Кузина - Галанина Юлия Евгеньевна - Страница 53

Глава четырнадцатая

Алмаз, раух-топаз, раух-топаз, рубин, янтарь, раух-топаз

Я проснулась до рассвета, чтобы ещё насмотреться на дракона души моей, пока он снова не канул где-то там далеко.

Тихо зажгла ночник в изголовье. Смотрела и впитывала, прятала в себе его спящего, тихонько водила ладонью по любимому лицу, касалась губами виска, прогоняя тревожные сны, призывая радостные. Снова смотрела и не могла насмотреться, невозможно это было, как невозможно надышаться воздухом за один раз на всю жизнь.

Всё кругом застыло в сладкой предутренней дрёме. Даже бабочки мои, казалось, спали, примостившись на покрывале.

Скрипнула в тишине дверь, чуть подалась створка, словно ветер толкнул её с той стороны. Бабочки встрепенулись – и одна за одной полетели к двери, выскальзывая из комнаты.

С ума сойти – они ведь разлетятся по всему замку, как я их потом соберу, меня ведь здесь как бы и нет? Обереги совсем от рук отбились, в жизни не слышала, чтобы они себя так вели.

Накинув платье, я на цыпочках пошла к двери, на ходу гневно думая, что закажу у гномов тонкие, как волос, цепочки и посажу всю стайку на поводки, вот будет умора – бабочки в ошейниках. А что делать? Творят ведь, что хотят.

Дверь не скрипнула, пропуская меня. За спиной створка плотно затворилась.

Вся легкокрылая стайка была в соседней комнате. Сидела смирно на массивном блюде немагического золота под прозрачным хрустальным колпаком, а вокруг плавала мгла, ничего не различить. Всё понятно, зря на них ругалась. Обереги даются при рождении, – а раз даются, значит, могут и забраться. Выманили их.

Вот и второй раз пришлось встретиться с тавлейским трибуналом.

Я обернулась – знала, что увижу, но всё равно обернулась – так и есть, позади глухая стена, дверь открывалась в другое место, возможно, в другой мир. Только бы со спящим драконом души моей ничего не сделали, он ведь дома подвоха не ждёт.

Проступили, словно из тумана, очертания стола под блюдом с бабочками, проступили три кресла за ним. Люди, сидящие в креслах. Созвездие Геркулес, созвездие Андромеда и Скорпион. Андромеда председательствует. Ясно.

Надо было хоть обуться, а то совсем картинка жалостная получается, полусонная, простоволосая, босая. А не буду я перед ними стоять! Хрустальный колпак течению магии не препятствовал, мысленно я дотянулась до бабочек, с трудом, но взяла толику магии. Как раз хватило, чтобы создать позади себя кресло со скамеечкой для ног. Шаль и тапочки.

Закуталась в шаль и села напротив трибунала.

Кисло спросила:

– А менее романтичным способом нельзя было дело обставить?

– Нельзя, – спокойно отозвался председатель, глава дома Альмаак созвездия Андромеды. – Во-первых, надо было совершенно точно зафиксировать вашу встречу, а во-вторых, в наши планы не входит будить Драконида.

– Боитесь? – уточнила я.

– Если он проснётся, придётся его уничтожить. А Тавлея не может просто так терять своих драконов.

– Разумеется, они должны гибнуть в нужном месте в нужное время, – подхватила я. – За тридевять земель на благо сердца миров. Кроме того, есть риск лишиться очень большого куска Тавлеи, пытаясь уничтожить истинного мага прямо в городе.

– Ты всё понимаешь, – спокойно улыбнулся председатель трибунала.

– Нет, не всё, – отозвалась я, поплотнее запахиваясь в шаль. – Не понимаю, почему «ты», а не «вы». Не понимаю, в чём меня обвиняют. Чем я угрожаю безопасности Тавлеи, что сам почтенный трибунал оторвался от своих важных дел, чтобы собраться сегодня в неурочный час?

– По старинному обычаю и праву трибунал всякому, кто предстаёт перед его собранием, обращается на «ты», – безмятежно объяснил председатель. – Как велит обычай.

Все остальные по-прежнему молчали. А люди ли это? Может, призраки…

– Что же касается обвинения… Ты создала опасный прецедент.

– Чего? – изумилась я. – Это опекунский совет создал опасный прецедент. Пусть отвяжутся от меня, тогда пообещаю не топить потенциальных совладельцев Аль-Нилама в Конской Голове.

