Шкурный интерес - Серова Марина Сергеевна - Страница 39

Тут все дружно рассмеялись.

– А мне все вспоминается, как Славка формалин вместо водки выпил. Кто-то додумался его в бутылку из-под водки налить. Хорошо, что разведенный был! А то плохо пришлось бы пареньку!

Снова дружный смех.

– Да, – сказал Тюлин, – любил Славик выпить. Но какой специалист талантливый был! Жаль, что в Москву уехал.

– Талантливые люди, они рано или поздно все уезжают, – заметил Вугар. – Кто в Москву, а кто и еще куда подальше.

– А я все никак не забуду, – сказал седой мужчина с лысиной, к которому мы с Дмитрием Анатольевичем тоже обращались за помощью, – как в Казахстане череп человеческий нашли. Представляете, идем по степи. На несколько километров окрест – ни души. Видим, колышек в почву вбит, а на нем череп болтается!

– Теперь в Бакинском госуниверситете в анатомическом музее хранится, – кивнул Дмитрий Юрьевич.

– А вы ведь из России приехали? – осведомился у меня Вугар.

– Из Тарасова.

– А я одного тарасовского герпетолога знаю, – сказал Тюлин. – Табачишин Василий Григорьевич. Замечательный ученый. Его гадюка столько раз била, что у него на ее яд иммунитет выработался.

– В смысле – иммунитет? – изумилась я.

– В смысле – укусит Василия Григорьевича гадюка, а он лишь легкое недомогание на часик-другой почувствует – и все.

– Ничего себе! Иные люди от укуса гадюки умирают.

– Байки! – махнул рукой Дмитрий Юрьевич. – От укуса обыкновенной гадюки еще никто не умирал. Как и от укуса тарантула. Так же, как не было ни у кого бородавок от лягушек и жаб. В народе куча всяких баек ходит! Только здесь, в Азербайджане, вы, ребятки, поосторожнее. Здесь змеи покруче ваших тарасовских гадюк. Так что смотрите под ноги.

– А помните, как Славку гадюка ударила? – тут же подхватил любимую всеми тему еще кто-то. – А он водкой лечиться стал. Как сейчас помню, пьет Славка водку, а цвет его лица прямо на глазах меняется… То зеленоватый какой-то становится, то желтый, то вообще красный…

– Да, было дело…

Трапеза окончилась, и импровизированный стол исчез в считаные мгновения, будто бы его никогда и не было.

– Так! – сказал Тюлин. – Кто в какой бригаде и кто что должен делать, вы знаете. Одна бригада отправится сооружать ловчие канавки по плану, который мы согласовали еще в Баку. Другая бригада займется разметкой участка, на котором будет проводиться сбор материала. Все, что попадется в поле зрения, естественно, ловится и заключается в клетки. Гуманизм мы проявим в другом месте. Всё все поняли?

Большинство людей, участвовавших в экспедиции, сработались давным-давно и в особых напоминаниях не нуждались. Слова Тюлина предназначались в основном студентам и новичкам.

– Дмитрий Юрьевич! – закричал кто-то. – Мы тут черепаху среднеазиатскую нашли!

– Несите ее сюда! Вугар, приготовь коробку!

Черепаха оказалась довольно крупной. Длина ее панциря составляла как минимум сантиметров шестьдесят. Ее поместили в деревянную коробку с сетчатой крышкой и отнесли в автобус. Мы огляделись вокруг, надеясь отыскать Алину Юрьевну.

Синяковская в компании еще нескольких человек вбивала в песок колышки на равном расстоянии друг от друга и натягивала между ними веревки. Таким образом, участок разбивался на квадраты со сторонами длиной в несколько метров.

– Алина Юрьевна! – окликнул ее Степанов.

– Дмитрий Анатольевич, помогите-ка нам! – отозвалась она.

В конце концов и я, и Степанов занялись сооружением квадратов из колышков и веревок. Серьезно говорить в подобной ситуации было невозможно.

– Для чего это? – спросил Дмитрий Анатольевич.

– Будем считать, сколько материала собрано на каждом таком квадрате. Такими методами изучается численность популяций.

Я заметила, что другая бригада роет на уже размеченном участке канавки и устанавливает в них цилиндрические емкости.

– А это что такое? – поинтересовалась я.

