Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Степанцов Вадим Юрьевич - Страница 33

33

Мужья. Опус № 4.

("Рокировка")

Андрею Добрынину

Я не хотел побоев и расправы,я не хотел идти тропой войны,считая, что невинные забавыоплачиваться кровью не должны.Я одевался. Нежная подругас одра любви шептала: "Ты придёшь?"Но грозный крик вошедшего супругаповерг её в паническую дрожь.Он закричал: "Убью! Убью гадюку!" -и вытащил откуда-то топор.Как Пушкин бы сказал, живую мукуотобразил её смятенный взор.Муж ринулся к одру. Еще немножко -и не было б красавицы моей.Но я успел ему подставить ножку -и рухнул, как подкошенный, злодей.Его башка окружность описалаи врезалась в аквариум в углу,и рыбки цвета жёлтого металлазапрыгали по битому стеклу.Облепленный растительностью водной,промокший, с расцарапанным лицом,муж поднялся и с яростью животнойзаверещал: "Расправлюсь с подлецом!"Его молниеносную атакуостановил удар моей ноги -я так в висок ударил забияку,что тот едва не потерял мозги.Я вспрыгнул на поверженное телои станцевал чечётку на груди -там у бедняги что-то засвистело,и хриплый голос молвил: "Пощади!"Я усмехнулся, на паркет спустился,щелчком стряхнул пылинку с рукава,затем у телефона примостилсяи прокрутил две цифры, "О" и "2"....Когда ушел милиции патруль,лупя злодея в шею и живот,по радио пел песню "Бибигуль"любимый мой ансамбль "Бахыт-Компот".Откланялся последним капитан,завёрнутый топорик унося.И, выгнув свой кошачий гибкий стан,красавица спросила, чуть кося:"Его посадят?" - Я ответил: "Да", -и стал по ножке пальцами водить."А ты ещё придешь? Скажи, когда?" -И я сказал: "Зачем мне уходить?"

Мужья. Опус № 5.

("Моя мораль")

От власти этого ничтожестваты, без сомнения, устала.Не заслонят его убожествавагоны жёлтого металла.Пусть он богат, как царь египетский,пусть ты купаешься в мильонах,а всё же я, оболтус липецкий,милей тебе, о Синдрильона!Да, ты была когда-то Золушкой,теперь ты вроде бы принцесса.Рассталась птица с вольной волюшкой,сменяв на клетку ветви леса.Но этот крошка Цахес гадостный,увы, не принц из доброй сказки,и потому-то ты так радостнона раутах мне строишь глазки....Вчера пришло твоё послание -я целовал скупые строкии всё твердил, как заклинание:"Мучитель мой в командировке".Я по указанному адресуявился ровно в семь пятнадцать.Ты возопила: "Дево, радуйся!" -и предложила "танго сбацать".От слова "сбацать" я поморщился,но слову "танго" улыбнулсяи, глядя, как твой бюст топорщился,в стихию танца окунулся...Очнулись мы уже счастливые,на люстре мой жилет качался.Победой лёгкой и красивоюзаморский танец увенчался.Как два соцветья экзотических,передо мной вздымались груди,как два тугих плода тропическихна крепко выкованном блюде.Царил над шеей лебединоюокруглый подбородок Будды,а дальше губы - мёд с малиною,Венерин нос, глаза Иуды...О женщины, о тли ничтожные,о ненасытные микробы!Вы сотворите невозможное,чтоб усладить свои утробы.Сегодня вы судьбину хаете,продаться мня за горстку злата,а завтра в злате утопаете,возжаждав грязного разврата,возжаждав низости, падения,мол, на, откушай, благодетель!..Увы, пусты мои раденияза нравственность и добродетель.Но отогнал я прочь сомнения,и в тот же миг оставил ложе,и на прощанье - шутка гения!за мужа дал тебе по роже.

Моя промежность подгнивала

Моя промежность подгнивалаи попка склизкою была,пока подгузники "Омфала"маманя мне не принесла.Теперь я гажу без опаскипо восемь-десять раз на дню,и радостно сверкают глазки,и я маманю не винюза то, что сука, блядь такая,ебётся, водку жрёт и спит.Нет, я её не осуждаю!Пускай, Господь её простит!Теперь в подгузниках "Омфала"и сух, и весел я, как чёрт,и мне плевать на тонны калаи плохо сделанный аборт.Мольба к моей ручной мушке, заменяющей мне ловчего соколаМой предок, викинг краснорожий,святому Невскому служили между дел сдирать одежис новогородских баб любил,любил с посадской молодухойзабраться в чей-нибудь амбар,любил и псу-тевтонцу в ухов честном бою влепить удар.Но соколиную охотуон отличал средь всех забав,и был ему Кирюшка-соколлюбее брани и любав.Итак, у предка был Кирюшка,он с ним Краснова зверя брал.А у меня - ручная мушка,ее в пивбаре я поймал.Она садится, словно кречет,на мой подъятый к небу персти взгляды сумрачные мечетна всё съедобное окрест.То принесет мне пива кружку,то сыру полтора кило.Ах, мушка, дорогая мушка,как мне с тобою повезло!Я б почитал себя счастливцеми жил бы - в ус себе не дул,когда б в пяту моих амбицийне вгрызся чувства тарантул.Пленен я дивною Надавой,но ... видит око - зуб неймёт.Она сквозь жизнь проходит павойи на любовь мою плюётДа, ей плевать с высокой горкина мой магистерский титул,ведь я не Пушкин и не Горький,не Михалков и не Катулл.Злой ураган страстей раскокалвсе лампы на моём пути...Ты, моя мушка, - ловчий сокол,лети, родимая, лети!Лети скорей к жестокосердой,ока сейчас варенье ести лобызает морду смерда...Лети скорей в её подъезд!Ворвись как вихрь в её квартиру,на смерда чайник опрокиньи по лбу моего кумиращипцами для орехов двинь,Чтоб кровь из рассеченной бровитекла по шее и груди!Ты чашку маленькую кровииз этой ранки нацедии мне на стол, мой сокол милый,поставь скорее эту кровь,чтоб ею я с безумной силойизлил в стихах свою любовь.