– Аль-Нилам тут не причём, – покачал головой председатель трибунала. – Дело в другом. Неписаные законы потому и не писаны, что и без этого у всех на слуху. Их нельзя нарушать. А ты нарушила.

– Да кто вам это сказал? – глядя на него, поинтересовалась я. – Мне неизвестны законы, которые я нарушила.

Трибунал, вся эта почтенная тройка, зашумел, зашептался.

– Драконид за возможность обладания истинной магией жертвует всем остальным. Не надо отвлекать Драконида от того, для чего он создан, – мягко объяснил председатель.

– Минуточку, – встрепенулась я. – Насколько мне помнится, Дракониды ничем не жертвуют, они просто выбирают абсолютную магию, после чего им просто неинтересно плюхаться в нашем тухлом болоте.

– Ты ошибаешься.

– Хорошо, давайте спросим непосредственно Драконида, нанесло ли моё появление в его жизни урон абсолютной магии? – простодушно предложила я.

– Залог безопасности Тавлеи в том, что Драконидам не нужны ни золото, ни власть, ни женщины, – тяжело припечатывая каждое слово, произнёс председатель.

– Проще говоря, вся суть нашего благоденствия на болоте основана на том, что вы с детства внушаете людям, чья суть – магия, что больше они ни на что не пригодны, чтобы они, упаси Великое Солнце, не потребовали свой кусок сладкого пирога в обмен на всё то, что они для нас делают? – уточнила я. – Точнее, чтобы не потребовали, а взяли, потому что можно обвешаться оберегами с макушки до пяток, но магия внешняя всё равно останется только внешней?

Наверное, я попала в точку. Потому что лишилась кресла, тапочек и шали. Ну надо же, какие мы чувствительные, можно подумать, я ляпнула какую-то оскорбительную гадость, а не трезво изложила состояние наших дел…

Запылали мои бабочки под колпаком, огонь уничтожал обереги, лишая меня доступа к магии. Я знала, что точно так же горят сейчас в Аль-Ниламе, мечутся, взмахивая объятыми пламенем крыльями оставшиеся бабочки.

– Не тревожьтесь, пожалуйста, я постою, – постаралась утешить я председателя трибунала. – Не понимаю одного, что вы тут со мной церемонитесь, раз наши дела так печальны? Мало в Тавлее загадочных смертей?

– Ты хорошо устроилась, – подтвердил председатель. – Тебя даже убить нельзя, как показала практика.

– Угу, значит, отравленный гранат – подарок трибунала… – кивнула я. – Попытались уладить дело тихо, да? И как же мы решим эту неразрешимую проблему? Упрятать меня куда-нибудь, как я понимаю, тоже не получится. А, может быть, оставим всё как есть? Безопасность Тавлеи ведь особо не страдала до сих пор, ну и дальше, глядишь, столица как-нибудь продержится. Мы же тихо встречаемся, не шалим, никого не трогаем.

– Нельзя, – объяснил председатель. – Невозможно. Ты ведь не откажешься от ваших встреч?

– Не-а. Видите ли, мне нравится, как он меня ласкает.

– Вот видишь. Уничтожить Драконида тоже нельзя. У нас и так не хватает магов его уровня, он нужен на границах. А позволить Драконидам рано или поздно осознать, что абсолютная магия не требует тех ограничений, о которых им твердили с детства, – мы не можем. Какой же интерес им тогда защищать нас? – осклабился председатель.

– Система управления драконами рухнет? – ухмыльнулась в ответ я. – Перестанут быть Бесстрастными? Пошлют вас подальше с вашей неуёмной страстью к вычерпыванию тавлейской магии и будут заботится о своих семьях, вместо того, чтобы гибнуть на границах, пока вы жиреете за их спинами?

– Вот именно. Всё правильно. Молодец. Но для этого и существует трибунал, чтобы царил в столице порядок и спокойствие. Так нужно для Тавлеи. Ты же понимаешь, ты – Орионид, – глядя мне в глаза, размеренно говорил председатель трибунала.

Заговаривал, будил загодя вложенные слова, которые должны были управлять нами точно так же, как дозируемое поступление магии. Оно бы, может, и сработало, да не надо было Сердару Саифу заставлять меня присутствовать на казни Таку. Невозможно бесконечно затягивать ремень, если не остановиться, рано или поздно он лопнет.