Дорогая мамуля - Робертс Нора - Страница 23

– Скажи ему, я буду там через пять минут.

– Без проблем. Пока ничего не всплывает. Двое выписались этим утром. Я вам дам время выписки. Соседняя комната – облом. Вчера звонили администратору около шести вечера и отказались. Записал имя на случай, если вам понадобится. Хотите, возьму вам диски наблюдения из вестибюля?

– Да, давай. Хорошая работа, Билли.

– Да ничего особенного.

Ева повернулась к Моррису.

– Не хочу углубляться в это здесь и сейчас. Хочу лишь, чтобы ты удостоверил мою оценку времени смерти. Меня в конце коридора ждут родственники, надо с ними разобраться. Все объясню по существу, как только подашь свой рапорт. Буду благодарна, если ты проведешь работу лично. От начала до конца.

– Ну, значит, проведу.

Ева кивком сделала знак Пибоди.

– Здесь не избежать сцены со слезами, – предупредила она, когда они двинулись по коридору.

– Хотите их разделить?

– Нет. По крайней мере, не сейчас. Посмотрим, как дело пойдет.

Собравшись с силами, Ева постучала в дверь.

ГЛАВА 7

Странно, подумала Ева, как мало она его помнит. Ведь он был фактически первым ребенком, близким к ней по возрасту, которого она когда-либо знала.

Они месяцами жили в одном доме, для нее это во многом был первый опыт. Впервые она жила в доме, впервые оставалась под одной и той же крышей много ночей подряд, впервые спала в своей собственной постели. Впервые встретилась с другим ребенком.

Впервые ее не били и не насиловали.

Но ей удалось лишь смутно вспомнить, каким он был тогда: светлые волосы, уже тогда коротко остриженные, обрамляли круглое, пухлощекое личико херувимчика.

Он был застенчив и робок, она была терроризирована. Наверное, подумала Ева, не стоило удивляться тому, что им нечего было сказать друг другу.

И вот теперь они оказались здесь, в безликом гостиничном номере, заполненном горем и смертью.

– Прости, Бобби, мне очень, очень жаль, что так случилось.

– А я не знаю, что случилось. – Его глаза ввалились, взгляд был затравленным, он цеплялся за руку Заны, сидевшей рядом с ним на краю кровати. – Никто нам ничего не говорит. Моя мать… моя мать…

– Ты знаешь, зачем она приехала в Нью-Йорк?

– Конечно. – Тут Зана всхлипнула, и Бобби, высвободив свою руку, крепко обнял ее за плечи. – Она хотела повидать тебя. И у нас давно уже не было отпуска. Она так радовалась, что мы поедем в Нью-Йорк! Мы никогда тут раньше не были. Ей хотелось повидать тебя и сделать покупки к Рождеству. О боже! – Бобби уронил голову на плечо жене, а потом отодвинулся и просто закрыл лицо руками. – Как это могло с ней случиться? Кто мог это сделать?

– Тебе известно, она опасалась кого-нибудь? Ей кто-нибудь угрожал?

– Нет. Нет. Нет.

– Ну… – Зана закусила губу.

– Вы кого-нибудь вспомнили? – спросила Ева.

– Я… ну… просто у нее идет эта вечная война с соседкой, с миссис Диллман. – Зана отерла слезы кулачком. – Миссис Диллман… К ней часто внук приезжает. Он выходит на задний двор со своей собачкой, и они очень сильно шумят. Мама Тру и миссис Диллман из-за этого часто ссорились, и миссис Диллман однажды сказала, что хотела бы надавать маме Тру оплеух, чтоб в ушах зазвенело.

– Зана! – Бобби поминутно тер глаза. – Ева не об этом спрашивает.

– Ой, наверно, нет. Извините. Простите, пожалуйста. Я просто хотела помочь.

– Что вы делали в Нью-Йорке? – продолжала Ева. – Как проводили время?

Зана взглянула на Бобби, явно уступая ему первое слово, но он так и остался сидеть, опустив голову на руки.

– Э-э-э… ну, мы приехали. Это было в среду, и мы погуляли, немного походили по магазинам и посмотрели шоу в Радио-Сити. Бобби купил билеты у какого-то мужчины прямо на улице. Они были ужасно дорогие.

«Да уж, на улице с вас скальп содрали за милую душу», – подумала Ева.

– Это было чудесно. Я никогда ничего подобного не видела. Мама Тру пожаловалась, что места нам достались не очень хорошие, но, по-моему, места были прекрасные. А после шоу мы пошли в ресторан и заказали итальянский ужин. Это было ужасно мило. Мы вернулись в гостиницу довольно рано: все-таки у нас был длинный день. – Не прерывая рассказа, Зана принялась растирать спину Бобби. Золотой ободок обручального кольца у нее на руке тускло поблескивал в сумеречном свете. – На следующее утро мы позавтракали в кафе, и мама Тру сказала, что поедет навестить вас, и она сказала, что в первый раз хочет поехать одна. И мы с Бобби пошли посмотреть Эмпайрстейт-билдинг на Пятой авеню в Нью-Йорке, построенный в тридцатых годах в стиле «ар-деко», крупнейший туристический аттракцион, потому что мама Тру сказала, что не хочет стоять во всех этих очередях и…

– Итак, вы пошли смотреть город, – перебила Ева, пока ей не выложили весь маршрут. – Встретили кого-нибудь из знакомых?

– Нет. А, кажется, вот-вот встретишь: кругом так много народа, будто весь мир сюда съехался, а больше нигде никого не осталось.

– Сколько времени она пробыла одна?

– В тот день? Ну… – Опять Зана начала кусать губу и хмурить лоб в напряженном раздумье. – Точно я, конечно, не знаю, потому что мы с Бобби вернулись в гостиницу чуть ли не в четыре, а она уже была в номере. Она была немного расстроена.

Зана бросила взгляд на Бобби, взяла и сжала его руку.

– Наверно, разговор с вами прошел не так хорошо, как ей хотелось, и она была расстроена и немного сердилась, что нас не оказалось на месте, когда она вернулась.

– Она была вне себя от злости. – Бобби наконец поднял голову. – Ты можешь прямо это сказать, Зана. Она разозлилась, потому что ты оттолкнула ее, Ева, и она почувствовала себя обманутой, когда вернулась, и оказалось, что мы ее не ждем. С мамой бывало трудно.

– Просто она немного обиделась. Она считала, что ее чувства задеты, – успокоила мужа Зана, поглаживая его по плечу. – А ты все исправил, как всегда. Бобби тут же увел ее из гостиницы, купил ей пару красивых сережек, и мы поехали прямо в центр, у нас был роскошный ужин. И она повеселела, все было прекрасно.

– На следующий день она опять поехала в город одна, – подсказала Ева, и Бобби взглянул на нее озадаченно.

– Совершенно верно. А что, разве она опять к тебе приходила? Я ей сказал, чтобы оставила это дело хотя бы на время. Она не пошла с нами завтракать, сказала, что ей хочется поваляться в постели, а потом сходить за покупками. Она называла это терапией. Обновки всегда доставляли ей радость. У нас был зарезервирован ресторан на вечер, но она сказала, что ей не хочется еще раз выходить. Сказала, что устала, что поужинает у себя в номере. Она была сама на себя не похожа, судя по голосу.

– А как она выглядела?

– Я не знаю. Она была у себя в комнате. Когда она не ответила по внутреннему телефону, я позвонил по ее сотовому, а она выключила видео. Сказала, что принимает ванну. Я ее не видел. После утра в пятницу я ее не видел.

– Как насчет субботы?

– Она позвонила нам в комнату где-то часов в девять, как мне кажется. Зана, в тот раз ты с ней говорила.

– Да, говорила. И опять у нее видео было заблокировано, теперь я вспомнила. Она сказала, что мы можем идти, куда хотим, и делать, что хотим, а ей хочется побыть одной. По правде говоря, мне показалось, что она немного обижена. Я попыталась уговорить ее пойти с нами. Мы собирались на вертолетную экскурсию, и у нас уже был для нее билет, но она сказала «нет». Сказала, что, может, попозже выйдет просто погулять. Сказала, что плохо себя чувствует. Я по голосу слышала, что она расстроена… Разве я тебе не говорила, Бобби? «Твоя мама раздражена, я по голосу чувствую». Ну, вот мы ее и оставили, а сами ушли. А в тот вечер… Ты расскажи, Бобби.

– Она не захотела подойти к двери. Я уже и сам начал злиться. Она сказала, что с ней все в порядке, но по-прежнему не хотела выходить. Сказала, что будет смотреть телевизор. Вот мы и пошли ужинать вдвоем.

– У нас был замечательный ужин, мы пили шампанское. И мы… – Зана скосила глаза на Бобби, и Ева поняла, что, вернувшись в гостиницу, они продолжили празднование у себя в номере. – Сегодня утром мы… немного проспали. Мы пытались позвонить ей по внутреннему, потом по сотовому, но она не отвечала. Наконец, когда Бобби пошел принимать душ, я подумала: «Пойду-ка я туда и буду стучать, пока она мне не откроет. Я просто заставлю ее…» – Зана замолкла, прижав пальцы ко рту. – И все это время… Все это время…