О египетских мистериях - Автор неизвестен - Страница 22

Именно по этой причине совершенно бестелесные боги и образуют единство с чувственно воспринимаемыми богами, обладающими телами. Ведь и видимые боги пребывают вне тел и потому находятся в умопостигаемом, и умопостигаемые благодаря своему беспредельному единению объемлют в себе видимых, и те и другие вместе пребывают в общем единстве и единой действительности. Точно так же это относится и к причине богов и упорядоченности, потому что божественный порядок сверху донизу пронизывает то же самое единство всего59 . Если даже такое положение стоило бы оспаривать, возражение, что на самом деле это не так, было бы удивительно.

20. И пусть это будет сказано относительно соприкосновения врожденных, чувственно воспринимаемых богов с умопостигаемыми. Затем ты вновь повторяешь те же самые вопросы, для разрешения которых достаточно сказанного только что в ответ на то, о чем ты спросил ранее. Но поскольку нужно, как говорят, часто высказывать и исследовать прекрасное, то и мы не пренебрежем этими вопросами под тем предлогом, будто уже получили достаточный ответ, но, многократно испытывая его в словах, пожалуй, приобретем благодаря всему этому некое совершенное и великое благо в познании. Ведь, в самом деле, ты недоумеваешь, что для демонов служит отличительным признаком по сравнению с видимыми и невидимыми богами, причем видимые боги объединяются у тебя с невидимыми. Так вот, я показываю их различие, исходя из этой самой первой предпосылки. Ведь одни объединяются с умопостигаемыми богами и обладают самой своей идеей в соотнесенности с ними, а другие по сущности значительно отличаются от них и всего лишь уподобляются им при посредстве сходства-именно этим демоны отличны от видимых богов. С невидимыми же богами они разнятся на основании несоответствия свойств самой невидимости. Ведь демоны невидимы и никак не охватываются ощущением, а те – превыше познания рассудка и материального мышления 60 и потому непознаваемы и невидимы для них, и, стало быть, слово «невидимость» имеет в применении к ним совершенно иной смысл по сравнению с тем, который относится к демонам. Так что же, последние, будучи невидимыми, стоят выше видимых богов лишь постольку, поскольку невидимы? Конечно, нет. Ведь божественное, где бы оно ни находилось и какой бы удел не имело, обладает одной и той же силой и властью надо всем,

подчиненным ему. Следовательно, даже если оно видимо, то все равно повелевает невидимыми демонами, и даже если находится на Земле, все равно царствует над воздушными демонами. Ведь не восприемлющее их место и не часть космоса создают некое приобщение к власти богов. Вся их неделимая и неизменная сущность пребывает одной и той же повсюду, и ей одинаково поклоняется все низшее в природном порядке.

Исходя из той же самой предпосылки, мы обнаруживаем и другое их различие. Ведь видимые и невидимые боги охватывают в себе все управление сущим на всем небе и во всем космосе в согласии со всеми невидимыми силами во всем. Те же, кто обладает демоническим господством, имея доступ к некоторым отдельным частям космоса, их и обустраивают, а сами имеют делимый вид сущности и силы. Кроме того, они каким-то образом родственны управляемому ими и неотделимы от него. Боги же, даже если и входят в тела, тем не менее совершенно отдельны от них. Таким образом, забота о телах не приводит ни к какому умалению того, чему служит тело; последнее сдерживается лучшим, обращается к нему и не составляет для него никакого препятствия. Но демонам соприкосновение со становящейся природой и связанная с ней необходимая делимость предоставляют худшую участь. Вообще же божественное – предводительствующее и предстоящее устройству сущего, а демоническое-служебное, воспринимающее все то, что могли бы приказать боги, и ревностно использующее свободу действия для исполнения того, о чем боги мыслят, чего желают и что предписывают. Стало быть, боги отстранены от склонных к становлению сил, а демоны не вполне свободны от них. Итак, вот что мы установили в отношении этого различия и потому предполагаем, что

на основании как прежнего, так и нынешнего рассмотрения оно стало более понятным.

21. А что касается того разделения, которое ты одобряешь,- подверженных страстям и бесстрастных, то, пожалуй, его рассмотрение можно было бы пропустить под тем предлогом, что оно не подходит ни к тому, ни к другому из лучших родов по ранее высказанным нами причинам. Однако его стоит еще раз опровергнуть, поскольку оно выведено на основании действий, совершающихся в их честь так, словно они подвержены страстям. Ибо какой священный обряд и какое происходящее по жреческим законам богослужение выполняются при помощи страсти или производят некое удовлетворение страстей? Разве они сами не установлены разумно и изначально в соответствии с законами богов? Они подражают божественному чину, причем как умопостигаемому, так и небесному. Они владеют вечными мерами сущего и удивительнейшими предначертаниями, посланными сюда от демиурга и отца всего, при помощи которых невыразимое изрекается в неизреченных символах, не имеющее образа сохраняется в образах, то, что превыше всякого изображения, запечатлевается в изображениях, и все свершается при помощи единой божественной причины, которая столь далека от страстей, что даже речь о ней не может соприкоснуться с ними.

Так вот, примерно та же самая причина относится и к отвержению представлений о страстях. Ведь все люди, будучи неспособны достигнуть познания смысла перечисленного, но полагая, будто способны, обращаются к своим собственным, человеческим страстям и на основании их приходят к выводу о божественных страстях. Однако они ошибаются в двух отношениях: потому, что отказываются от божественного, и потому, что, теряя его, низвергаются к самим

человеческим страстям. Нужно было бы все то, что равным образом совершается как в отношении богов, так и в отношении людей, например коленопреклонения, поклоны, дарения и подношения первых плодов, не рассматривать с одной и той же точки зрения применительно к тем и другим, но, напротив, одно превозносить как божественное, а другое почитать ничтожным как человеческое, у одного допускать страсти как для производящих действие, так и для тех, в отношении кого оно производится (ведь оно человеческое и связано с телом), а у другого, совершающегося через неколебимое чудо, священное состояние, умную радость и стойкое умонастроение, особенно ценить действие, коль скоро оно обращено к богам.