подробностей я тебе не расскажу, сама мало что знаю.

– Не темни, Охотникова, я ведь тебя не первый год знаю. Ты никогда не берешься за дело, если не знаешь его сути, – не поверил мне Владимир.

– Думаю, когда мой клиент будет готов, он сам вам все расскажет. Все или то, что сочтет нужным.

– Это еще что за разговоры? Не хочешь ли ты сказать, что решила использовать меня и оставить без информации? Ну уж нет, подруга, тебе и твоему клиенту придется мне все рассказать.

– Ладно, расскажу, что знаю. Не хочу оставаться у тебя в долгу.

Я коротко передала Порошину все, что успел рассказать мне Гоцульский, и все, что знала о наших преследователях и прослушке, установленной в номере Стаса. Лишь о флешке я не сказала Владимиру ни слова. Не потому, что не доверяла ему, просто не хотела усложнять и без того запутанное дело и подставлять друга. Левицкий – человек могущественный и влиятельный. Если Сухоруков доложил ему о случившемся, он всех на уши поставит и вынудит вернуть ему компромат. А пока о существовании компромата знают только двое, я и Станислав, есть надежда, что вся эта история останется на совести Сухорукова, который пока располагает лишь догадками и подозрениями – никаких доказательств существования этого компромата у него нет. Когда нас с Гоцульским взяли в плен и кинули в подвал, Стас так и не признался, что именно он накопал о шефе. У нас оставался шанс на спасение от могущественного Левицкого, и этим шансом я надеялась воспользоваться. Именно поэтому я умолчала о флешке.

– Почему же они так упорно следили за твоим клиентом? – Владимир задал резонный вопрос. Разумеется, когда отсутствует причина подобных преследований, история кажется неправдоподобной, надуманной и вызывает подозрение.

– Я же сказала, они его в чем-то подозревали, причем не только его, но еще двоих. Кстати, из новостей я узнала, что одного из этих подозреваемых убили. Хлеборезов его фамилия, может, слышал.

– Да, запутанная история. С твоим клиентом мне все-таки придется переговорить. Не сегодня, конечно. – Порошин поднялся и пошел к выходу. – Темнишь ты что-то, Евгения Максимовна, недоговариваешь. Ну да ладно, надеюсь, у тебя на то есть веские основания.

Я ничего не ответила на это замечание. К чему развивать тему, у которой нет конца?

– Тебя куда-нибудь подвезти? – поинтересовался Порошин перед уходом.

– Нет.

– Хочешь сказать, что ты останешься здесь, наедине с этим пьяницей? – возмутился он.

– Не говори так о человеке, которого не знаешь. Он несколько дней был в напряжении, а сегодня позволил себе расслабиться, выпил лишнего. И вообще, он мой клиент, я еще не довела дело до конца, поэтому должна оставаться рядом с ним. Представь, каких глупостей он наделает, когда проснется один в чужой квартире. Уснул в одном месте, очнулся в другом. Я не могу этого допустить, поэтому один день нам придется провести вместе.

– Я волнуюсь за тебя.

– Не волнуйся. Лучше отвези Максима к тете Миле. Я ей сейчас позвоню и все объясню.

– Ладно. Не забудь и мне позвонить вечерком, может, новости какие-то появятся.

Проводив Володю, я пошла в комнату, устроилась на мягком диване и закрыла глаза. Местная анестезия, которую мне сделали в больнице, начала отходить. Рана на руке ныла и неприятно потягивала. Лучшим средством от боли был сон, поэтому я позволила себе вздремнуть.

Гоцульский пришел в себя ближе к вечеру. Окна в комнате были открыты настежь, с улицы доносились голоса, лай собак, скрип ржавых качелей. Не открывая глаз, Стас хриплым голосом спросил:

– Что это за крики? Выключите телевизор, башка раскалывается!

– Надо меньше пить.

Гоцульский закряхтел, заворочался, мышцы на его помятом лице напряглись.

– Я еще жив? – Наконец-то Стасу с величайшим трудом удалось приподнять веки.

– Ну, раз языком ворочаешь, значит, жив, – усмехнулась я.

– Что со мной было?

– Не знаю, может, белая горячка заходила?

– Ой, – Гоцульский попытался приподняться, но безуспешно. Стас положил ладони на виски и снова откинулся на подушку. – Какой ужас. Похоже, белая горячка пришла, а уйти забыла. Так и сидит во мне, зараза. У нас случайно нет чего-нибудь от головы?