Последний оргазм эльфийского короля - Контровский Владимир Ильич - Страница 59

А у окна за типичным офисным столом сидел его величество эльфийский король Шумву-шах, правитель Полуденной стороны Эххленда, – но в каком прикиде! На короле был элегантный костюм тёмно-стального цвета, безукоризненно белая рубашка и галстук с затейливым узором; его длинные белые волосы были гладко зачёсаны назад, открывая уши – обычные, человеческие, а никакие не удлинённо-заострённые эльфийские. Но кроме Шумка и меня в этой типа комнате для переговоров находились ещё двое.

Слева от короля в кресле с подлокотниками в свободной позе сидела женщина, одетая в изысканно-строгий брючный костюм – я видела точно такой же в одном бутике на Невском, долго пускала на него слюни, а потом глянула не ценник и пошла своей дорогой, матерясь сквозь зубы. Я не сразу узнала в ней Окостенеллу – я поняла, что это она, только когда увидела на правой руке этой бизнес-вумэн запомнившийся мне перстень с сердоликом, – но когда я её узнала, мне сразу же резко поплохело: кого-кого, а уж магессу из Ликатеса я меньше всего хотела бы здесь видеть. Чёрные волосы властительницы были собраны в узел на затылке, и я автоматически отметила, что уши у неё тоже обычные, а не эльфийские. Хотя какая разница, какие у Окостенеллы уши – важно, какие у него когти, которые она на меня давно точит (знать бы ещё за что).

А третьим – третьим был самый первый обитатель Эххленда, которого я встретила, попав в этот мир: страж Рощи Порталов Причесах. Он сидел справа от Шумву-шаха; на нём были тёмно-синие брюки и чёрный свитер, и выглядел он очень даже «причесаханным»: тёмные с проседью волосы лесника были аккуратно уложены, и мышцы не выпирали – я узнала его по добродушной курносой физиономии и по синим глазам, запомнившимся мне ещё тогда, при нашей первой встрече.

И когда я осознала, что за святая троица сидит передо мной, я поняла, что ничего хорошего мне не светит: Окостенелла не питает ко мне никаких тёплых чувств, страж Рощи со своим амулетом знает меня как облупленную, да и сам король, судя по его суровому лицу, тоже кое о чём уже в курсе.

– Мы подумали, что так будет лучше, – сказал Шумву-шах, отвечая на мой немой вопрос: догадаться, что вопрос типа «Что за хрень такая?» вертится у меня на языке, было совсем несложно – со стороны я наверняка выглядела как один сплошной вопросительный знак. – Садись, Алина, в ногах правды нет, как у вас говорят, – особенно если её нет и на устах.

«Алина? – подумала я, садясь на передвижной офисный стул-кресло на колесиках, стоявший по центру комнаты. Кресло при этом издало шипящий звук, и меня передёрнуло: я это шипение слушала почти три года, опуская свою задницу на своё рабочее место в нашей фирме, и очень надеялась никогда больше его не услышать. – Какая ещё Алина? Я королева Алава!»

– С королевой Алавой нам говорить не о чем, – сурово изрёк правитель Полудённой стороны. – Она обвиняется в государственной измене – вина её доказана, и преступница должна быть предана публичной казни.

«Казни? – с ужасом подумала я. – Значит, маги меня всё-таки сдали – вот гады…».

– Маги обещали тебе принять мудрое решение, – голос короля звучал размеренно и ровно, как цифровая запись, – и они его приняли. Так что королевы Алавы больше нет, нет и Активии: тени дочери князя Эрма стало неуютно в твоём теле по соседству с твоей, гм, не самой благородной душой, и она его покинула – твой хрустальный кристалл рассыпался. Так что ты теперь Алина, и никто больше, и мы хотим решить, что с тобой делать.

Я оцепенела, не в силах принять тот простейший факт, что это всё, и что я вот-вот полечу в ту бездонную чёрную пропасть, которая разверзлась у меня под ногами, когда я сюда вошла. Окостенелла и Причесах молчали, глядя на меня: магесса – с неприязнью, страж – с затаённой грустью. Говорил один Шумву-шах, и по его лицу ничего нельзя было понять – оно было абсолютно бесстрастным.

– Мы, эххи, – полиморфы, и наш мир пластичен. Он отражал твои эмоции и следовал твоим желаниям, он шёл тебе навстречу, однако лишь до определённого предела. Эххленд реален, он существует, хотя выглядеть может по-разному – для Озаботтэса, например, драконы и гномы казались незнакомыми тебе диковинными существами из легенд его родного мира. Но таукитянин, как ты его называешь, вписался в наш мир, нашёл здесь то, чего ему не хватало дома, остался в Эххленде и в конце концов превратился в эхха, сохранив при этом память о своём прошлом. А ты, Алина, стала корежить наш мир под себя, и Эххленд воспротивился. Знаешь, почему мы закрыли доступ к нам обитателям твоей планеты? Пока попаданцы из твоего мира искали здесь подвигов и настоящей любви, эххи не возражали – это совпадает с нашей вселенской миссией. Но затем, мало-помалу, пришельцы с твоей планеты начали превращать Эххленд в полигон для своих капризов и комплексов – им почему-то стало казаться, что именно здесь, в нашем мире, глупость, лживость, подлость и оголтелый эгоизм, не слишком приветствующиеся даже в твоём несовершенном мире Третьей планеты системы Жёлтой звезды, непременно должны восторжествовать и получить награду. И нам это надоело.

Я молчала – что я могла возразить? Король был прав: в последнее время герои книг фэнтези, которые я читала, по большей части были именно такими. Они самозабвенно гадили в тех мирах, куда они попадали, и при этом претендовали на титулы правителей этих миров – никак не меньше. Да и я сама – что я делала, оказавшись в Эххленде?

– Тебя пропустили только из-за того, что тебя отметила Великая Случайность, и ещё, – Шумву-шах посмотрел на Причесаха, – из-за безмерной веры в добро, которой страдает вот этот маг Гильдии стражей Порталов, готовый перевоспитывать самого Вам-Кир-Дыка.

– Некорректное сравнение, ваше величество, – сухо ответил страж. – Алина – далеко не Чёрный Владыка.

– Она хуже, – подала голос Окостенелла, – Вам-Кир-Дык, по крайней мере, не врёт.

– И ты, Алина, – продолжал Шумву-шах, не обращая внимания на пикировку мага и магессы, – вошла в наш мир как заноза и сумела проникнуть глубоко – у магов-академиков есть свои соображения на этот счёт. Но Эххленд – здоровый мир: он выдавливает даже такие занозистые занозы, какой оказалась ты.

А я вдруг поняла, что мой супруг – увы, уже бывший, стопудово, – вовсе не копирует манеру киношных злодеев (добродеев), которые перед тем, как прибить хорошего (плохого) парня, долго и нудно рассказывают ему, за что он будет убит (типа как он всех достал), а также каким образом. Нет, Шумву-шах просто объяснял ребёнку, почему его ставят в угол и на неделю лишают удовольствия погонять монстров на компьютере. И ещё я поняла, что эххи по своему развитию гораздо выше людей, и что мои попытки стать повелительницей мира, населённого подобными существами, были непролазно наивным, а попросту говоря – идиотскими. И мне захотелось заплакать от острой жалости к себе, любимой…

Но потом пришла и начал нарастать злость: они мне ещё морали будут читать, гады эххийские, – типа перевоспитывать!

– Мы никого не перевоспитываем, – отозвался король, и я только теперь въехала, что он читает меня как раскрытую книгу, – мы помогаем сделать выбор. Эххи не вмешиваются в судьбы других миров – это дело Следящих, – но ты, Алина, пришла в наш собственный мир, пришла незваным и нежеланным гостем, и мы вправе защищаться. Собственно говоря, дело простое: ты натворила более чем достаточно и заслужила смерть. И я просто послал бы тебя на плаху и не стал бы беспокоить по столь ничтожному поводу достойную Окостенеллу и достойного Причесаха, – он поочерёдно взглянул на властительницу и стража, – если бы не одно обстоятельство.

Я насторожилась – неужели моя удача меня всё ещё не покинула?

– К счастью для всех нас – для всех четверых – ты, Алина, невольно совершила одно доброе дело, и поэтому я, верховный правитель Полуденной стороны, нахожу возможным проявить к тебе снисхождение и сохранить тебе жизнь.

«Что ещё за доброе дело, блин? – недоуменно подумала я, судорожно роясь в памяти. – Что-то ничего такого я в упор не припомню…».