Фиктивный бойфренд - Серова Марина Сергеевна - Страница 38

История о существовании какой-то компрометирующей информации на Левицкого даже не всплыла. Конечно, Сухоруков понимал: если он признается в существовании компромата, многие захотят получить его. Начнется настоящая война, и Сухарь в этой войне рискует стать первой жертвой. Правда, Гоцульского продолжали искать. Не милиция, конечно, им Станислав дал свидетельские показания и, по моей указке, поддержал версию сухоруковских людей, что его в чем-то ошибочно подозревали и вся эта катавасия случилась буквально на ровном месте. Но Сухоруков очень аккуратно пытался выйти на след Станислава, терзал своих людей в органах, где его можно найти, но никто, кроме Порошина, из которого клещами правды не вытянешь, не знал, где скрывается Гоцульский. Даже я не навещала его в целях безопасности.

В общем-то все неплохо складывалось, за исключением одной детали: журналист Черемисин не выходил на связь.

– И все-таки ты что-то недоговариваешь, – сокрушался Володька. – Не верю я в эти сказки. И Сухарь врет, и люди его врут. Но их-то я хоть могу понять, а ты почему темнишь?

Мы сидели за столом на кухне моей квартиры. Тетя Мила угощала нас пирогами с клубничным и вишневым вареньем, а Максим крутился под ногами, желая услышать какие-нибудь интересные подробности дела.

– Обещаю, ты все узнаешь в свое время, – успокаивала я друга.

– Ты всегда так говоришь, – сказал Порошин, откусывая кусок пирога.

После ухода Владимира я пошла спать. В три часа ночи позвонил Гоцульский. Он тяжело дышал в трубку, голос его дрожал от волнения:

– Женя, он нашелся!

– Кто нашелся?

– Черемисин. Он здесь, он не уехал!

– Да ты что? – Я поверить не могла, что такое возможно. – А ты уверен, что это именно он? Может, кто-то пытается выманить тебя?

– Это он, я уверен. У нас была договоренность о всяких там паролях, секретных словах. В общем, это детали. Он вышел на связь и готов встретиться. Завтра днем в кафе.

– На встречу поедем вместе, – категорично заявила я.

– Нет, Жень, тут такое дело... – Гоцульский помялся. – Он хочет встретиться только с тобой.

– То есть?

– Он тебя видел в «Орленке». Он уверен, что ты настоящий профессионал и не приведешь хвост. А я сейчас личность опасная.

– Ну, ладно.

На следующий день я, насколько это возможно, привела себя в порядок, перебинтованную руку прикрыла длинными рукавами широкой блузки, на лицо нанесла грим, чтобы заретушировать ссадины, надела темные очки, взяла флешку и пошла на встречу на два часа раньше назначенного времени. Сначала я хотела осмотреть кафе, в котором должна была состояться встреча, и его окрестности. Мне надо было убедиться, что никто, кроме журналиста, меня там не поджидает. Флешку с компроматом я спрятала в каблук своих туфель. Уж очень не хотелось, чтоб эта драгоценная вещь пропала, если вдруг что-то пойдет не так. Изучив территорию, никого и ничего подозрительного я не обнаружила, поэтому в двенадцать часов дня, как было условлено, спокойно устроилась за столиком кафе у окна и заказала стакан минералки со льдом. Официант еще не принес заказ, когда ко мне подсел он.

– Геннадий? – Я с удивлением посмотрела на охранника из отеля «Орленок».

– Здравствуйте, Женя. – Гена был предельно вежлив и по-дружески улыбался мне. – Я рад, что с вами все в порядке. А ваш брат, как он?

– Все хорошо. – Я огляделась, ожидая какого-то подвоха.

– Позвольте, я еще раз представлюсь вам. – Парень протянул мне руку прямо через стол и торжественно произнес: – Геннадий Черемисин.

– Что?! – Я искренне удивилась, услышав фамилию Гены. – Не хотите ли вы сказать...

