Клочья тьмы на игле времени - Парнов Еремей Иудович - Страница 52

52

«Принцип № 18. Необходимо выделять объекты для ненависти. Толпа труслива, невежественна, завистлива и продажна».

(Запись в лабораторной тетради: «19 главных принципов Геббельса». Флюктуация.)

– Чего же вы ждете от меня? - опустив голову, спросил Вольдемар. - Что я могу? И что должен сделать?

– Добыть философский камень и завалить наши тайные храмы золотом, - прошептал гроссмейстер. Рыжие волосы его разметались. Кровавое пламя окрасило выпученные белки. - Золото - это власть над миром, над душами людей! Источник грядущей победы!

– Но почему именно я? Почему? - в невыразимой тоске Вольдемар прижал руки к груди. - Я только начал заниматься луллиевым искусством. Сколько есть других, куда более изощренных и мудрых мастеров!

– Выбор пал на тебя. Нам удалось открыть важнейшую тайну розенкрейцеров. Только ты можешь это сделать.

– Но я же не нашел еще пути! Мне нужно расшифровать столько манускриптов…

– Пойдем со мной, - властно остановил его гроссмейстер и беглым ласкающим прикосновением повел рукой по золотому колену Люцифера.

Статуя повернулась, и перед ними открылся узкий лаз. В черноте его поблескивали медные прутья лестницы. Вольдемар медленно и осторожно стал спускаться вслед за рыжим карликом.

Лестница кончилась, и он остановился в полной темноте, не решаясь выпустить из рук перила. Но вот послышалось какое-то шипение, как будто сунули в воду раскаленное железо, и в руках гроссмейстера разгорелся факел.

Находились они внутри черного шара, облицованного чем-то вроде застывшей смолы. Сверху свисала толстая медная труба, обрывавшаяся над укрепленной в полу медной тарелкой. Металл исполосовали разноцветные потеки, которые обычно оставляет сильный жар. Тарелку подковой окружали пятнадцать железных кресел. Центральное кресло немного возвышалось над остальными.

– Одно из них твое, - сказал гроссмейстер, втыкая факел в треножник. - Это самая тайная комната наша. Зал Совершеннейшего треугольника. Здесь собираются командоры ордена. Все вместе мы создаем магическую цепь. Единая воля крепнет, устремляется в астрал и творит величайшие деяния. Ты должен знать, что людская мысль порождает астральных существ - эгрегоров. Так как мысли отдельно взятых людей хаотичны и противоречивы, то родившиеся эгрегоры взаимно ослабляют и погашают друг друга. Иное дело, когда эгрегор создается магической цепью. Он получается таким же могущественным, как джинны Востока. Вот почему нет пределов нашему знанию и власти… Недавно один из командоров отправился в вечное пламя, и мы хотим, чтобы ты занял здесь его место.

«Зачем же вы ждете от меня золота? - подумал Вольдемар. - Заставьте своего эгрегора выплавлять его в алхимическом горне. Здесь что-то очень непонятно…»

Но мысль вдруг куда-то ускользнула, пропала. Сознание заволокло, и кто-то вновь, как уже было однажды, стал разворачивать перед ним панораму знакомых образов. И опять он услышал те же слова: «Заговор. Франция. Злодейство». Увидел себя, прижатого к шершавому дубу, медленно сползающего на траву. И того, другого, увидел, раскинувшего руки, бездыханного.

– Нам известно, что ты скептик по примеру моднейших философских школ, - гроссмейстер опустил ему на плечи полудетские ручки. - Но поверь, что людская мысль способна вершить чудеса. Если бы не было богов, люди сами сотворили бы их. Понимаешь? А может, так оно и было… Я делюсь с тобой сокровенными мыслями, и ты не должен их никому поверять. Так вот, вера людская творит и питает богов. Когда маги Юлиана Отступника вызвали олимпийцев, тот был поражен чахлым, измученным видом Афины. Зевса и прочих небожителей. Им не хватало веры, и они умирали. Теперь никто не верит в них больше, и потому их уже не существует… Олимп вымер, как голодная деревня. Другое дело - Адонаи и сын его. Они, как вампиры, пьют людскую веру. А живительная энергия эта нужна другому, достойному ее.

«Если так, - подумал кавалер де Мирабо, - то Светозарный ваш тоже создан людским воображением… А ты вовсе и не веришь в него, рыжий карлик. Чего же хочешь тогда от меня?»

Гроссмейстер приблизил к нему свое лицо, будто хотел заглянуть прямо в мозг, и прошептал:

– Я говорю тебе так, потому что у меня нет от тебя тайн. Ты можешь сомневаться, можешь не доверять мне. Но я не поп - прожигатель жизни, который ухватил синекуру, не веруя в своего бога. Я молюсь Люциферу, ибо знаю, что он есть. Я видел его! Вот, - он резко простер руку к медной трубе, - путь, по которому он иногда слетает на наши мистерии вместе с небесным огнем. И тот, кого поразит на этом медном жертвеннике молния, улетит вместе с ним. Это его избранник, сподобившийся благодати!

Вольдемару тут же припомнился загадочный медный шпиль на единственной колокольне разрушенного аббатства. Клубящиеся грозовые тучи и молнии, которые словно ходят по кругу над этим шпилем.

«Так вот куда убегают ветвистые ослепительные искры!»

– Мы умеем производить экстеризацию, - доверительно нашептывал между тем гроссмейстер, - выход сознания в астральном теле. Ты сам убедишься в существовании астрала и влиянии на него человеческих мыслей. Разве не видел ты чудесного искусства командора нашего ордена и твоего брата Рэне? Кто лучше всего способен производить энвольтование? Этот магический заговор, способный убить человека на расстоянии?

– Но это же колдовство, черная магия!

– Ну и что? Разве все это не есть воздействие на астрал? Как ты думаешь, зачем Рэне вбивает в дверь заговоренный гвоздь, сжигает мертвую жабу, проводит опыты над волосами и одеждой намеченного лица или, изготовив из воска куклу, окрещивает ее избранным именем и пронзает потом раскаленной иглой?.. О, во всем этом есть громадный смысл! Так устанавливается контакт между магом и его жертвой через астрал, так концентрируется воля мага, которая поражает подобно молнии… Теперь пойдем отсюда. Тебя ожидает четвертый и последний тур посвящения. После мистерий я открою тебе все.

Гроссмейстер вынул факел и осветил кавалеру де Мирабо путь к лестнице…

Люцифериты взялись за руки и живой цепью окружили треножник. Гроссмейстер бросил в огонь щепотку соли. Пламя окрасилось в желтый цвет и, рассыпая искры, взлетело к потолку. Потом огонь пожрал ладан, белую смолу и камфору. Стало труднее дышать. Кольцо люциферитов тихо поплыло против хода солнца. Кавалер де Мирабо на коленях стоял перед огнем. Мимо мелькали блестящие пряжки, золотые цепи, парчовые перевязи.