Романс о Розе - Берд Джулия - Страница 37

И тотчас холодок пробежал по спине Дрейка. А когда он вспомнил о Розалинде, то невольно вздрогнул. Она, вероятно, возненавидит его, когда узнает, каков он на самом деле. Ведь секретов у него больше, чем у тайного агента, называющего себя Страйдером.

Розалинда потерла воспаленные глаза, вглядываясь в цифры, и подвинула подсвечник ближе к бухгалтерской книге, которую уже более часа изучала в кабинете лорда Даннингтона. У нее не только болели глаза, но и звенело в ушах: мозг устал от подсчитывания и пересчитывания доходов и расходов, а ярость все еще не утихла. Она билась над цифрами лишь для того, чтобы доказать себе, что за Торнбери стоит бороться. Сердце говорило, что дом этого стоит, но что скажут книги?

Не стоит забывать, что экономика Англии сейчас в упадке. Вереницы бедняков с жалкими пожитками тянулись в города и обратно в тщетных поисках работы или подаяния. Только на прошлой неделе был продан огромный Фултон-Хаус: для его хозяина настали тяжелые времена. А ведь когда-то Фултон-Хаус был домом Франчески.

В Торнбери-Хаусе, слава Богу, дела обстояли неплохо. Тяжелое экономическое положение в стране усугублялось низкими урожаями несколько лет подряд, однако Розалинде удалось компенсировать потери за счет скромного дохода от производства шерсти. Торнбери-Хаус определенно твердо стоял на ногах, так что ее ярая и в то же время сентиментальная решимость сохранить его может быть подкреплена и экономической целесообразностью. Если ей придется бороться с королевой – а сегодня она решила не уступать монарху, – то ей пригодятся любые аргументы.

Едва Розалинда, утвердившись в своих намерениях, откинулась в кресле, дверь распахнулась и на пороге появился Дрейк. Сердце ее тут же оборвалось – ей предстояло сообщить ему свое решение.

Дрейк еле стоял на ногах, его костюм для верховой езды с одной стороны был забрызган грязью. Он, должно быть, свалился с лошади, язвительно подумала Розалинда.

– Малютка, – проговорил он заплетающимся языком.

– Ты пьян, – спокойно отозвалась она и аккуратно положила гусиное перо на стол. Похоже, ее задача несколько облегчится. Наутро он вспомнит лишь половину разговора.

– Малютка, – повторил он, на этот раз насмешливо. Розалинда заметила в его глазах яростный блеск и адское желание нагрубить. В ней тотчас вспыхнул ответный огонь, но она тем не менее чопорно сложила руки на коленях.

– В чем дело, Дрейк?

– Я что, действительно звал тебя малюткой? – Он, шатаясь, ввалился в комнату, и Розалинда просто не могла не отметить красоту его торса и мускулистые ноги в туго обтягивающих грязных панталонах.

– Да, ты действительно называл меня этим ужасным прозвищем. Причем совсем недавно.

Свеча вдруг загорелась ярче, может, от его присутствия? Она всегда знала, что он обладает каким-то необъяснимым величием, чувствовала в нем угрозу для себя. И вот сейчас под влиянием алкоголя его истинная сущность проявилась в полной мере.

– Я называл тебя малюткой? – с преувеличенным ужасом, свойственным пьяным, переспросил он. – Сколько раз?

– Слишком много, чтобы сосчитать. Мне это имя всегда казалось отвратительным.

– Так называют куклу. Но ты не кукла. Ты… русалка. – Он хлопнул себя по лбу и захохотал, удивленно качая головой. – Да, именно так. И как я раньше не понял? Ты как русалка, которую видел один из моих матросов. Это было два года назад, мы были очень далеко от берега, без воды и еды. Все вокруг бредили. Кто-то видел морских чудовищ с кривыми зубами и скользкими конечностями, другие – землю, а один матрос увидел русалку, с манящей улыбкой скользившую по воде. Она появлялась из морской пены и снова исчезала, такая неуловимая, ускользающая. Матрос описал все так подробно, что я и сам вдруг увидел ее. Вот только лицо у нее было… твое.

Он внезапно замолчал, и она договорила за него:

– И ты ненавидел ее за это.

Его блуждающий взгляд вмиг стал колючим.

– Да, ненавидел.

– Ну тогда надеюсь, что скоро ты избавишься от этой ненависти, по крайней мере от ее внешних проявлений.

– Почему?

