Свободные навсегда - Адамсон Джой - Страница 21

Джеспэ был моральной опорой брата и сестры, — видно, поэтому он и стал главой семьи, несмотря на то что был слабее Гупы. Совсем еще крошкой он защищал мать, а после ее смерти почувствовал себя ответственным за остальных львят. Джеспэ всегда шел впереди и разведывал путь. Если встречалась какая-нибудь опасность, он бросался в атаку. В последние дни, когда Эльса-маленькая убегала, Джеспэ догонял ее, успокаивал и приводил обратно.

Всю ночь львята ели свежее мясо и, набив животы, на рассвете ушли. Выглядели они отлично, если не считать нескольких ссадин да стрелы в бедре Джеспэ.

Две ночи подряд к нам приходила только семья темногривого и несколько гиен. Одна из них была особенно хитра. Она выжидала подальше от фар, пока не ослабеет наше внимание, и молнией бросалась к туше.

Львята не показывались, а так как мне нога еще не позволяла ходить далеко, Джордж один отправился искать их. Идя по следам, он пересек долину и уперся в крутой, каменистый склон, где было много укромных уголков. Должно быть, львята чувствовали себя спокойнее вдали от местных львов, пусть даже придется ходить за три километра обедать.

Как-то мы поехали посмотреть на эти скалы, которые были отличным убежищем для львов. Нагроможденные одна на другую глыбы образовали пещеры, расщелины, площадки, и все заросло кустарником, который, словно щупальцами, цеплялся за камни своими серебристыми корнями. Здесь было очень красиво. На синем небе резко выделялись канделябры серо-зеленой эвфорбии, красные цветки алоэ рубинами горели среди хаоса камней и зарослей. Живописные каменные острова вздымались над равниной, где паслись газели Томсона, гну, топи, зебры, конгони, важно ходили страусы. Когда мы проезжали мимо, на нас мало кто оглядывался.

А вот и прайд львов. Они сонно посмотрели на нас и тут же опять задремали. Львы лежали кучей под сенью смоковницы, растущей, казалось, прямо из камня, и мы не сразу разглядели, что в прайде три львицы и пять львят. Два львенка не старше трех недель, остальные трое — ровесники нашим львятам. Ростом они поменьше Джеспэ и Гупы, зато гривы у них длиннее. Юные львята были очень хороши собой. Величие и гордое достоинство льва сочеталось в них с любопытной, задорной мордочкой малыша.

Две львицы явно были мамашами; третья, видимо, «тетушкой». Двое младших неуклюже кувыркались через родительниц, чувствуя свою власть. Одному львенку никак не удавалось взобраться на свою мамашу, он обиженно замяукал, потом все же вскарабкался и тут же скатился на спину «тетушки». Отсюда было удобно ловить черную кисточку на конце ее хвоста. Хвост дернулся, львенок отпрянул, обнаружил уши «тетушки» и стал их жевать. Но такого безобразия даже самая добродушная «тетушка» не стерпит. Она тряхнула головой, львенок полетел кувырком, потом поспешно подполз к маме, нашел сосок и принялся сосать.

Вот если бы наши львята попали в такую счастливую семью! Но они, пожалуй, уже слишком велики, их никто не усыновит. Зато им в самый раз начинать самостоятельную жизнь. Ведь братья еще чересчур молоды, чтобы соперничать из-за львиц со здешними львами, так что в ближайшие месяцы серьезных стычек можно не бояться, а за это время они научатся добывать себе пищу. Их трое, получится хороший прайд, только вот Эльсе-маленькой трудно быть подругой двух львов.

Вечером львята пришли почти сразу же, как только мы начали дежурство. Они нервничали и, заслышав вдали рыканье льва, моментально убежали. Вернулись они лишь около трех утра, быстро поели и снова скрылись.

На другой день повторилось то же самое. Эльса-маленькая так нервничала, что пускалась наутек, когда мы зажигали карманные фонарики.

Наутро Ибрахим привел новый «бедфорд». Я прочла на дверце надпись «Эльса Лимитед», и у меня защемило сердце…

Мы собирались использовать машину для «спасательной экспедиции». Как только можно будет оставить львят, нам хотелось на гонорар за книги об Эльсе наладить переброску животных, которым грозит гибель. Пусть им будет удобнее, чем детям Эльсы во время переезда в Серенгети.

Весь день лил дождь, и мы пораньше отправились на дежурство к туше. Джеспэ уже стоял на суку, под которым висел его ужин, брат и сестра следили за ним, укрывшись в траве. Мы опустили тушу. Они жадно бросились к ней и ели до утра, обглодав все до костей. Нам пора было снова отправляться на охоту за пределы Серенгети.

Недалеко от лагеря нам встретился темногривый лев и его две подруги. Мы привыкли считать, что львы предпочитают проводить медовый месяц уединенно, и очень удивились, когда темногривый принялся ухаживать за одной львицей на глазах у другой. Еще через полтора километра нам попался красавец с великолепной светлой гривой. Он грелся на солнце, лениво зевал и потягивался, совершенно равнодушный к нашим фотоаппаратам. Только я сменила пленку, как мы опять увидели влюбленных. Они лежали усталые, чуть ли не в обнимку, и на нас даже не взглянули.

После ночного дождя вся равнина сверкала и переливалась искрами на солнце, и, куда ни взглянешь, везде дерутся и преследуют друг друга животные. Нахальные маленькие томми (газели Томсона) вызывали на поединок даже лендровер. Станут поперек дороги и топают передними ногами, до последней секунды не отходя в сторону. Антилопы канны — ростом они крупнее быка — скакали так грациозно, будто совсем ничего не весили. Стайки мангуст, которые лежали на термитниках, греясь на солнышке, мигом скрывались в траве или в норках. Потешные конгони резвились среди стад топи, а те дергали головой и фыркали, точно сморкались. Несколько поджарых шакалов с серебристой спиной провожали взглядом из-за кочек хромую гиену, которая вышла на добычу.

Чем дальше, тем больше перелесков и пригорков. И все больше животных. У границ заповедника мы ехали словно через огромный скотный базар, какие устраиваются африканцами с Северной пограничной провинции. Километр за километром везде среди деревьев укрывались от солнца гну и зебры. А те животные, кому не досталось тени, бродили под жгучими лучами солнца. Кругом стоял сплошной гул.

Нам посчастливилось, мы попали в Серенгети как раз в ту пору, когда десятки, сотни тысяч животных собираются вместе для ежегодной миграции к озеру Виктория и заповеднику Мара. Это зрелище ни с чем не сравнимо. В 1958 году Бернгард Гржимек и его сын Михаэль провели подсчет мигрирующих животных с самолета. Теперь снова шла «перепись» (ее вели организации «Уилкен Эйр Сервис», «Уайлд Лайф Резерч Проджект США», «Фауна Резерч Юнит оф Кения Гейм Департамент», «Танганьика Нейшнл Паркз»). Мы услышали гул самолета и увидели, как он кружит низко над равниной. Много месяцев спустя я спросила о результатах подсчета. Цифры были поразительны. А надо еще учесть, что они скорее всего занижены и что площадь Серенгети составляет лишь 14 000 квадратных километров.

Газели Томсона 500 000

Гну 221 699

Зебры 151 006

Буйволы 15 898

Топи 15 766

Канны 2 450

Конгони 1 379

Слоны 720

Носороги 29

Львов насчитали триста или четыреста, но их трудно высмотреть с воздуха, так что цифра эта очень приблизительная.

Когда мы вернулись с добычей к месту кормления львят, Джеспэ и Гупа занимались гимнастикой на акации, а Эльса-маленькая лежала на траве поблизости. Вдруг Гупа насторожился и, повернувшись в ее сторону, начал слезать. Когда ему осталось совсем немного, он прыгнул, упал, потом поднялся и, явно обескураженный, затрусил к сестре. Джеспэ оставался на своей ветке, пока я не показала ему миску с рыбьим жиром. Тогда он мигом спустился за лакомством и чуть не сбил меня с ног. Его ссадины почти зажили, шрамы покрылись нежным пушком, но рана выглядела скверно.

Перед этим мы советовались с нашим другом, экологом Ли Толботом, как быть с операцией. Толбот сказал, что не стоит давать львенку обезболивающее средство, лучше еще подождать — может быть, стрела сама выпадет.

Эльса-маленькая подошла к мясу, когда уже стемнело. Она заметно робела, и я всячески старалась ее успокоить. Потом мы принялись отгонять гиен и чужих львов, но львята все равно ушли и уж больше не возвращались.