Серая Орда - Фомичев Сергей - Страница 54

— Ох, и заставил ты нас попотеть, — добродушно проговорил монах, вытаскивая княжича наверх. — Ну, ничего, скоро уж и конец сказки.

Он перебросил связанного княжича через седло и продолжил:

— Твоего слуха, в Сарае, что про серую орду тебе рассказал, мы уже к Аллаху отправили. А перед тем порасспросили, конечно. От моих вопросов, ежели их калёным железом подкрепить, ещё никто не отмолчался.

Варунок молчал, но Пахомия это нисколько не задевало.

— В дом возвращаться не будем, — сообщил он. — Каждая вошь про него уже знает. Сразу в Старицу пойдём. Там вряд ли тебя достанут.

Они покинули город без приключений, и даже стражники на воротах на сей раз отвернулись при виде живого груза.

Тем временем, на другом конце Ишмы к ладной избе, украшенной резными ставнями и балясинами, подошла старуха.

— Чего тебе, бабушка? — спросил стоявший возле крыльца казак.

— До твоего атамана дело есть, — прошамкала та. — Проводи.

— Экая ты шустрая, — усмехнулся страж. — Сперва мне дело изложи. А я посмотрю, важное ли. Чего по пустякам атамана тревожить?

Старуха пристально взглянула на казака и повторила тихо-тихо:

— Проводи.

У парня всякая охота пропала возражать. Открыл дверь, впустил старую, окликнул атамана.

Тот сперва нахмурился, гостью увидев, но старуха вдруг что-то с лицом своим сделала, волос седой убрала, и явилась молодой девицей. Атаман вздрогнул.

— Мена? — удивился он. — Каким ветром занесло тебя к нам?

Девушка ухмыльнулась.

— Ветры у вас в степи людей носят. Мы по своей охоте ходим.

Затем серьёзно добавила

— С просьбой пришла, Кудеяр. И от себя, и от Сокола, и от князя нашего.

— Помогу, — кивнул атаман. — Но уже говорил чародею, в Мещеру не поведу отряд.

— И не надо, — согласилась Мена. — Клетка есть у тебя голубиная?

— Найдётся.

Кудеяр крикнул товарищам, и те притащили клетку.

Достав из-за пазухи три комочка, Мена осторожно положила их на стол.

— Почто мне дохлые голуби? — удивился атаман.

Девушка улыбнулась, погладила птицу, и та вдруг очнулась, крутанула головкой, осматриваясь. Ведунья сунула голубя в клетку, взяла следующего.

— Как орда из Старицы хлынет, выпускай всех разом. Записок не пиши, для одной вести они предназначены.

— Добро. Может, присядешь, квасу выпьешь, закусишь?

Мена не отказалась. Попила, поела. С Кудеяром новостями поделилась. Потом спросила.

— Княжича отбить можешь?

Кудеяр нахмурился.

— Могу, — ответил он. — Но не буду.

— Почему?

— Прав мальчишка. Князю гордиться им нужно, а не спасать всякий раз. Молодец парень. Вы лучше бы подумали, как на пользу его плен обратить.

— Подумали, — вздохнула Мена.

Мещера. Июнь.

Большая часть населения даже не подозревала, какая война назревала у них под боком. Слухи ходили разные, один мрачнее другого. И про конец света, народ болтал, и про степь, что вдруг на леса ополчилась. Но никто из мужей государственных слухи не подтверждал. Отмахивались. Обычный, мол, разбой назревает. Да и разговоры тревожные только по городу ходили, за стены редко просачивались.

С умыслом не беспокоили зря народ. Поднимать сельское ополчение дело сугубо хитрое. Тут важно как бы палку не перегнуть. Нагонишь страху — разбегутся селяне. С семьями снимутся и в соседние земли уйдут бурю пережидать. А совсем без страха, тоже ничего не выйдет. Махнут мужики рукой, дескать, не наше дело мелочь ловить, у нас и без того забот море неисчерпаемое.

Потому князь с Соколом решили Рыжего по сёлам отправить. Рыжий, он кого хочешь убедит. Великих способностей человек. Вон как в Москве всё обстряпал. Да и в Ишме не сплоховал.

Выдал князь ему грамоту, повозку выделил с лошадью.

— Первым делом с которовцами договорись, — напутствовал. — Они всех остальных вместе взятых стоят.