– Ловчие цилиндры. Животные, проползая или пробегая мимо, сваливаются в цилиндры, а выбраться оттуда не могут. Эти конструкции значительно облегчают работу.

Участки были размечены, причем протяженность, как я понимала, они занимали немалую – в несколько километров. Ловчие канавки были установлены, и работу герпетологи при этом выполнили грандиозную. А вот поговорить с Синяковской нам никак не удавалось. Змееловы принесли несколько экземпляров ядовитых змей, и Алина Юрьевна занялась сбором яда. При помощи специальных зажимов она ловко брала змею, надавливала под челюсть и выдавливала яд в стеклянные мензурки. Мы молча наблюдали за этой опасной работой.

– Гюрза, – объясняла Алина Юрьевна, держа над мензуркой крупную змею серой окраски. – Одна из самых ядовитых змей бывшего Советского Союза. Кого она укусит, тому крупно не повезло…

К нам подошел Тюлин и обратился ко мне:

– Евгения Максимовна… я правильно назвал ваше имя?

– Да.

– Вы не против, если мы вам поручим заняться кухней?

– Нет.

На самом деле мне чертовски не хотелось заниматься стряпней, но правила хорошего тона обязывали меня принять предложение.

К двум часам дня обед, приготовленный совместными усилиями – моими и еще нескольких девушек и женщин, был готов. Стол был вновь разложен, и все с удивительной прытью устремились к нему. По себе я могла судить, какой зверский аппетит нагуляли участники экспедиции. И снова герпетологи принялись выпивать. На этот раз Алина Юрьевна сама подсела к нам, подошел и Тюлин.

– Насколько я знаю, вы собирались поговорить со мной о Чумакове, – сказала она, – а потому я привела Диму. Они вместе заканчивали университет. Меня с Димой, кстати, познакомил именно Иван. Дима научил меня обращаться со змеями, а потому я и занимаюсь сейчас всем этим. Но вы хотели задать мне какие-то вопросы?..

– Да, – кивнул Дмитрий Анатольевич. – Вам знакомо имя Алика Кулиева?

– Конечно. Если вас интересует, кто познакомил Алика с Чумаковым, я вам отвечу. Их познакомила я! Понимаете, я очень увлекалась в свое время музыкой, а Алик доставал для меня редкие записи. Я часто бывала у него дома. Потом он, правда, мне несколько… разонравился. Чересчур меркантилен, расчетлив. А Алик и Чумаков познакомились на одной из вечеринок у меня дома. Там они разговорились. Потом Иван проходил в суде по делу о спекуляции.

– А почему вы расстались с Чумаковым?

– Только дура стала бы встречаться с таким бабником, как Иван. Как только я это поняла, мы и расстались.

– А вы можете рассказать о Чумакове что-нибудь любопытное? – этот вопрос Дмитрий Анатольевич адресовал и Синяковской, и Тюлину.

– Только то, что Чумаков был страшным бабником и любил вешать людям лапшу на уши, – сказал Дмитрий Юрьевич.

– Мы это заметили, – подключилась к разговору я. – Скажите, а вы знаете, Дмитрий Юрьевич, о том периоде жизни Чумакова, когда он с тиграми работал?

– С тиграми-то? – засмеялся Тюлин. – Да, работал он с ними – несколько дней, пока специалиста настоящего на его место не нашлось. Зато трещал на весь мир, какой он крутой, свирепых хищников укрощал! Да и сейчас, похоже, все еще трезвонит. На самом деле он даже клетку открыть и мясо им бросить боялся. Я помню эти дни. Мы тогда с Ваньком еще общались. На самом деле в террариуме он работал! А с хищниками – так, пару-тройку дней поработать пришлось, когда специалист уволился. Только о террариуме не так интересно рассказывать! Лишнее подтверждение тому, о чем мы только что говорили.

– В террариуме? – переспросила я.

– Ну да.

– С крокодилами, что ли? Это ведь тоже интересно!

– Не-ет. С крокодилами специальная подготовка нужна. Черепахи, ящерицы, змеи – вот чем Чумаков в зоопарке занимался. А потом в бизнес ушел. А мне бы больше понравилось, если бы он с нами остался. Он ведь герпетолог по образованию.

– Герпетолог?

– Ну да. Иначе что бы он в террариуме делал? У нас с ним один научный руководитель был. И моя, и его дипломные были посвящены ядовитым змеям. Только у Чумакова одни их виды были темой, а у меня – другие.