Искра и ветер - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 56

Небо очистилось от туч, сумерки были не за горами. Мы, уставшие, окровавленные, грязные, были уже не способны думать ни о чем, кроме желания убить как можно больше, прежде, чем успеют убить тебя. Несмотря на темную «искру», то и дело бившую по нашим позициям, мы упрямо цеплялись в эту бесплодную землю зубами и ногтями.

Небеса разверзлись прямо надо мной, какая-то хрипящая тварь, состоящая из теней, рухнула сверху, растопырив когти, но так и не смогла до меня добраться. Серый сгусток угодил ей в грудь, отбросив в сторону.

Набаторцы бросили на наши позиции все оставшиеся силы, и их было достаточно, чтобы похоронить нас, несмотря на то, что Тиф сегодня погубила множество врагов. Три мощных стальных клина направились в центр, собираясь расколоть его. По ним, шипя, били лучи белого света. Ледяные вихри убивали южан, но ни Шен, ни Рона не могли остановить столько людей – их все еще оставалось слишком много.

Я понимал, что этот вечер станет последним для всех нас, но севшим голосом продолжал командовать уцелевшими лучниками, указывая им новые и новые цели.

Наше крыло, самое потрепанное из всей армии, доживало последние минки. Серые призрачные черепа летали между нами, то и дело вцепляясь в лица зазевавшимся солдатам. Проклятая была не способна спасти и защитить всех. Она и так делала все возможное, чтобы избавить нас от ударов сдисцев, уничтожив большинство из них.

Я выпустил последнюю стрелу, в колчане остались лишь с наконечниками Шена, и заорал, из последних сил напрягая уставшие голосовые связки:

– Стрелы!

– Обозы пусты, Серый, – ответил мне Махоч.

Загудели вражеские рога. Клинья вбились в наш центр, разорвали его на две половины, и в бреши хлынул поток южан, до сих пор еще не принимавших участие в битве. Они теснили наших вверх по склону, и никто не мог их остановить. Левые и правые фланги были связаны битвой.

Какие-то существа выли возле Молчуна.

– Стрелки! В первую линию! – приказал я.

Мы убрали луки, взялись за мечи, топоры и секиры, и с ревом бросились вниз по склону, на помощь к нашим уцелевшим товарищам. Некогда сплоченные линии распались, и хаотичная рубка шла, куда бы ни падал взгляд.

Я с мечом и ножом помог алебардщику расправиться с набаторцем, вооруженным моргенштерном, проскользнул под гизармой, плечом ударил в спину какого-то южанина, воткнул нож в ногу другому. Парень в черных латах прикончил арбалетчика, увидел меня и отсалютовал страшным мечом, вызывая на бой.

Прежде чем я успел опомниться, его клинок сверкнул в тусклых солнечных лучах и едва не разрубил меня пополам. Я извернулся ужом, выставил свой меч плашмя, защищаясь от мощной горизонтальной атаки. Удар был столь силен, что у меня онемела рука, и я выпустил рукоятку оружия.

Отшатнулся назад, видя, как южанин поднимает над головой тяжелый полуторник, собираясь меня прикончить. И в этот момент какой-то солдат с окровавленным лицом зацепил огромного набаторца крюком алебарды за шею, рванул на себя и, опрокинув на спину, безжалостно добил.

Еще один черный сражался с Квелло. Я подхватил с земли красную от крови секиру, что есть сил долбанул южанину по колену, прямо в сочленение доспеха. Услышал из-под шлема приглушенный вопль. Даже упав, он пытался защититься, выставив перед собой клинок. Я ударил его в плечо, деформировав наплечник и, кажется, сломав ему кость. Пока Квелло с мечом и щитом не подпускал ко мне бросившихся на подмогу южан, я долбил секирой набаторцу по шлему, пока не смял тот в лепешку, и из-под забрала не потекла кровь.

Рядом некромант, вооруженный посохом и широким мечом, хладнокровно убивал наших. Все вокруг него было усеяно телами, и никто не мог приблизиться к Белому. Арбалетный болт торчал у сдисца из живота, мантия покраснела, но это, казалось, нисколько не смущало колдуна.

Я заметил, как мимо меня пронеслись темные сгустки – это нириты струями черного дыма просочились сквозь хаос боя, обрели свою привычную форму и напали на колдуна с двух сторон.

