Ступени к Храму - Нергина Светлана - Страница 146

146

У меня самой что-то оборвалось внутри, когда узнала, что еще одиннадцать минут – и… Что? Не знаю. Но, боюсь, что так никогда и не узнаю.

По какой-то инерции я продолжала слушать старого мага, чтобы хоть чем-то занять свое сознание и прожить эти одиннадцать минут в своем уме.

– Да-да, через одиннадцать минут, – бормотал себе под нос библиотекарь. – Вот если бы здесь были все три ведьмы…

Я напрягла слух. Похоже, старичок то ли не понял, кто такая Тая, то ли просто малость того…

– Эх, если бы здесь были три ведьмы, – мечтательно повторил библиотекарь.

– И что тогда? – напряглась я.

– Тогда я бы сказал им, как переместиться в то место, где это произойдет, – ответил маг.

– Как?! – судорожно выдохнула я.

Голос предательски сорвался от волнения.

– А они же Сказительницы. Вот и сочинили бы каждая свое слово Пути – и перенеслись бы, – охотно ответил тот.

– Вы слышали? – рванула я за руки ведьм.

– Слышали, – осторожно ответила Тая. – Но ты уверена, что ему можно верить? Он ведь даже не знает, что три ведьмы действительно в этом зале…

– А какая, собственно, разница? – вмешалась вдруг Лия. – Ну попробуем – кому от этого может стать хуже?

Мы втроем переглянулись и, не сговариваясь, пошли туда, куда еще никто не ступал. На переплетение Жизни и Смерти.

Никогда, никогда бы в обычной жизни нам не удалось сплести три разных слова в одно при такой ораве шумящих людей, при таком волнении, срывающемся голосе и дрожащих пальцах. Но тогда… нам уже было все равно. Твердая вера, что через десять минут все будет кончено, оставила нам лишь одно желание: узнать. Узнать, что это такое.

Тройной реаз строится достаточно сложно: взявшись за руки, в одном ритме, с одной скоростью, одним стихотворным размером, но каждая – свое. С каждой новой строфой вступает следующая: первую читает Тая, вторую – Тая и Лия, с третьей вступаю я. Самое сложное – не сбиться, не сплести слово с чьим-нибудь, а вывести собственную линию.

Тая закрыла глаза, сильнее сжала мои пальцы в своей руке и тихо зашептала:

В прах и пыль – воспоминанья,За спиною дом, порог:Вслед за голосом призваньяЯ иду сквозь вязь дорог.

Лия. Без перерыва, подхватывая, словно свое собственное:

Пыль клубится по дороге,И меня уносят вдальСтарые резные дроги,И мне прошлого не жаль.

Красиво… Как бы мне на них теперь не сбиться? Сколько, кстати, уже строф было? Одна, две… Мой выход…

Черной кошки силуэтомЯ бреду сквозь вязь пути,Хоть давно в скитанье этомСмысл отчаялась найти.Серебристою поземкойТихо льется лунный свет –Я струной гитарной звонкойГрустно зазвучу в ответ.Разольется в поднебесьеБелым молоком восходИ троих колдуний-бестийВремени закружит ход.Но однажды утром встану –Словно раньше не жила,Словно раньше вокруг станаНе струилися шелка.Словно раньше не леталаМотыльком я на костер,Словно крыл не опаляла,Как любая из сестер.И опять в любом трактиреМне вино взволнует кровь,И опять ищу я в мире –Глупая! – мечту-любовь!

Ну какое это слово Пути? Как только можно было так с темы сбиться? Если только сейчас не получится, то это все из-за меня. Из-за меня… из-за меня…

Между ударами сердца можно досчитать до ста… Сквозь закрытые веки ничего не видно, но и открывать глаза я боюсь. Звуки? Да, где-то далеко-далеко… Все дальше… дальше… совсем не слышно…

А может, десять минут уже прошло, и я просто умерла? Вот так? Неумолимо и до сдавливающих горло рыданий глупо?..

Ну почему?..

По закрытым глазам легко и лениво мазнуло солнышко. Нет, не весеннее, жгучее и сверкающее. Осеннее. Чуть усталое, утомленное жарким летом. Мое любимое солнце.

Запахло только-только начавшими облетать с веток листьями и сырой землей, еще не просохшей от недавнего дождя. Запахло Плододарем.

Осмелев, я открыла глаза.

Мы втроем стояли посреди леса. Осеннего, вызолоченного леса, устало и тоскливо вздыхающего тяжелыми янтарными ветвями. Под ногами стелился хвойный ковер, на ближайшей тоненькой осинке негромко пела малиновка.

– Мы где? – тихо спросила я, глядя на увлеченно оглядывающуюся по сторонам Лию.

– Не знаю, – пожала плечами она. – Какая-то новая Ветка. Находится ровно-ровно в центре Древа – в смысле, изменившегося Древа. Пока пустая – людей и иных разумных рас я здесь не чувствую. Разве что нежить, ну да ее везде полно. Куда пойдем?

– Туда! – Я, почему-то ни на миг не засомневавшись, показала рукой влево. А ведьмы тоже почему-то послушались.

Лес да и лес. Обычный. Красивый. Осенний.

Но, едва пройдя с десяток шагов, я почувствовала, как что-то меняется. Даже не меняется – нет. Просто оно меня здесь давно ждало и теперь встречало. Радостно. Весело. С любовью.

Одежда всколыхнулась легким маревом. Теперь на мне было длинное платье из струящегося лилленского шелка – мечта всей жизни! Облегающее сверху, оно разлеталось скользкой воздушной юбкой от бедер и широкими воланами от локтей. На запястьях зазвенели серебряные браслеты, шею в несколько раз обвили тонкие нити самоцветных бус. Серьги ажурным треугольником прикрывали мочки ушей, распускаясь книзу десятком тонких сверкающих струек.

– Что это? – недоуменно спросила я у Таи, изумленно оглядывая себя с ног до головы. Та на мгновение задумалась, а потом вдруг расплылась в счастливой улыбке:

– Тебе ведь нравится?

– Ну… Конечно!

Честно говоря, в этой одежде я себя чувствовала куда как лучше, чем в прежних брюках и плаще, но как-то это все было… странно.

– Ну вот и иди! – улыбнулась Тая, подталкивая меня вперед.

– Да куда идти-то? – не поняла я, возмущенно разглядывая светящуюся счастьем подругу.