Чародей с гитарой - Фостер Алан Дин - Страница 55

Выражение лица волшебника-черепахи было напряженным – чего же еще ожидать от существа, на плечи – или панцирь – которого легла ответственность за исход грядущего Армагеддона?

Не поднимая от земли взгляда, Клотагорб проговорил:

– Добрый вечер, мой мальчик. Ты испытываешь беспокойство?

Джон-Том давно уже перестал удивляться чуткости волшебника.

– Дело в Мадже, сэр.

– Опять этот негодник? – Древняя физиономия поднялась вверх. – Что еще он натворил?

– Дело не столько в том, что он сделал, сэр, сколько в том, чего не сделал. А именно: не вернулся. Я встревожен, сэр. Каз уже давно в лагере. Но сам он в лес не углублялся и Маджа не видел.

– Охотится, наверное. – Ум волшебника явно был обращен к материям возвышенным.

– Не думаю, сэр. Маджу давно пора бы вернуться. Сомневаюсь, чтобы он сбежал.

– Нет, конечно, не здесь, мой мальчик.

– Что, если он попытался подстрелить кого-то из тех, кто способен съесть его самого? В характере Маджа щегольнуть крупной добычей.

– Едва ли, мой мальчик, он глуп и труслив. Но что касается того, чтобы попасться другому на обед… Охотник всегда рискует в лесу, тем более в незнакомом. Впрочем, если у друга нашего на чердаке некоторый ералаш, то ноги его медленными не назовешь. Напротив, он быстр как молния. Он может уступить в схватке, но лишь тому, кто захватит его врасплох или догонит. И то и другое маловероятно.

– Но с ним могло что-то случиться, – настаивал озабоченный Джон-Том. – Самый искусный охотник может сломать ногу.

Клотагорб отвернулся и с легким нетерпением в голосе проговорил:

– Не надо так усердствовать, мой мальчик. У меня есть более важные темы для размышлений.

– Может, лучше все-таки поискать его? – Джон-Том задумчиво обвел взглядом безмолвное кольцо тонких деревьев.

– Может быть, и так.

«Добрый мальчишка, – думал про себя Клотагорб, – но не склонен к размышлениям и полностью отдается эмоциям. Надо бы приглядеть за ним, пока не ушел с головой в фантазии. Пусть будет постоянно при деле».

– Да, это вполне уместно. Ступай и отыщи его. На ужин еды хватит. – Взгляд волшебника был устремлен в непроницаемые для простого смертного дали.

– Ну, скоро вернусь. – Стройный парень, повернувшись, побежал к лесу.

Клотагорб быстро погружался в транс. Ум его кружил, какая-то мысль настойчиво пыталась пробиться в сознание. Что-то связанное именно с этими краями. Настала уже ночь, и это было чем-то важно.

Или он забыл о чем-то рассказать мальчику? Неужели он, маг, отослал его неподготовленным, и юноша вот-вот встретится с опасностью? «Ах ты, эгоистичный старый дурень, – укорил себя Клотагорб. – И ты еще винил в легкомыслии его?»

Но чародей уже слишком глубоко погрузился в транс, и вернуться назад к реальности было сложно. И все тревоги остались позади… Ум его шарил, нащупывал.

Он же храбрый парнишка… Растаяло последнее воспоминание. Сам о себе позаботится…

В несчетных лигах от берегов Вертихвостки, под пологом заразных испарений, укрывающих Зеленые Всхолмия, в замке Куглуха радужная императрица откинулась на рубиновые подушки. Она повторяла про себя слова волшебника, перебирая в памяти каждый слог, несущий предвкушение разрушений.

– Госпожа! – При этом слове чародей почтительно поклонился. – Каждый день Проявление обнаруживает силы, которые я не могу сравнить ни с чем. Теперь я получил возможность полагать, что победа наша, возможно, будет более полной, чем мы предполагали.

– Как это может быть, чародей? Ты обязан подтвердить все обещания, которые даешь мне. – Скрритч с надеждой поглядела на его членистые ноги.

– Вместо обещания я задам вопрос, – с неожиданной смелостью проговорил Эйякрат. – Когда свершится уничтожение Теплоземелья? – спросил он императрицу.

– Когда всякий житель Теплоземелья склонится передо мной, – отвечала она без колебаний. Чародей молчал.