Тот отшатнулся, что-то выкрикнул, и вокруг одной из дочерей Пепельной девы появилась клетка, прутья которой состояли из бирюзовой воды. Эта штука внезапно сжалась, и водные ячейки разрубили пленницу на множество частей. Та громко вскрикнула, багровые искры с шипением погасли, и дым, потеряв свою обычную форму, стал рассеиваться.

Меч в руках колдуна тоже стал бирюзовым, налился влагой, Белый бросился на уцелевшую нириту, но тут вокруг выросли сразу двадцать дымчатых силуэтов. Они метнулись вперед, словно черные молнии, и от сдисца даже мокрого места не осталось.

Я не знал, что творится на других участках фронта, но благодаря жительницам Брагун-Зана мы перестали пятиться, и теперь схватка шла почти на равных.

Правый фланг хоть и отступил вверх по склону вплоть до чудом уцелевших палаток лекаря, но смог сплотить ряды перед следующей атакой. Отряд, в котором было больше двух тысяч южан, сейчас заходил на нас слева с твердым желанием – добить. Еще один, чуть меньше, двигался нам в лоб. А дальше, в потемневшей долине, ждали своей очереди свежие части набаторцев.

Горло першило, глаза щипало от очередного едкого выброса Громкопоющей.

– Ну, фто? Отфоефались? – Махочу во время боя выбили передние зубы.

Центр смяли, оттеснили к горам. Что дальше – даже не знаю, одни мы остались на прежних позициях. Я хотел ответить ему, но в этот момент земля мелко задрожала, и за спиной ухнуло так, что мы упали на колени и закрыли головы руками, а затем и вовсе растянулись на окровавленной земле, уткнувшись в нее носом. Мне показалось, будто небо треснуло, комета наконец-то рухнула, ударила в землю, та разверзлась, и открылись врата в Бездну…

Глава 20

Огромные барабаны грохотали безостановочно. В ушах звенело, обе армии лежали на земле, забыв о сражении. Дрожь усилилась, что-то вокруг рушилось, а затем раздался взрыв такой силы, что я потерял всякую способность соображать. Что бы Проклятые сейчас не устроили – они выложили на стол очень весомые козыри.

Забыв о возможной опасности, я встал на четвереньки и осмотрелся.

Вершина Грох-нер-Тохха оказалась расколота. Из нее в небо валил огромный серо-черный столб дыма, поднимающийся вверх на несколько лиг. Из грандиозного жерла в воздух то и дело взвивалось грандиозное ало-оранжевое пламя. Через край огромного кратера текла лава и, набирая ход, ползла по северо-восточному склону пробудившегося вулкана.

Но это было еще не все. Сонный гремел в унисон с Громкопоющей. Он, как и старшая гора, плевался огромными, раскаленными глыбами, которые падали по всей долине, разбрызгивая вокруг себя смерть. На Молчуне и возле озера забили кипящие, исходящие паром гейзеры, которые поливали оказавшихся рядом с ними набаторцев, сея среди них панику. Люди, позабыв о битве, бежали прочь.

Отряд южан, что хотел ударить нам во фланг, большей частью рассыпался, но его ядро все еще было опасно. Командиры пытались собрать испуганных воинов, и тут склон у них под ногами надулся большим пузырем, лопнул, и вверх хлестнул сорокаярдовый фонтан лавы. Все, чего он касался, мгновенно вспыхивало. Набаторцы обращались в головешки в мгновение ока, но никому из нас их совершенно не было жаль.

Солдаты постепенно поднимались с земли, пораженно наблюдая за изменениями, произошедшими с Мертвым пеплом, и разгромом, учиненным армии Набатора самой стихией.

– Забери меня Бездна, если я понимаю, что творится, – сипло сказал Квелло. Его лицо было черным от копоти, лишь вокруг глаз оставались белые круги.

– Стро-о-о-ойся! – голоса сотников разнеслись над полем бойни.

Вновь взметнулись полковые знамена. Многие части южан оказались уничтожены неожиданным катаклизмом, но битва была еще далеко не выиграна. Мы встали рядами, плечом к плечу, и под звук боевых труб, мерным шагом, подняв щиты, опустив копья и алебарды, отправились навстречу противнику. К нам присоединились закованные в сталь, похожие на бронированные желуди, блазги. Я силился рассмотреть среди них Гбабака, но если и видел его, то не смог узнать.