Столпы Земли - Фоллетт Кен - Страница 124

Приблизившись к прибывшим, Филип насчитал двенадцать человек, а затем подошли еще двое. К середине дня, когда ожидали приезда епископа, возможно, у него уже будет сотня работников.

– Да благослови вас Господь, – проговорил приор и уже было собрался показать им, где копать, как услышал, что кто-то кричит ему: «Филип!»

Он недовольно нахмурил брови. Голос принадлежал брату Милиусу, но даже Милиусу полагалось, обращаясь к приору, называть его «отец». Филип посмотрел в том направлении, откуда донесся крик. В какой-то непристойной позе Милиус балансировал на монастырской стене.

– Брат Милиус, спустись-ка вниз, – спокойным, но требовательным голосом приказал Филип.

К его удивлению, Милиус, вместо того чтобы повиноваться, снова закричал:

– Лучше залезай сюда и полюбуйся на это!

«Хорошенькое впечатление сложится у посторонних о монашеском послушании», – подумал Филип, однако ему было страшно интересно, что могло так взволновать Милиуса, что тот даже позабыл о приличии.

– Подойди и расскажи, Милиус, – потребовал он голосом, которым обычно приструнял расшумевшихся послушников.

– Да ты сам должен это увидеть! – буквально завизжал Милиус.

«Для такого поведения должна быть очень серьезная причина», – сердито подумал Филип и, не желая отчитывать на людях своего ближайшего помощника, заставил себя улыбнуться и полез на стену.

– Что все сие значит? – прошипел он.

– Да посмотри же! – воскликнул Милиус.

Филип взглянул через крыши деревенских домов за реку, в направлении дороги, что бежала на запад по холмистой равнине. Сначала он не мог поверить собственным глазам. Между зеленых полей в сторону Кингсбриджа по дороге двигалась огромная толпа людей, несколько сотен человек.

– Что это? Армия? – ничего не понимая, пробормотал приор. Но затем до него дошло, что, конечно же, это его добровольцы. Его сердце подпрыгнуло от радости. – Глянь! – закричал он. – Их, должно быть, человек пятьсот... нет, тысяча... да нет же, больше!

– Ну да! – счастливо улыбнулся Милиус. – Пришли-таки!

– Мы спасены! – Филип так разволновался, что и думать забыл о поведении Милиуса. Толпа людей, заполнившая всю дорогу от моста, протянулась через деревню до самого монастыря, затем хлынула в ворота и, окружив западную часть строительной площадки, остановилась в ожидании дальнейших распоряжений.

– Слава Богу! – потеряв голову, возопил Филип.

Но радоваться еще не время – пришедших надо занять работой. Приор спрыгнул со стены.

– Пошли! – крикнул он Милиусу. – Созови всех монахов – нам понадобятся организаторы. Скажи пекарю, чтобы испек хлеба сколько сможет, да пусть выкатят несколько бочек пива. Нужны еще ведра и лопаты. Все эти люди должны начать работать до того, как прибудет епископ Генри!

Весь последующий час Филип носился как угорелый. Прежде всего надо было убрать толпу с дороги и направить сотню, а то и больше человек таскать с берега строительные материалы. Как только Милиус собрал монахов, они начали распределять добровольцев на рытье котлованов. Вскоре кончились лопаты, бадьи и ведра. Тогда Филип приказал принести из кухни все котелки и выделил несколько человек, чтобы они делали деревянные ящики и плели корзины для переноски земли. Недостаточно было и лестниц, и подъемных машин, так что в самом большом котловане пришлось соорудить наклонный помост, по которому можно было спускаться вниз и подниматься наверх. Выяснилось, что забыли как следует продумать, куда девать огромную массу выкопанного грунта, и Филип велел сваливать его в кучу на каменистом берегу реки. Вероятно, эту землю еще можно будет использовать. Пока он отдавал это распоряжение, к нему подбежал перепуганный повар Бернард и сказал, что продуктов у него хватит только на двести человек, не больше, а народу набралось аж за тысячу.

– Разведи во дворе костер, – крикнул ему Филип, – и вари суп в железном котле. Пиво разбавь водой. Тащи из кладовой все, что есть. Пусть деревенские тоже готовят пишу в своих домах. Выкручивайся! – Он отвернулся от повара и снова принялся раздавать поручения.

Внезапно Филип почувствовал, как кто-то взял его за плечо и произнес по-французски:

– Приор Филип, не мог бы ты уделить нам минуточку внимания? – Это был Дин Болдуин, помощник Уолерана Бигода.

Филип обернулся и увидел кавалькаду разодетых гостей, в изумлении взирающих на все происходящее вокруг. Коренастый епископ Генри имел задиристый вид, его монашеская прическа странным образом контрастировала с расшитой мантией алого цвета. Рядом с ним на коне восседал епископ Уолеран, одетый, как всегда, в черное; ему с трудом удавалось скрыть тревогу под маской холодного презрения. Здесь же были толстый Перси Хамлей, его отвратительная жена Риган и бугай-сынок Уильям. Представшая перед их взорами картина, казалось, забавляла Перси и Уильяма, однако Риган сразу поняла, что к чему, и пришла в бешенство.

Филип снова посмотрел на Генри и, к своему удивлению, обнаружил во взгляде епископа одобрение и неподдельный интерес; его лицо выражало восхищение, любопытство и что-то вроде уважения. Через мгновение Филип подошел к епископу, взял под уздцы его коня и поцеловал унизанную кольцами руку Генри.

Проворным движением Генри соскочил с коня. Остальные последовали его примеру. Филип подозвал пару монахов и велел им отвести коней в конюшню. Генри был примерно того же возраста, что и приор, но его вечно красная физиономия и тучная фигура несколько старили его.

– Ну, отец Филип, – проговорил он, – я приехал, чтобы убедиться в правильности сообщений, в коих говорится, что ты не способен воздвигнуть в Кингсбридже новый собор. – Он замолчал, оглядывая сотни работающих людей, затем снова остановил взор на Филипе. – Кажется, меня ввели в заблуждение.

У Филипа замерло сердце. Едва ли Генри мог выразиться яснее: это победа!

Филип повернулся к Уолерану. Тот с трудом сдерживал ярость, понимая, что снова проиграл. Филип преклонил колена и, пряча в глубоком поклоне светящееся на его лице выражение радости и торжества, поцеловал руку епископа Уолерана.

Работа доставляла Тому истинное удовольствие. С тех пор как он последний раз клал стену, прошло так много времени, что уже позабылось то непередаваемое чувство глубокого успокоения, которое исходило от созерцания лежащих идеально ровной линией каменных блоков.

Когда сотнями стали прибывать добровольцы и он понял, что план Филипа, по всей видимости, удастся, радость его усилилась еще больше. Эти камни станут частью построенного Томом собора, и эта стена, что была пока лишь в три фута высотой, когда-нибудь поднимется до самого неба. Жизнь его только начиналась!

Том знал, что приехал епископ Генри. Подобно брошенному в воду камню, епископ создавал вокруг себя волны, достигавшие сотен работающих людей, которые замирали на мгновение, чтобы поглазеть на богато одетых господ, изящно вышагивающих по раскисшей грязи строительной площадки. А Том все клал стену. Епископ должен быть потрясен видом тысячи добровольцев, дружно и весело строящих свой новый собор. Конечно же, и Том должен произвести самое благоприятное впечатление. С разодетыми людьми он всегда чувствовал себя неловко, но сегодня ему необходимо показать себя знающим и умным, спокойным и уверенным в себе человеком, которому можно с радостью доверить осуществление громадного и дорогостоящего строительства.

Свита епископа Генри приблизилась к Тому. Он отложил мастерок и, встав на колени, поцеловал руку епископа.

– Это Том, наш строитель, – представил его Филип. – Господь послал нам его в день, когда сгорела старая церковь.

Том опустился на колени перед епископом Уолераном, затем взглянул на остальных. Он напомнил себе, что все-таки является старшим мастером и не стоит ему быть слишком уж подобострастным. Узнав Перси Хамлея, которому он когда-то построил полдома, Том слегка кивнул и проговорил:

– Милорд Перси. – Он взглянул на уродину-жену Хамлея. – Миледи Риган. – Затем ему на глаза попался их сын. Том помнил, как Уильям едва не растоптал Марту своим огромным боевым конем и как он пытался в лесу купить Эллен. Это был мерзкий тип. Однако Том заставил себя придать своему лицу вежливое выражение. – И молодой лорд Уильям. Приветствую вас.