Рассвет страсти - Холлидей Сильвия - Страница 33

Тут же дал о себе знать разбуженный сидром голод, однако ее внимание привлекла парочка маленьких деревенских сорванцов.

Хихикая, как девчонки, они стояли на коленях возле тощего бродячего пса. Он пытался вырваться и удрать, но один из ребят ловко прижал его к земле, а второй извлек из кармана связку шутих. И не успела Аллегра и глазом моргнуть, как они привязали шутихи к хвосту несчастной собаки и подожгли их от дымного фитиля.

– Ах вы разбойники! – вскричала Аллегра. Девушка поймала собаку и принялась гасить шутихи, но одна из них все же успела взорваться, отчего пес отчаянно взвыл.

– Бедный ты, бедный, – бормотала Аллегра, прижимая к себе испуганно дрожавшее животное. Она сердито посмотрела в ту сторону, куда скрылись мальчишки. С дальнего конца улицы донеслись новые взрывы шутих. Неужели никто не удосужится поймать маленьких негодяев и надрать им как следует уши?

– Боже милостивый! – Чей-то пронзительный вопль перекрыл на миг шум рынка. В нем слышался такой ужас, словно перед кричавшим разверзлась сама преисподняя. Аллегра мигом позабыла про собаку и помчалась обратно на рынок, откуда раздался крик. А он повторялся снова и снова, заставляя девушку нервно вздрагивать. Протолкавшись через толпу, она застыла при виде ужасной картины.

Если на свете была высшая справедливость, именно о ней Господь вспомнил в этот день. Ибо один из тех самых мальчишек, издевавшихся над бродячим псом, валялся сейчас на земле, в лапах у огромного медведя. Лицо и грудь мальчишки были растерзаны в кровь, а рваный угол нижней губы свисал безобразным лоскутом. Всякий раз, стоило ему попытаться вырваться, дикая тварь испускала злобный рев и наносила своей жертве новые увечья.

На кольце в носу у медведя болталось лишь одно звено от цепи: глядя на валявшиеся рядом шутихи, Аллегра быстро сообразила, что произошло. Грохот взрыва и пламя взбесили зверя настолько, что он без труда разорвал цепь и набросился на своего мучителя.

Его хозяин стоял тут же, размахивая бесполезной дубинкой с обрывком цепи. Ни его окрики, ни удары не помогали. Медведь отмахивался от них, как от мухи, и снова принимался терзать беспомощного мальчишку. Вот он наклонил массивную голову и вонзил клыки в плечо своей жертвы.

– Господа добрые! – завопил мальчишка. – Да помогите же мне! Помогите, Богом молю! Ох, Господи Иисусе!

В ответ на его вопли толпа всколыхнулась, раздался гул сочувственных восклицаний, охов и вздохов. Зеваки толкали друг друга локтями, подначивая соседа вступиться за парнишку. Но никто не хотел рисковать собственной шкурой.

– Черт побери, неужели ни у кого нет ни сети, ни веревки! – Гневный голос Грея Ридли заглушил шум толпы. Он проложил себе дорогу вперед, швырнул оземь свою треуголку и приблизился к медведю. Решительно вырвав из рук его хозяина дубинку, он завел ее зверю на шею и налег что было сил.

С жутким ревом гигант поднялся на дыбы, чуть не оторвав Ридли от земли. Человек продолжал доблестно бороться, стараясь оставаться за спиной у противника, чтобы избежать окровавленных клыков и острых как бритва когтей, терзавших толстую дубинку и ничем не защищенные руки Ридли.

Аллегра затаила дыхание. Несколько раз ей уже казалось, что медведь вот-вот вырвется. Однако Ридли нечеловеческим усилием удавалось удержать дубинку на месте.

Но вот наконец-то, к великому облегчению Аллегры, прибежали люди с веревками и сетью. В мгновение ока медведя повалили и связали. Ридли, все еще тяжело дыша, грубо отделался от восторгов толпы и посоветовал им обратить внимание на мальчишку, который непрерывно стонал от ужасной боли, а сам подобрал с земли свою шляпу и поспешил скрыться с места происшествия.

Аллегра пошла по улице следом за ним. Девушка знала, что хозяин не заметил ее в толпе, однако очень хотела выразить свое восхищение его доблестью. Его добротой и скромностью. Она уже почти совсем догнала его, но вдруг смешалась. В последний момент ею овладела нерешительность.

– Милорд… – схватила Аллегра его за полу камзола. Он резко обернулся. От его грустного вида у нее защемило сердце.

