Эта властная сила - Френч Джудит - Страница 23

Индианка подглядывала за ней, или попросту шпионила, когда Кэтлин была наверху. Она открыла тяжелый деревянный сундук и достала оттуда сверток. Развернув его, она бережно подняла розовый куст, который привезла сюда из своего сада в графстве Клэр.

Сейчас Мэри посмотрела на нее сверху вниз и безапелляционно заявила, имея в виду растение:

– Мертвый.

– Ничего и не мертвая. Моя роза вырастет, – уверенно ответила Кэтлин.

На самом деле куст вполне мог засохнуть. Он лежал без почвы и влаги достаточно долгое время. Сад ее матери пестрел белыми, алыми, багровыми, розовыми и даже желтыми розами. Он благоухал почти круглый год дурманящим, терпким ароматом чудесных бутонов.

Сейчас какая-нибудь другая женщина срывала розы в их семейном саду. Кэтлин хотелось верить, что хоть кто-то живет в их старом поместье. Горько было думать, что все там пришло в запустение. Некоторые розовые кусты посадила еще бабушка, хотя именно мама привела сад в волшебное состояние. Кэтлин тогда было не больше лет, чем сейчас Дерри. Она помнила, как мама отсекала молодые побеги и раздавала их друзьям.

Когда они потеряли дом, Кэтлин и Морин ночью вырыли несколько небольших кустов, завернули в парусину и спрятали среди вещей. Они не считали себя ворами: ведь это был их сад и их розы. Пусть земля им больше не принадлежав, но они хотели хоть что-то оставить на память.

Более того, той ночью, когда она решила перебраться к Шейну в Америку, она пробралась в сад, который уже считался чужой землей, и выкопала несколько кустов самых редких роз: аптекарскую розу, красную ланкастерскую и белую Йоркскую розу, любимую розу ее бабушки.

Сейчас она сажала белую «Леди Банкс», шиповник без колючек. Она не знала, увидит ли первое цветение своей розы, но чувствовала где-то глубоко внутри, что она должна пустить корни в эту каменистую почву. В любом случае нежные белые маленькие цветы будут оттенять грубость выветренного сруба. Если ей придется покинуть край Миссури, то розы будут напоминать Шейну о ней.

– Полить, полить! – хлопотала Дерри.

– Вода не оживлять мертвое дерево. – Мэри пожала плечами.

– Куст не мертвый, – настаивала Кэтлин. – Но поливать, малышка, его еще рано. Сначала нужно его посадить.

Почва упрямо сопротивлялась штыку лопаты. Ей удавалось за раз углубиться лишь на несколько сантиметров, выгребая вместе с землей камни.

– Тебе придется глубоко пускать корни, – прошептала она, не обращая внимания на неотрывный и насмешливый взгляд Мэри.

– Это Макенна сказать сажать дерево?

Кэтлин угрюмо посмотрела на индианку.

– Мистер Макенна отдыхает. И мне не нужно его разрешение. Я его жена и хозяйка Килронана. Мистер Макенна сказал, что я могу распоряжаться в доме. И я делаю то, что считаю нужным.

«Жаль, что я не могу избавиться от тебя!» Этого она вслух не сказала.

– Ты копать дырки во дворе.

– Роза разрастется рядом с крыльцом, – ответила Кэтлин терпеливо, хотя на самом деле готова была взорваться в любую минуту. – Крыльцо – часть дома. Так что все верно.

Индианка пробормотала что-то себе под нос. На крыльцо вышел Джастис и, облокотившись на перила, скептически посмотрел на куст.

– Вряд ли вырастет. По-моему, он засох.

– Нет! – закричала Дерри и плеснула на Джастиса мутной водой из корыта.

Дети рассмеялись. Дерри бросилась на мальчика, а тот притворно поддался ей, и они покатились по теплым доскам крыльца, радостно визжа.

Кэтлин удивленно смотрела на них, она еще ни разу не видела, чтобы Джастис вел себя как ребенок. . Мэри тоже наблюдала за происходящим, и Кэтлин показалось, что индианке это не по нраву.

– Джастис, натаскать хворост, мне нечем разжигать печь, – приказала Мэри и ушла в дом.

Джастис с трудом оторвал от себя расшалившуюся Дерри и убежал в сторону леса.

– Делли помозет.

– Нет, Дерри, вернись немедленно. Ты нужна мне здесь. – Она не могла выпустить девочку из виду. Особенно после того, что случилось сегодня утром.

