Серая Орда - Фомичев Сергей - Страница 74

Она ждала в условленном месте — на берегу маленькой лесной речки, что мерно текла под густыми сводами деревьев, старательно огибая возвышенности и неспешно подтапливая рыхлые берега. Проехав через полянку, воевода спрыгнул с седла; хлопнул по крупу, отпуская коня.

— Ты, однако, не слишком спешил, Малк, — улыбнулась Эрвела, шагнув навстречу.

— Я не спал всю ночь, — ответил Заруба. — Но выехал из города и вдруг испугался…

— Испугался? — рассмеялась Эрвела. — Но кого, или чего?

— Испугался, что не застану тебя… — сказал Заруба после заминки.

— Ну, если бы ещё помедлил, то может, и не застал бы.

Заброшенный охотничий домик на излучине реки зарос мхом по самую крышу. Прелый дух прогнившего сырого дерева стоял здесь, несмотря на открытое окно, проломленную кровлю и гуляющие сквозняки.

Они стояли друг против друга, не решаясь сделать последний шаг, способный поглотить то малое расстояние, которое ещё сохранилось между ними. Старый седой воин и вечно юная лесная дева стояли в полном смятении.

Ошалевшая ласточка, неведомо как задержавшаяся в этих краях, вдруг влетела в окно и заметалась вдоль стен. Заруба еле заметно вздрогнул, повернул голову, наблюдая за птицей. Ласточка, облетев несколько раз комнату, уселась под потолком.

Примета верная — к покойнику. Следовало бы поймать глупую птицу, да оторвать то чем думает, приговаривая, мол, на свою голову прилетела. Только так, по поверью, и можно избежать смерти. Но Заруба стоял как вкопанный.

Владычица знала приметы людей и оценила поступок воеводы.

— Спасибо тебе, Малк, — сказала она и поцеловала воина.

— Ради тебя стоит не убивать, — вспомнил Заруба. — Когда-то я сказал эти слова одному славному вурду, но не думал, что окажусь так близок к истине.

— Никто не умрёт, — спокойно сказала Эрвела. — Я знаю…

Этой же зимой, оставив службу у князя, Заруба покинул Городец Мещёрский, чтобы никогда больше в него не вернуться.

От автора

Настоящая книга, помимо изрядной доли художественного вымысла, основана на реальных исторических событиях, легендах и преданиях. Все приведённые в ней исторические факты достоверны, хотя их интерпретация значительно отличается от той, что можно прочитать в учебниках истории. В тоже время, вполне вероятно, что упомянутые учебники несут в себе не меньше, а то и больше вымысла, чем самый смелый фэнтезийный роман.

Эпоха русского средневековья, в том числе вторая половина четырнадцатого века, таит в себе немало любопытных событий, интриг и загадок. Отечественные писатели не раз обращались к этому времени, но большинство исторических романов так или иначе привязаны к Куликовской битве или событиям, происходившим вокруг неё. Нечего и говорить, что все эти романы были написаны в русле исторического мэйн-стрима, с его мудрыми московским князьями, пристально вглядывающимися в даль веков и произносящими глубокомысленные речи о грядущем величии русского народа. Все прочие народы современной России, с их самобытной культурой и верованиями, упоминаются в таких книгах крайне редко. Все прочие события встраиваются в официальную историческую концепцию или отбрасываются, как не соответствующие ей. А ведь происходили, в то время, и куда более любопытные вещи.

Четырнадцатый век это эпоха максимального расцвета независимых княжеств и, как следствие, наиболее ожесточённого противостояния между ними. Причём противостояния не столько военного, сколько культурного и экономического. Это эпоха борьбы за верховную власть и противодействия этой власти.

Четырнадцатый век, несмотря на спорную зависимость от орды, это эпоха свободы. Последнее столетие до образования централизованного государства со всеми его уродливыми проявлениями, вроде крепостного рабства, преследования инородцев и иноверцев, жестокой колонизации и имперских войн.