– Что я вижу? Неужели сама прелестная Аллегра? – язвительно произнес он. – И отчего же мы столь мрачные в такой веселый день?

– Я… я видела, что случилось. Вы чуть не погибли.

– И ты бы стала обо мне скучать? А может, тебе будет скучно без моих поцелуев? – И его чувственные губы издевательски скривились.

– Милорд, я… – Девушка с досадой прикусила губу. Стоило перед ним расшаркиваться, чтобы заработать еще одну грубую шутку! Она поспешно склонилась в реверансе, собираясь уйти: – С вашего позволения, милорд. Ищите себе другую жертву.

Но он неожиданно ласково взял ее за локоть. Мягкий, открытый взор Ридли проникал в самую душу.

– Нет. Не уходи. Я не хотел издеваться. Я хотел поблагодарить за сочувствие. – И он тяжело вздохнул. – Клянусь честью, я убежден, что умри я завтра – ты будешь единственной живой душой, что прольет обо мне слезу и положит цветы на могилу. – Тем временем его рука соскользнула с затянутого в рукав локтя и легонько сжала тонкие пальчики.

Аллегра вздрогнула и потупилась, не в силах оставаться равнодушной к его взгляду. И тут же испуганно охнула:

– Святые угодники, да вы же ранены, милорд!

Из-под кружевной манжеты обильно капала кровь. Грей резко отдернул руку и спрятал за спину, как мальчишка, уличенный в драке.

– Это ерунда.

– Смотрите, и здесь тоже! – воскликнула Аллегра, поймав другую руку. – Разве можно вести себя так глупо! А ну-ка пойдемте обработаем раны!

– В последний раз со мной разговаривала таким тоном моя няня. – Несмелая улыбка вмиг преобразила его лицо. – А если я откажусь, меня отругают?

– Я всего лишь ваша служанка, и у меня нет таких прав, милорд, – сердито ответила она.

– Но поскольку моя дерзкая буфетчица никогда не лезет за словом в карман… – Виконт засмеялся так по-дружески и обаятельно…

Аллегра моментально растаяла и улыбнулась в ответ. Слава Богу, он был совершенно трезв, и день обещал быть замечательным, и Ридли только что совершил отважный и добрый поступок.

– Поскольку я ваша буфетчица и обязана лечить раны и воспаления, – уточнила она, – то позволю себе настаивать: разрешите обработать вам руки.

– Вполне справедливо, – уступил Ридли и пошел за ней к перекрестку. Здесь было на редкость безлюдно: толпа все еще не разошлась с места стычки с медведем там, на рынке. Грей снял камзол и уселся на ступеньках какого-то дома, а Аллегра поспешила к фонтану напротив. Она сняла шейный платок, целомудренно прикрывавший ей грудь, разорвала его пополам и одну половину сунула в карман, а вторую намочила в бассейне.

– Ну вот, – обратилась девушка к Ридли, – теперь можно взглянуть на раны.

Усевшись ступенькой выше, Аллегра положила себе на колени его руку. Белоснежный рукав рубашки был располосован, точно ножом, и запятнан свежей кровью. Она осторожно расстегнула манжеты и закатала рукава до локтей. Слава Богу, царапины оказались не очень глубокими. Действуя бережно, словно ей самой причиняла боль каждая ссадина, девушка смыла кровь влажной тряпкой.

– Я перевяжу их сейчас, чтобы не попала грязь, а когда вернусь в Бэньярд-Холл, составлю лечебную мазь.

Старательно обработав все царапины, Аллегра еще раз осмотрела руки Ридли на случай, если пропустила какую-то ссадину. На правом предплечье бросался в глаза старый шрам. – на его грубой поверхности больше не росли темные волосы, покрывавшие всю руку. Судя по всему, нанесенная некогда рана была глубокой и болезненной. Аллегра с сочувствием спросила:

– Откуда у вас этот шрам?

– Дрался против старого претендента на трон в Шотландии, – небрежно ответил Ридли.

– Так вы были солдатом? – Хотя она уже знала об этом от леди Дороти, в ее представлении облик Ридли никак не вязался с настоящим боем.

– Это тебя удивляет?

Девушка с тревогой осознала, что любая подробность его биографии не просто удивляет, а буквально сбивает с толку. Но разве у нее хватит смелости любопытствовать по поводу столь очевидных противоречий в его характере? Чтобы не ставить себя в неловкое положение, она постаралась отвлечься делом. Разорвала на полосы чистую половину своего платка, забинтовала им царапины и осторожно опустила рукава поверх повязок. Только теперь, затянув последний узелок, девушка позволила себе дерзость заглянуть ему в лицо.