Дерри обиженно надула губки и нехотя поплелась обратно. Носок ее правой туфли сильно поистерся, а на левой туфле порвался шнурок.

– Ты, правда, очень нужна мне, – сказала Кэтлин ребенку. В горле ее застрял комок, когда она осознала, как много значат для нее слова, которые она только что произнесла. Несмотря на то что отношения с Шейном складывались не гладко именно из-за Дерри, несмотря на все трудности, что выпали на их долю за долгое путешествие из Ирландии, Кэтлин любила малютку больше всего на свете.

– Ты мне очень нужна, – повторила она шепотом.

Дерри медленно подошла, посмотрела в ямку и подняла глазки на тетю.

– Водички? – спросила она.

Левый хвостик Дерри растрепался, а правая щека была перемазана грязью, но глаза ее сияли живым интересом.

«Моя малышка». По-своему Шейн был прав. Дерри действительно была ей как дочь. Она едва ли любила бы ее больше, будь она родной дочерью.

– Поди сюда. – Она погладила малышку по голове. – Ты права, уже можно нести воду. Но сначала давай посадим наш розовый куст в ямку.

Кэтлин расправила корешки, и вместе с Дерри они посадили растение, засыпав корни землей и утрамбовав грунт. Затем Кэтлин разрешила девочке аккуратно полить куст водой.

Дерри сосредоточенно нахмурила бровки, старательно выполняя сложное поручение. Когда последняя капля вылилась из маленького ведерка, Дерри просияла:

– Делли холосо лаботает. Делли узе больсая.

– Верно. Дерри хорошая девочка. И совсем взрослая. А сейчас закрой глазки, мы прочитаем молитву. Моя мама, твоя бабушка, всегда читала молитву после того, как сажала розовый куст. Это секрет. Если все сделать правильно и прочитать молитву, то роза обязательно вырастет и будет красивой-прекрасивой.

Глазки Дерри удивленно расширились, затем она радостно улыбнулась и искренне сказала:

– Ласти, лозоська.

– Аминь, – подытожила Кэтлин, потому как добавить что-то к словам Дерри было невозможно.

– Есе. Давай посадим есе.

– Нет, Дерри. На сегодня хватит. Но мы обязательно посадим еще один куст завтра.

В общем-то можно было посадить и сегодня, но Кэтлин еще не освоилась на этой земле. Нужно было обойти окрестности и решить, где самое подходящее место для сада. Она сделала хороший зачин. Она пустила корни, и сейчас только от Господа Бога зависело, дадут ли они всходы.

Шейн проснулся от звона железного треугольника, в который обычно била Мэри, когда созывала всех на обед. Голова по-прежнему болела немилосердно, а громкий лязг лишь добавлял ему страданий. Тело ныло так, словно все кости были сломаны. Приложив усилие, он обулся, нашел относительно чистую рубашку и провел расческой по волосам.

Он уже пошел было к двери, но в задумчивости провел по подбородку ладонью и понял, что необходимо закончить жалкие попытки Кэтлин побрить его. Бормоча что-то под нос, он поставил на тумбу зеркало и огляделся в поисках своего опасного лезвия.

Мэри снова заколотила по треугольнику, но Шейн не обратил на нее внимания. До тех пор пока Кэтлин и ее малышка не появились в Килронане, он не особенно следил за своей внешностью. Не то чтобы он был нечистоплотным человеком. Более того, он даже Джастиса пытался приучить к чистоте и порядку. Просто для холостяцкой берлоги, которой и являлся Килронан, некоторый беспорядок был вполне естественным. Но сейчас, особенно после чинного и чопорного завтрака, Шейн понимал, что простые времена закончились навсегда.

«Я, видать, страдал от временного помешательства, когда отправился за ней в Ирландию во второй раз».

Зачем?

Неверность Кэтлин, точно заноза в самом интересном месте во время скачки, сидела в его голове. В ней было полно упрямства и решительности. То немногое, что объединяло ее с Сериз. Если отбросить в сторону их внешнюю непохожесть и род деятельности Сериз, то две женщины были скорее похожи.

Сериз беспрестанно врала ему. Она вытягивала из него все жилы. А уж сколько денег он на нее потратил! Она посадила его на крючок, она играла с ним как кошка с мышкой. Она держала его на коротком поводке. Но несмотря на это, она все еще очень много для него значила. И что еще более странно, он знал, что Сериз по-своему любила его.