Некоторые замечания:

Князья и правители великих княжеств и земель (Литва, Новгород, Москва, Нижний Новгород, Рязань, Тверь) — реальные исторические персонажи. Политическая конъюнктура привела к искажённой картине их взаимоотношений. Дело подаётся так, что московские князья выступают поборниками единой Руси, предвосхищают исторические события, а недалёкие и амбициозные князья-соперники ставят им палки в колёса. Однако, по всей видимости, в реальности они не слишком отличались друг от друга.

Борьба московских, нижегородских и тверских князей за господство над Русью, имеет в своей основе распрю между сыновьями Ярослава в первые десятилетия монгольского вторжения. Достоверных сведений, о том, который из братьев Ярославовичей был старшим, нет. Официальная история считает таковым Александра Невского, оправдывая тем самым претензии Московского Дома на владимирский престол, некоторые исследователи склоняются в пользу Андрея (родоначальника суздальско-нижегородской ветви). Известно лишь, что наследовал отцу именно Андрей, что позволяет усомниться в обоснованности притязаний Александра Невского.

О Мещёрских князьях никаких сведений до нас не дошло, за исключением имени Александра Уковича, упомянутого в отдельных юридических документах (раздельных грамотах). Все остальные мещёрские имена, приведённые в настоящем романе, вымышлены.

Идея изобразить Алексия как русский аналог кардинала Ришелье не нова. Об авантюризме и интриганстве митрополита писал ещё его современник, Никифор Григора в своей «Истории Византии».

Когда и откуда появились на Руси серые крысы, доподлинно неизвестно. Уроженцы юго-восточной Азии, они могли придти вместе с монгольским завоеванием, но могли просочиться и позже, из Европы. В любом случае это произошло приблизительно во времена описываемых в романе событий, что и позволило автору предложить фантастическую интерпретацию крысиного нашествия.

Колдуны, чародеи, ведьмы присутствуют в фольклоре любого народа. Главный герой романа — чародей Сокол — персонаж вымышленный. Его учителя — Соловей, Скворец и Дятел упоминаются в нижегородских легендах, собранных в частности Мельниковым-Печерским, а Соловей, кроме того, и в былинах об Илье Муромце, где он выведен как разбойник.

Овды, онары, Вуверкува заимствованы из марийского фольклора. Из марийской традиционной культуры заимствованы и некоторые описанные в книге обычаи, вроде гадания на снежных стогах, а так же названия месяцев и праздников, из марийского языка некоторые слова и названия.. Этот источник был взят за основу для реконструкции, так как от собственно мещёрской культуры мало что сохранилось.

Мещера — финно-угорский народ, родственный современным марийцам и мордве. Никаких точных сведений о его языке, мифологии, быте до нас не дошло. Народ этот исчез подобно многим другим в ходе русской колонизации. Попытки реконструкции были предприняты в ходе фольклорно-этнографической экспедиции по Рязанской области, что привело автора к выводу о вероятной близости марийской и мещёрской культуры.

Вурды существа вымышленные, однако, появившееся в литературе (Начиная с А.С.Пушкина) и позднем фольклоре слово «вурдалак» имеет, безусловно, отношение к марийскому корню «вурд», означающему кровь. На этой аналогии и придуманы были кровожадные существа.

Кудеяр — персонаж русского фольклора (сказаний, песен, быличек). Легендарный предшественник исторических Болотникова, Разина и Пугачёва, он превратился в собирательный образ разбойника — народного защитника

Названия городов (за редким исключением) приводятся в современной транскрипции по причине большего её благозвучия. Разговорное сокращение Нижнего Новгорода до первого слова также относиться к современной традиции, раньше его называли просто Новгородом. По той же причине в современной транскрипции даны и все имена, кроме имён священников и монахов. Имена же деятелей церкви даны в соответствии с православной традицией (в церковно-славянской транскрипции).