Вообще-то, соваться в Которово без сопровождения кого-либо из княжеских мечников было верхом неосторожности. Люди там жили преимущественно горячие, могли сперва по кумполу двинуть, а потом уж вопросы задавать. Но Рыжий понадеялся на свой вёрткий язык, да поддержку вурдов, с которыми, после вылазки в степь, очень сдружился.

Евлампия решил дома оставить. Не отошёл ещё монах от прежнего похода, даже приятеля своего давнего посетить поленился. Отложил до лучших времён. А вурды, словно на печи тридцать лет пролежали, вскочили бодренько, мол, застоялась кровь.

Вот через вурдов чуть было и не влипли.

Ещё в село не въехали, как шевеление началось. Едва заметное на первый взгляд шевеление — там свистнул кто-то, тут мальчишка огородами метнулся, где-то ставенька хлопнула, бабы с улиц попропадали. Рыжий лишь усмехнулся. Этих врасплох не застанешь. Сами кого хочешь, уделают… Такие как раз и нужны.

Вот первые дома мимо повозки проползли, а которовские никак себя не обнаруживают. На улице только детишки балуют, но нет-нет, да скосятся на проезжих. Больно смело этот рыжий парень, что лошадью правит, по сторонам зыркает. Здесь так никто из прохожих себя не ведёт. А те, что сзади сидят — ну вылитые вурды, про каких ещё дед сказывал — те и вовсе скалятся, словно их смех распирает. Таким надо сразу в репу отмечать, чтоб, значит, не лыбились попусту.

Ближе к середине села мужики появились. Незаметно обошли повозку со всех сторон, дорогу лошади заступили. Но Рыжий и сам уже её остановил, с возка лихо спрыгнул

— Здорово, мужики, — сказал он. — Дело у меня к вам.

Про дело он нарочно сразу сказал, чтобы не думали удальцы, будто проезжих каких прижали. Удальцы ничего такого и не подумали. Выпустили вперёд своего старшего, заводилу — немолодого уже, но крепкого человека, сплошь в старых порезах и с переломанным носом.

— А этих мохнатых, зачем привёз? — строго спросил тот, забыв поздороваться. — Это же вурды, или я ошибаюсь?

— Нет, любезный, не ошибаешься, — улыбнулся Быстроног, обнажая клыки. — Вурды и есть.

— Но-но! Ты не скалься! — остерёг старший. — Не то косточки грызть нечем станет, как грызло-то подправим.

Быстроног рот до ушей растянул. Тут, как говорится, нашла коса на камень.

— Тебе я гляжу, уже подправили… — сказал вурд.

Мужики осерчали, за вожака обиделись. Колыхнулись вперёд, плечами играя. Тут не город, безобразничать никому не дозволено. Очень неприятно поворачивался разговор. Дабы избежать совершенно излишней сшибки, необходимо было срочно что-то придумать. Вурды на попятную не пойдут, страх им от природы не ведом, так и будут, уроды волосатые, скалиться, даже лёжа с проломленной черепушкой. Селяне тоже непохоже, чтобы к миру склонялись. Только намёка ничтожного от старшего ждут, а там в один миг наглецов растерзают. В таком случае, — решил Рыжий. — Клин клином вышибают.

— Постойте мужики, — взмолился он. — Я же говорю дело есть… Вы дань городу давно ли платили?

Мужики опешили. Такой вопрос с оскорблением граничил. Чтобы вольным людям, да про дань? Небывалое дело. Все повернулись к Рыжему. Про вурдов, само собой, не забыли, но на второе оставили. Вопросы со всех сторон посыпались.

— А ты что, даньщик что ли? — спросил один из селян. — А так, по виду не скажешь.

— Так может, не в то село ты заехал? — предположил другой. — Может, дорогой ошибся?

— Может, тебя в Свищево князь послал? — догадался кто-то. — Свищевские, известное дело, разбойники все как один. Их в самый раз потрясти будет. Ты, верно, у Напрасного Камня не туда свернул, прозевал поворот-от…

Рыжий, хоть и подмывало его, решил не открывать мужикам, что пришлось ему как-то и в даньщиках походить. Ответил по-другому:

— Нет, уважаемые, князь меня послал, но не в Свищево. К вам с Соколом снарядили.

— С чародеем? — удивились селяне. — Ему-то мы и вовсе ничего не должны…

Всё же Рыжий добился своего. Удалось ему в нужное русло разговор повернуть. Теперь малость дожать осталось.