Мистики и маги Тибета - Давид-Ниэль Александра - Страница 46

Во время моего пребывания в Угс-Кханге я не преминула как можно лучше осмотреть все, что только возможно увидеть. Перед входом в покои лежали кожаные мешки, символизирующие невидимую упаковку доставляемых последних дыханий умирающих. Дверь была заперта на несколько огромных висячих замков и опечатана печатью Далай-ламы. По установленным правилам, эту дверь открывают раз в год, чтобы лама Тше-Кионг сменил ритуальные принадлежности. По словам одного из сановников храма, это правило теперь соблюдается не так строго, и смена кухонных принадлежностей Сингдонгмо осуществляется реже.

Когда-то Тше-Кионгу при посещении этого дьявольского логова предоставлялось право брать себе монаха в провожатые. Он лишился этой возможности в результате одного странного и трагического происшествия. Говорят, однажды лама Тше-Кионг, заменив ритуальные предметы, собирался уже покинуть апартаменты Сингдонгмо в сопровождении своего эконома, когда последний вдруг почувствовал, что кто-то ухватившись сзади за складки его тоги, тянет его обратно в комнату. "Кушог! Кушог! – закричал он в ужасе, обращаясь к ламе. – Кто-то держит мой зен!". Оба обернулись: в комнате никого не было. Лама снова направился к двери. Он уже переступил порог, и эконом собирался последовать его примеру, как вдруг упал как подкошенный. Он был мертв. С тех пор лама Тше-Кионг один должен подвергаться в Угс-Кханге опасностям. Полагают, что высокая степень посвящения в магические заклинания, тайной которых он владеет, должны ограждать его от опасностей.

"Одержимые отравители"

Тогда как Сингдонгмо удовлетворяются рубленым "дыханием жизни", некоторые из их злокозненных собратьев добывают свои жертвы с помощью одержимых отравителей, тоже действующих в бессознательном состоянии. Об этих отравителях по всему Тибету ходят бесчисленные легенды, приводя в трепет путешественников, пребывающих в постоянном страхе встречи с кем-нибудь из них. Своеобразная обязанность "наследственного хранителя яда" выпадает главным образом на долю женщин.

Что это за яд – никто толком не знает. Но во всяком случае, он не естественного происхождения – ни растительного, ни минерального. Возможно, по составу он напоминает таинственное приворотное зелье, но больше похоже на правду, что волшебный яд существует только в воображении тибетцев. Говорят, будто женщины хранят его под грудью в мешочке. Однако этого мешочка никто никогда не видел, даже если предполагаемая носительница отравы была совершенно раздета. Впрочем, уверяют, что яд этот для простых смертных невидим, и подобная таинственность только увеличивает внушаемый им ужас.

Неминуемо наступает время пустить яд в употребление. Его хранитель или хранительница не может уклониться от исполнения своей роли и действуют в состоянии транса. Если при этом под руку не попадается какой-нибудь прохожий, "одержимый" должен поднести отравленное зелье другу или родственнику. Таинственным шепотом рассказывают ужасные случаи об отравлении матерью своего единственного сына, о муже, подающем отравленную чашу чая любимой женщине, ставшей его женой только накануне. Если в роковой час поблизости никого не будет или же жертва откажется от отравленного напитка или пищи, то отравитель должен принять яд сам.

Я сама видела человека, бывшего – если верить его рассказу – героем странного приключения с ядом. Как-то он путешествовал по дороге и зашел на какую-то ферму попросить напиться. Хозяйка приготовила для него пиво, залив кипятком зерно, заквашенное в деревянном сосуде,* (*Тибетцы в Гималаях пьют горячее пиво. – Прим. авт.) и затем поднялась к себе на верхний этаж. Оставшись один, путник с удивлением заметил, что пиво в деревянной чашке кипит ключом. Для тибетцев такое необычное явление служит признаком отравы. На огне стоял котелок с кипятком, откуда женщина брала воду, заваривая зерно. Гость зачерпнул из котла кухонным ковшом и вылил ею содержимое в подозрительное пиво. Сейчас же наверху раздался стук от падения чего-то тяжелого. Оказалось, что упала мертвой угощавшая его женщина.

В Тибете яд служит для путешественников постоянным источником тревоги. Сколько раз меня серьезнейшим образом отчитывали очень почтенные люди, предупреждая об опасности, какой я себя подвергала, и заклинали быть осторожнее и внимательно осматривать предлагаемое угощение. Как утверждают, отравители оказывают особое предпочтение лицам духовного звания, так как их дьявольские хозяева ставят им смерть какого-нибудь святого ламы в особую заслугу.

Специальные, сделанные из особого дерева чаши, считаются чувствительными к яду, обнаруживая его присутствие непроизвольным кипением налитой в них жидкости. Поэтому такие чаши ценятся на вес золота.

Иногда в хранении яда начинают подозревать какую-нибудь почтенную мать семейства. Никто не знает, где она его прячет, никто не пытается его отыскать и от него избавиться. Все убеждены: против этой напасти не существует никакого средства, никакой защиты. Все подстерегают малейшее движение несчастной женщины, сторонятся ее, и часто она сама начинает верить в существование своего яда.

Со смертью хранителя отравы опасность не устраняется. Этот неиссякаемый яд передается по наследству, и наследник не имеет никакой возможности от него отказаться. Волей неволей он вступает во владение ядом и вынужден стать отравителем в свою очередь.

Повторяю, одержимый применяет яд по назначению, всегда действуя бессознательно, как орудие чужой воли.

"Заколдованный" кинжал

Тибетцы верят, что не только живые существа восприимчивы к состоянию одержимости, но и неодушевленные предметы могут служить орудием злой воли. В дальнейшем читатели познакомятся с методами магов, внушающих, как они думают, вещам свою волю.

Не рекомендуется держать в домах мирян или не получивших посвящения монахов предметы, уже использованные для совершения магических обрядов, так как порабощенные с их помощью злые существа могут выместить свою обиду на беззащитных хозяевах. Этому народному поверью я обязана приобретением нескольких любопытных предметов. Не раз лица, получавшие такие вещи по наследству, навязывали их мне под видом подарков.