– Когда от каждого обитателя тамошних краев останется сухая высосанная скорлупка? – Он по-прежнему безмолвствовал.

– Говори, чародей, – испытующим тоном велела Скрритч.

– Теплоземелье, госпожа моя, станет нашим, когда всякий раб из числа теплокровных обратится в почву, уступив свое место нам, Броненосным. Тогда их фермы, лавки, города станут нашими, и твоей Империи не будет предела.

Скрритч поглядела на него, как на безумца, и повела кончиками лап. Эйякрат на всякий случай отступил назад, но слова его остановили императрицу.

– Госпожа, заверяю, сил Проявления достаточно, чтобы испепелить всех теплоземельцев до последнего. Мощи его хватит не только, чтобы обеспечить нам полную победу… Мы сотрем с лица земли даже память о них. Ваши слуги вступят в их города, приветствуемые молчанием.

Тут Скрритч улыбнулась странной всепожирающей улыбкой. Чародей и его императрица встретились глазами, и хотя ни он, ни она не понимали, сколь разрушительная мощь оказалась подвластной им, воздух словно дрожал от разделенного желания испытать ее пределы…

В лесу было очень темно. Луна превращала деревья в какие-то анемичные призраки, и гранитные валуны казались горбуньями. В кустах скрипели и трещали мелкие создания, с интересом и оживлением обсуждавшие высокого человека, проходившего мимо их обиталищ.

Джон-Том находился в прекрасном расположении духа. Ночной дождь еще не думал начинаться, лишь туман, как обычно, увлажнял его лицо.

Он прихватил с собой факел из маслянистых стеблей, росших возле реки. Невзирая на туман, горючие стебли ярко вспыхнули, когда Джон-Том прикоснулся ими к верхушке хорошо заговоренной огнетворки, которую одолжил ему Каз. Факел немедленно воспламенился и горел ровно и неторопливо.

На миг ему даже захотелось взяться за дуару и попытаться сотворить вспышку-другую. Но осторожность заставила юношу воздержаться от проб. Хватит и факела, не то при его чародейском искусстве…

Земля была увлажнена вечерней влагой, и следы Маджа отчетливо виднелись на почве. Кое-где отпечатки сапог показывали, что выдр отдыхал, присев на валун или поваленное бревно.

В одном месте расстояние между отпечатками ног удлинилось, их перемежали круглые ямки – Мадж явно преследовал кого-то. Убил свою добычу выдр или нет, Джон-Том так и не понял.

Не обращая внимания на то, что каждый шаг уносит его глубже в лес, юноша шел по следам. Вдруг кусты расступились, перед ним оказался утоптанный пригорок, на несколько дюймов поднимающийся над окружающей его равниной. Следы вели на пригорок и исчезали там. Джон-Том не сразу отыскал вмятины, оставленные каблуками выдра. Они свидетельствовали, что, поднявшись, охотник повернул направо.

– Эй, Мадж, где ты? – Ответа не было, и эхо исчезло в лесу. – Каз уже принес добычу, все встревожены… У меня уже ноги ноют. – Он побежал к краю поляны. – Выбирайся оттуда, поганец! Где ты, дьявол, запропастил…

«Ся» так и осталось непроизнесенным. С изумлением он ощутил, что земля выскользнула из-под ног.

Глава 17

Джон-Том обнаружил, что катится вниз под легкий уклон; он был некрут и неровен, и молодой человек остановился, проехав по нему всего лишь несколько ярдов. Рядом с ним, ткнувшись в землю, замер факел. Он уже почти погас. Впрочем, в одном уголке еще трепетали язычки пламени. Потянувшись, Джон-Том подобрал его и принялся раздувать. Несмотря на все усилия, факел не давал и половины прежнего света.

Неяркого огонька было вполне достаточно, чтобы понять, что он провалился в явно искусственный ход. Плоский пол был вымощен каким-то гладким блестящим камнем. Стены поднимались вверх футов на пять, а потом скруглялись, образовывая невысокий свод.

Установив, что на голову ему обрушиться нечему, Джон-Том принялся обследовать себя самого. Ничего нового, кроме синяков, не обнаружилось. На дуаре белела царапина, однако инструмент уцелел. Впереди же зияла тьма, густая и жуткая, – не то что дружелюбная ночь снаружи. Он пожалел, что оставил дубинку в лагере и ничего, кроме ножа, у него нет.