– Потому что я хочу, чтобы ты женился на мне. А жену ненавидеть нельзя. Можно испытывать неприязнь, но ненавидеть! Нет!

– Жениться на тебе? – эта мысль его мгновенно отрезвила. Бог мой, как же она честолюбива! Дом ей нужен даже сильнее, чем он предполагал. – Мы не можем пожениться.

– Можем и должны. Я была у королевы.

Он поднял брови в притворном удивлении.

– Да, надо признаться, я отправилась к ней, чтобы сказать, как ты мне ненавистен.

– Неужели?

Она виновато отвела взгляд.

– Да. Она согласилась со мной, что ты самое отвратительное создание на свете.

Он подавил улыбку. Маленькая лгунья. Неужели она никогда не признает, что кое в чем и он достоин похвалы?

– Так, значит, королева пожаловала тебе Торнбери-Хаус, пообещав при этом бросить меня в Тауэр?

– Нет, грубиян. Все не так, – вздохнула Розалинда. – Лучше мне сознаться. Она пригрозила забрать дом себе, если мы не поженимся.

– Ах вот как? Мы женимся?

В кабинет тихо вошел Хатберт и поставил на стол поднос с мятной наливкой.

– Спасибо, Хатберт, – кивнула Розалинда. – Момент выбран безупречно.

– Благодарю вас, миледи, – ответил Хатберт и выскользнул из комнаты.

Розалинда тотчас налила себе полный бокал крепкого напитка.

– Думаю, мне тоже не мешает подкрепиться. – Сделав глоток, она сморщилась, но спустя мгновение осушила все содержимое бокала и тут же налила себе еще. – Дрейк, я знаю, что ты ненавидишь меня.

«Да нет же, черт побери!»

– И что? – сказал он, побуждая ее продолжить.

– Если мы поженимся, то только на бумаге.

Ах вот как она собирается сохранить свое превосходство над ним! Она выйдет за него замуж, но не пустит его в свою постель.

Подойдя к столу, Дрейк уселся на краешек и дерзко взглянул ей в лицо.

– И как это будет выглядеть?

Она задумчиво дотронулась до нижней губы, и Дрейку тут же захотелось прикусить ее.

– Ну, полагаю, будет вполне естественным, если каждый из нас станет спать в своей спальне.

– Неестественным, ты хочешь сказать.

Она судорожно вздохнула.

– Возможно, между нами и существует определенное влечение. Но это чисто физическое явление, и его наверняка можно сдержать. – Она еще глотнула из бокала, и Дрейк заметил, как лицо ее запылало, язык стал заплетаться.

– Не пей так быстро, Розалинда.

– Кто бы говорил! – Она тотчас осушила свой бокал.

– Ради Бога, это же крепкая настойка, а не разбавленное водой вино!

– Послушай, – произнесла она, склонившись к нему, судя по всему, она чувствовала себя свободнее. – Мы пока еще не женаты, так что нечего мной командовать. Если ты думаешь, что будешь хозяином и господином, то очень ошибаешься.

– Никакой постели, никакой власти. Так что, черт возьми, я выиграю от брака с тобой?

– Дом, идиот! И потом, у тебя будут любовницы. Пусть приходят в твои покои. Леди Эшенби так очень мила, по-моему. Я поговорю с ней о тебе.

– О, благодарю вас, добрейшая леди, – насмешливо сказал он и дурашливо поклонился. – Не соблаговолите ли также подержать мое мужское достоинство, когда я пойду в туалет?

Она подскочила на стуле, перегнулась через стол и изо всех сил залепила ему пощечину. Дрейк несколько мгновений смотрел в ее полное ярости и страсти лицо, а потом схватил за руку и притянул к себе. Еще мгновение – и, обхватив тонкую талию Розалинды, он прижал ее к себе так, что она почувствовала его возбужденную плоть.

– Ты не будешь властвовать надо мной, Роз. И не будешь вести себя как сварливая баба. Твой маленький спектакль с негодованием лишь зажег пожар в моей крови. Ты играешь с огнем!

Охваченный гневом, он властно охватил ее рот губами. Его язык скользнул во влажные глубины ее рта, и Розалинда протестующе застонала, но через мгновение обмякла. Какую-то секунду, одну короткую секунду, она отвечала на его поцелуй. Он прижался к ней бедрами, дав ей почувствовать, насколько велико его возбуждение. Когда это наглядное предупреждение заставило ее затихнуть, он отстранился и причмокнул: