Добыча стрелка Шарпа - Корнуэлл Бернард - Страница 36

Красномундирники, отстреливаясь, отходили. Пока один перезаряжал, другой опускался на колено и стрелял. Потом стрелял второй, прикрывая перезаряжающего на ходу товарища. Кто-то из датчан уже лежал неподвижно на траве, кто-то, спрятавшись за деревом, с недоумением и страхом смотрел на окровавленное бедро. Остальные стреляли из мушкетов на бегу, не целясь, и пули уходили по большей части вверх. Впереди прозвучал свисток – стрелков отзывали назад, к остальным девяти ротам батальона. Первым эти роты увидел, должно быть, Лависсер – предатель вдруг резко, так что из-под копыт его коня полетел мох, натянул поводья. Он еще успел что-то крикнуть, наверное, приказывая своим людям остановиться, но…

Наступающий батальон дал залп.

Британцы выждали, пока датчане выйдут из леса, и только тогда ударили по врагу. Пули расщепляли стволы, срезали ветки, ввинчивались в тела и ударяли по прикладам мушкетов. Удивительно, но ни одна не задела Лависсера.

– Огонь! – кричал он по-английски.– Огонь!

Большинство датчан не обращали на него ни малейшего внимания. Предвкушая победу, они выбежали на открытое пространство и оказались вдруг перед растянувшейся за канавой, шагах в пятидесяти, линией красномундирников. Блеснули на солнце и опустились шомпола. Пробежали по траве огоньки от упавших на землю пыжей. За выпрямившимися солдатами мелькнул офицер в надвинутой низко треуголке. Уткнулись в плечи приклады. Только теперь ополченцы осознали опасность, и те, кто уже зарядил мушкеты, навели их на британцев. Другие, пробежав вперед, поняли, что оторвались от своих, и остановились в нерешительности. Атакующие потеряли строй, а противник готовился дать второй залп.

– Взвод, огонь! – скомандовал британский офицер, и Шарп, схватив за руку растерявшегося Йенса, упал вместе с ним на землю.

– Что? – запротестовал датчанин.

– Пригнись! – рыкнул Шарп.

Первый взвод дал залп, и тут же за ним второй. От грохота выстрелов заложило уши. Грязно-серый дым скрыл стреляющих. Пули зашлепали по сбившимся в беспорядке ополченцам. Шарп уткнулся лицом в траву. Залп следовал за залпом, и каждый посылал по пятьдесят пуль в смятенных, оторопевших датчан. Шарп, впервые оказавшийся под огнем британской пехоты, лежал, не шевелясь и только сильнее вжимаясь в землю. Йене пальнул из мушкета, но сделал это с закрытыми глазами, и пуля ушла высоко вверх.

Датчанин поднялся на колени, чтобы перезарядить мушкет, и тут справа, из-за деревьев, выступил еще один британский батальон. Казалось, отворились врата ада.

Пуля расколола приклад и выбила мушкет из рук Йенса, а выстрелы все гремели, и датчанам оставалось только прятаться от этого непрерывного огня. Британские батальоны били с двух сторон, и Шарп отполз назад. Оглянувшись, он увидел, что Баркер скрылся, а Лависсер еще мечется за спинами ополченцев, призывая их сомкнуть строй и стрелять. Сам он успел разрядить в дымовую завесу оба своих пистолета, потом пуля угодила коню в круп, и животное пошатнулось. Лошадь попыталась остаться на ногах, но, получив еще несколько пуль, стала заваливаться набок. Майор успел, однако, отбросить стремена за мгновение до того, как очередная пуля выбила фонтан крови из головы несчастного скакуна, и, отскочив на пару шагов, упал на землю. Шарп отполз еще немного назад и, добравшись до небольшого овражка, вскочил и метнулся к деревьям – укрыться, отсидеться до конца боя, а потом присоединиться к своим.

Йене последовал за ним. Плотник ошалело оглядывался, втягивая голову при каждом новом залпе.

– Что случилось?

– Там настоящие солдаты,– хмуро ответил Шарп. Датские моряки попытались организовать строй, но 2-й британский батальон, продвинувшись вперед шагов на десять, ударил по ним с фланга, и моряки присели, словно над ними пронесся ураган. Кто-то один выстрелил в ответ, но бедняга оставил в стволе шомпол, и ему раздробило ногу. Два батальона красномундирников преподавали любителям-ополченцам беспощадный урок войны. Со стороны это, возможно, выглядело легко, но Шарп знал, сколько часов нужно потратить, чтобы добиться такого результата.

Йене потянул его в сторону.

– Какого черта…– начал лейтенант, и тут рядом выстрелил пистолет, и пуля с визгом ударилась о дерево у него за спиной.

