Гулящие люди - Чапыгин Алексей Павлович - Страница 25

25

Боярин зачерпнул из ендовы стопу крепкого меду.

– И, боярин батюшка… худо и так ноги носят, с меду валитца буду.

– Не отговаривай!

– Не мочно мне – уволь!

– Архипыч, – спросил боярин стоявшего у дверей слугу, – медведь кормлен?

– Не, боярин! Тишка ладил кормить, да ты от сна восстал, он и закинул: «Сам-де боярин то любит!»

– Добро! Должно, судьба – укормить зверя этой бабкой…

– Мохнатой бес, охальник, медвежье дитё – не боярин ты, вот кто!

– Лаяться?

– А то што глядеть? У меня, зри-ко, родня чутку меньше твоей – захудала только…

– Вишь, она захудала, а ты в дурки пошла, честь тебе малая нынче. Пей!

– Широк Ерема, да ворота узки – не вылезешь!

– Не вылезу?

Скамья затрещала под боярином. Сватьюшка замахала руками.

– Не вставай, не вставай, боярин!

– Пей!

Шутиха выпила стопу крепкого меду, закашлялась, утерлась полой шушуна, отдышалась.

– Все едино колесом не пойду!

– Шути, чтоб складно было, а то царь Иван Васильевич одного шута, как и ты из дворян, щами горячими за худую шутку облил да нож в бок ему тыкнул. Играй песни альбо стань бахарем! – Боярин, подтянув тяжелую ендову с медом переварным, глотнул из нее через край, утер усы и бороду рукавом бархатного кафтана, прибавил: – Играй песни!

– Ужли первой день меня чуешь? Голоса нету – хошь, кочетом запою аль псом завою… еще кошкой мяучить могу…

– Не потребно так, зачни бахарить.

– Вот то могу – сказывать, и не укладно иной раз, да мочно… Только дай слово боярское медведем не пужать!

– Черт с тобой, баальница, – даю!

– Тьфу ты, медвежье дитё.

Села сватьюшка на скамью в стороне, положила колено на колено, в верхнее уперла локтем, на ладонь прислонила щеку, поросшую бородавками, и начала негромко бахарить:

Шел по полю, полю чистомуУдалой молодец, гулящий гулец…А пришел тот детина к столбуТесаному, камню сеченому…А на том столбе на каменномРукописание висит писанное, неведомо кем виранное…И читал молодец надпись реченную…«От меня ли, столба подорожного, Кой пройдет ли, проедет человечище,Стороной ли пройдет, едет шуйцею,Аль пройдет, проедет он десной страной —То по шуйцей стране быть убитому,По десной стране быть замученну,А как прямо пойдет, стретит бабицу!»Ухмыльнулся тому гулящий молодец,Ухмыляясь стоял, про себя гадал:«А и нет со мной меча булатного,Шелепуги[93] – клюки не случилося…Со крестом на шее бреду по свету.Мне со смерткой встречаться корысти нет,Мне мученье терпеть, лучше смерть принять.Да в миру молодец я грабал женушек,На пиру веселых, все приветливых,Так ужели во поле укатистомУжилась какая баба пакостна?»И пошел молодец дорогой прямоезжею.

Боярин пил, ел, со стуком кидал под стол обглоданные кости. Сватьюшка будто вспоминала сказку – как дальше? Боярин крикнул:

– Зачала лгать, так кончай! Лги, куда пришел детина?

А идет молодец дорогой прямоезжею,Он бредет песком, в ногах шатаетца,Убрести боится в худу сторону.Шел он долго ли, коротко, то неведомо,Да набрел на стену смуру, каменну…Городной оплот детинушка оглядывал,За оплотом чьи насельники, не познано…Он гадал, судил, себя пытал:«Уж не тут ли моя кроется судьбинушка?Уж не здесь ли он, мой Китеж-град?Нету лаза к стене, нету мостика».У стены же овражек глубоконькой,Да на дне овражка частик, тычины дубовые…Походил, посмекал и набрел на ворота высокие.В тех воротах стоит велика, широка баба каменна,И помыслил гулебщик удал-голова:«Вот-то баба, так баба стоит!Растопырила лядви могучие…Ох, пролезть бы до бабы той каменной?»Он позрел круг себя да и посторонь,Ни мосточка к ней нету, ни жердочки…«Как и всех иных, ждала и тебя…» – .Взговорила тут баба воротная…Шевельнулися губы тяжелые,Засветилися очи углем в светце:«Всяк идет ли, едет, ко мне придет,От меня ему путь в самой Китеж-град,А из града того поворота нет —Там и пенье ему, там и ладаны…»Опустилась утроба камень-кремень,И еще сказала баба на последний раз:«Ты гони, скачи да ко мне вскочи!»Разогнался парень по сыру песку,Как скочил он к бабе через тот овраг,Как вершком главы он ударил в пуп,И убился смертно до смерти,Как упал он в яму на колье дубовое,Он пропал, молодец, без креста,Без пенья панафидного…

– И поделом дураку! Без пути не ездят, не ходят… Скамья затрещала. Сказав, боярин встал.

– Теки к себе, баальница! Не скормил медведю, да берегись, следи за боярыней, а нынче вот медведя с цепи спущу… Эй, Филатко! Огню дай.

Из сеней голос доезжачего ответил:

– Даю, боярин!

Боярыня шла медленно, шаталась. Сенька сказал! – Дай, моя боярыня, я понесу тебя!

– Нет, месяц полуношный, не можно, всяк встречной скажет: «Гляньте, мирской человек черницу волокет!» – и тут уж к нам приступят…

– Кой приступит, я шестопером оттолкну… Дай снесу, ты ослабла.

– Нет, не можно!… Скажи, Семен, мой боярин – он книгочий, гистории любит чести, а ты грамотен?

– Я учился… в монастыре Четьи-Минеи[94] чел и еще кое-что… ведаю грамматику и прозодию мало учил…

– Вот ладно! А я так «Бову Королевича» чла-там есть Полкан богатырь, потом чла книжку, с фряжского переложенную, как и Бова, – в той книжке о полканах много писано, будто они женок похищали, и как их потом всех перебили, только по-фряжскому полканы зовутся кентаврами… Обе эти книжки– Бову и о кентаврах – узрел святейший да в печь кинул, в огонь, а мне дал чести «Триодь цветную[95]».

Не доходя Боровицких ворот, разошлись на толпу. Толпа все густела, были тут калашники, блинники, мастеровые каретного ряда, кузнецы и кирпичники, а пуще гулящие молодцы с попами крестцовскими. Один из крестцовских попов кричал, другие слушали, сняв шапки…

– Никон, братие, повелел кремлевские ворота запереть!

– То ведомо! Не Никон, боярин Волынской да Бутурлин[96]…

– Те бояре Никоново слово сполняют… они городом и слободами ведают по Никонову решению!

– Ишь ты, антихрист!

– В Кремле, братие, укрыта святыня, срачица христова, присланная в дар великому государю Михаилу Федоровичу от шаха перского.

– То ведомо!

– И нынче, братие, болеет народ, а срачица христова в Успенском соборе сокрыта, и туда люду болящему пути нет!

вернуться

93

Шелепуга – плеть, палка, дубина.

вернуться

94

Четьи-Минеи – собрание «Житий святых» русской православной церкви, расположенных в порядке поминания их в церковном календаре; составлено в первой половине XVI в.

вернуться

95

«Триодь цветная» – собрание гимнов и псалмов, предназначенных для весенних церковных служб; составлено в XIV в.

вернуться

96

Бутурлин Василий Васильевич (ум. в 1656 г.) – окольничий. Одержал ряд побед над поляками. Приводил в подданство России Богдана Хмельницкого.