– Нет-нет, я не журналист, точнее, я начинающий журналист. Вот мой отец... Кстати, вон он. – Геннадий кивнул в сторону мужчины, сидящего за соседним столиком. Невзрачный человек с обычным, невыразительным лицом. Светловолосый, почти бесцветный, даже бровей не видно. Неказистый такой мужичок. Знаменитого журналиста, пишущего разгромные статьи, я представляла себе иначе. – Он настоящий профессионал в мире журналистики. Леонид Петрович Черемисин, – кивнул Гена в сторону отца.

– Рад знакомству. – Черемисин-старший пересел за наш столик, с собой он принес бокал красного вина и тарелку с фруктами. – Геннадий мне все подробно рассказал и посоветовал встретиться с вами.

– Так вы сами даже не были в «Орленке»?

– Нет-нет, это было рискованно. Я отправил туда сына за месяц до намеченной с Гоцульским встречи. Он должен был разведать обстановку и, если опасности нет, вызвать меня. Но опасность существовала с самого начала, поэтому я не мог приехать в отель.

– Почему же вы сразу не представились? – Я вопросительно посмотрела на Геннадия. Он как будто засмущался.

– Простите, но я должен был сначала проверить вас. Узнать, кто вы такая и с какими намерениями приехали к Гоцульскому.

– Даже тогда, когда я пыталась вызволить брата из плена, не без вашей помощи, между прочим, вы продолжали подозревать меня?

– Нет, уже тогда я вам доверял. Но это было неудачное время для близкого знакомства, я знал, что мы с вами еще встретимся. Поэтому не торопился.

Знакомство с семейством Черемисиных произвело на меня приятное впечатление. Они в два голоса клялись мне, что подробно изучат материалы и сделают все, чтобы уничтожить Левицкого.

– Станислав говорил, что ему не нужна оплата за информацию, – сказал Леонид Петрович, когда флешка была у него в руках.

– Нет, деньги ему не нужны, он преследует иные цели.

– Да, он что-то говорил о мести, но в подробности не вдавался.

Мы расстались. Черемисины спешили на самолет, улетающий в Москву, я домой, к скучающему Максимке и хлопочущей на кухне тетушке Миле.

Журналист сдержал слово, примерно через месяц после нашей встречи сначала в Москве, а потом и здесь, в Тарасове, вышла серия разгромных статей про коррумпированного чиновника и бизнесмена с криминальным прошлым Левицкого. Замять дело, которое получило такую широкую огласку, Левицкому не удалось, даже его «товарищи» не решились вмешиваться и оставили недавнего могущественного бизнесмена и политика гнить в одиночестве. В это время Гоцульский уже перебрался в Ульяновск. У него там появился свой дом с участком и новая работа, разумеется, по специальности. Мы часто перезваниваемся, Стас настойчиво зовет в гости, обещает компенсировать мой неудавшийся отдых в «Орленке». Я за свою работу получила достойную оплату и купила утраченную технику. А Гоцульский в шутку сказал, что из-за моего гонорара ему пришлось купить дом без мансарды, на нее денег не хватило. Кстати, Станислав снова поменял фамилию. На всякий случай, чтоб спокойнее жилось. На этот раз он позаимствовал фамилию у другой своей бабушки, по линии матери, и стал Новиковым.

Максима мы со всеми почестями отправили домой. Тетушка загрузила его по полной программе, целая сумка с гостинцами для дальних родственников отправилась в Хабаровск.

– Тебе хоть понравилось у нас? – поинтересовалась у него тетя Мила уже в аэропорту. Перед отлетом.

– Еще как! – воскликнул он. – В следующем году обязательно приеду. Только не на две недели, а на целый месяц.

– Даже не думай, – строго сказала я.

– Ну что ты, Женечка, это невежливо, – покачала головой тетушка. – Конечно, пусть мальчик приезжает.

– А я все равно приеду! – крикнул Максим, пройдя через турникеты таможни. – Обязательно приеду к тебе, Женька!