Шарп обернулся, увидел сидящего на лошади Баркера, поднял пистолет и спустил курок. Выстрела, однако, не последовало – он так и не успел насыпать порох. Лейтенант отбросил бесполезное оружие, выхватил из ножен саблю и побежал к Баркеру, который поскакал вниз по склону. Укрывшись под кроной, он развернул коня и через секунду выскочил навстречу Шарпу со вторым пистолетом в руке. Стрелок метнулся в сторону, но Баркер не спешил тратить пулю.

Лейтенант пригнулся за кустом. Вложил в ножны саблю и вытащил второй пистолет. Зарядка требовала много времени, но он все же достал пороховой рожок и принялся за дело. Баркер был уже близко. Метнув взгляд в сторону врага, Шарп увидел лошадь всадника – значит, Баркер решил преследовать его пешим. Уходи, сказал он себе. Уходи побыстрее, потому что Баркер знает, где ты. Медлить было нельзя. Он сунул рожок в карман, рванул через полянку, нырнул в рощицу, прыгнул вниз с отвесного склона и перекатился за лавровый куст. Наверху уже слышались тяжелые шаги Баркера, но Шарп посчитал, что выиграл достаточно времени, чтобы зарядить наконец пистолет. Британцы снова дали залп, и несколько ушедших в сторону пуль хлестнули по листьям у него над головой.

Он засыпал порох, забил пулю и, услышав топот, вскинул голову – Баркер несся вниз по склону, спеша положить конец затянувшейся охоте. Шарп понял, что не успеет насыпать порох на полку, но все же поднялся и вскинул пистолет, рассчитывая смутить противника.

Баркер попался на крючок – увидев наведенный на него пистолет, он поспешно, не целясь, выстрелил. Пуля прошла мимо. Шарп достал рожок. Поняв, что его провели, Баркер зарычал и выхватил саблю.

– Думаешь, одолеешь меня этим? – усмехнулся Шарп.

Баркер помахал клинком. Наверное, это была одна из старых сабель Лависсера – с тонким, гибким, но чересчур легким лезвием. Шарп неплохо стрелял, умел пользоваться ножом, ловко управлялся с дубинкой, но сабли не любил.

– Никогда этим не пользовался,– бросил в ответ Баркер и, срубив пару веток с куста, хмуро посмотрел на врага.– Так ты все это время был в городе?

– Да.

– А он думал, что ты удрал.

– Плохо искал – я, в общем-то, и не прятался.

– Некогда ему было тебя искать. Так ты, никак, к своим собрался?

– Да.

– Тогда убирайся поживей.– Баркер кивнул в сторону холма.

Удивленный таким предложением, Шарп даже опустил саблю.

– Идем со мной.

Баркер обиженно насупился.

– Я не перебежчик.

– Тогда что же не нападаешь?

– С этим я тебя не одолею.– Он повертел клинок и с сожалением покачал головой.– С ними у меня плохо получается. Не научился в свое время. Так что, скорее всего, это ты меня порежешь. Нету смысла. Только не думай, я не испугался. Увижу, что вернулся в город, прикончу. Я не джентльмен, как некоторые, и дерусь только тогда, когда знаю, что возьму верх.– Баркер отступил в сторону и махнул рукой.– Давай, лейтенант, вали отсюда.

Не воспользоваться столь любезным предложением было бы глупо, и Шарп, не спуская с противника глаз, начал отступать, но тут из-за деревьев донесся знакомый голос Лависсера. Баркер отозвался не сразу, взглянув предостерегающе на стрелка, и голос повторил уже с ноткой нетерпения:

– Баркер!

– Я здесь, сэр! – крикнул слуга и, повернувшись к Шарпу, вполголоса добавил: – У него пистолет.

Тем не менее спешить лейтенант не стал. Он видел, как Лависсер стрелял из пистолетов, и сомневался, что тот успел перезарядить их. Оставался еще шанс, совсем, правда, небольшой, что ему удастся задержать предателя до подхода британцев.

В том, что красномундирники вот-вот поднимутся на холм, сомнений не оставалось. Под ураганным неприятельским огнем только моряки сохранили присутствие духа и некоторое подобие дисциплины, но при этом им достало ума осознать бессмысленность сопротивления и отступить к роще, прихватив с собой раненых. Самые сообразительные из ополченцев последовали их примеру. От залпового огня у многих заложило уши, и они просто вжались в землю под серым дымом, плывущим над забрызганной кровью поляной. Один из сержантов попытался поднять соотечественников в контратаку, но поймал пулю в горло. Он опрокинулся на спину, раскинув ноги, и затих, а его мушкет пополз вниз по склону. Пули продолжали бить по убитым, и безжизненные уже тела дергались.